“Мы — мирные люди, но наш бронепоезд…” — дедушка любил эту строчку из песни приговаривать… Тот, что имя мне дал.
Серо-голубые в порядке. Немного упало зрение, на единичку (за восемь лет), в остальном всё хорошо. Смотреть на мир через стекло — в этом есть что-то, особенно если стекло не простое, а волшебное…)
Другие мои глаза видят дальше и яснее, Юрик. Видят, что ты устал очень, плохо тебе, замученный ты совсем…
Давай мы с тобой на время дела и маяту всякую отложим, присядем, я возьму твои руки в свои, в глаза друг другу посмотрим, просто поговорим…
Что мы имеем: конец сентября и разлука, которая медленно, но верно нас обескровливает. На твою бедную голову почти каждый день обрушиваются тонны негатива с третьей стороны, не желающей отпустить тебя вопреки здравому смыслу и человеческой этике. Ты бьёшься за нас, но Баба Яга всё равно против. Т.е. ситуация приближается к тупиковому состоянию, когда остаётся лишь ждать у моря у погоды…
Назад — на медленную смерть однозначно, нам обоим, ты сам это понимаешь. Значит, вперёд. А там три дороги и ворон на камне: направо один пойдёшь, станешь дальше стараться сократить разлуку, вымотаешься окончательно, обессилишь, отчаешься и смерть найдёшь.
Налево — полтора года мучительных жданок, когда сердце из груди готово в любую минуту выскочить и к другому сердцу за тридевять земель пешим ходом отправиться. Да только выдержит ли оно так долго, ведь с каждым днём мы срастаемся всё крепче, всё глубже друг в друга входим. Как с одной поэзией и плотью на двоих прожить порознь полтора года?.. Это ж не служба в армии, куда можно хотя бы на свидание приехать… Налево тоже ведёт в направо, получается.
Прямо пойдёшь — к поезду придёшь, который увезёт неизвестно куда, но ты знаешь, куда хотел бы поехать, и это единственный путь, на котором мы можем быть вместе.
В поезде Господь сидит у окна. Повернулся к тебе и говорит: оставь мёртвых хоронить своих мертвецов, Юрик. Ты же живой, что ты среди мертвецов делаешь? Я тебе Лествицу Небесную в помощь дал, но подниматься по ступенькам ты сам должен. Зову тебя, жду, а ты Мне отвечаешь: подожди, Господи, я бумажку зелёную должен получить, подтверждающую, что свободен от дури собственной. Знаю-знаю, что ты одной любовью от другой пытался спастись, и немощи твои человеческие Мне известны. Но ты забыл, что Я — спасаю, от себя убежать захотел, Меня не спросил, не пригласил, вот и не срослось. А теперь Я Сам к тебе пришёл, Еву для тебя полвека создавал, создал, привёл к тебе, говорю с тобой, а ты опять: бумажку зелёную, бумажку зелёную… Можно подумать, что ты когда-нибудь по законам этого безбожного мира жил. Вспомни, ты по своим правилам, которые в сердце, жить старался, поэтому так близко ко Мне подошёл: Я — в сердце, а в мире — князь его, с Неба свергнутый. Бумажки разные зелёные — его изобретение. Мне никаких свидетельств с печатью и подписью не требуется, Я Сам Свидетельство, Печать и Подпись. Долго ли ещё ты заставишь Меня ждать, оглядываясь на публику, Юрик? Были и прежде некоторые, тоже просили повременить, пока один отца похоронит, а другой с домашними попрощается. Я не позволил. И тебе не разрешу долго испытывать Моё терпение. Чем-то в итоге придётся пожертвовать: жизнью-душой или репутацией и общественным мнением, любовью или правилами, которые придуманы людьми, Небом или глиной. Против кого ты согрешить боишься: против Бога или против общества? Тебе выбирать.
Стоит поезд, ждёт… Мир этот так подло устроен, родной, что даже если ты предпочтёшь его, мира этого, правила, он всё равно тебя камнями побьёт. Заодно узнаешь кто тебе друг, а кто враг. Решишься сейчас или заставишь нас мучиться полтора года, нам всё одно не миновать сплетен, осуждения, насмешек и шепотка за спиной. Вместе мы сильнее, да и Бог не оставит нас за послушание. А так… Пьёт кровь твою молодая, здоровая, энергичная, амбициозная пиявка, мечтает стать твоей вдовой (прости меня за чудовищную прямоту). Ну, так пусть становится — ждёт, не станем ей мешать, но приложим все усилия, чтобы её ожидание вышло максимально долгим…
Радость моя, мне не нужны от тебя никакие разноцветные “бумажки”, клятвы и обещания. Мне нужен только ты, Юрик, и чтобы исполнилась воля Божья о твоей жизни и о России. И ещё работа какая-нибудь на удалёнке, поскольку не хочется висеть у тебя на шее.
Пожалуйста, оставь ей все бумаги, пусть она будет в них женой, вдовой, царицей Савской, кем захочет… Отдай Богу Богово, а кесарю кесарево. Помирись, останови судебный процесс, но поставь условие: она не вмешивается в нашу жизнь, а взамен сохранит все “регалии”, “права на творческое наследие”, всё, кроме дома в деревне и того места на взгорке над рекой, которое ты уже присмотрел или присмотришь в будущем… Возможно, она ещё усовестится и смягчится — это связано с Юриком младшим, больше пока ничего не скажу…
Не могу я дальше смотреть, как ты угасаешь в этом кошмаре. Пойдём прямо, медведь мой ласковый, уповая на Бога и Царицу Небесную, согревая друг друга всегда и во всём. Никогда мы не станем “нормальными” и не надо пытаться втиснуться в их кожу — мы в неё не вписываемся.
До конца сентября мне необходимо определиться, оставляешь ли ты меня на зиму здесь или забираешь к себе. Проблема в том, что нам с Дашей предстоит обмен российских загранпаспортов в середине октября, как раз на Покров. Первого числа нужно оплатить счёт за оформление. Если до первого ты никак себя не проявишь, придётся брать в долг у сестры и потом отдавать ей несколько месяцев. Начну этим заниматься — зависну здесь до середины января, пока не получу новые документы и не верну одолженное. Со старым паспортом могу выехать до Нового года, но должна быть уверена, что ты не передумаешь — в Германии осталось всего два рабочих консульства РФ и с обменом документов творится жуть полная. А без них не продлят вид на жительство, что повлечёт за собой целый ряд самых тяжёлых последствий. Другими словами, я поеду к тебе без “подстраховки”. Впрочем, если стану плохо себя вести, ты можешь сослать меня под Суздаль.)
Прошу тебя, половинка, услышь мой голос, выбери верный путь ради нас обоих, ради твоей поэзии и жизни. Господь управит потом, вот увидишь, разрулит, расставит всё по своим местам. Ты знаешь, что я приму и разделю с тобой любой твой выбор, но так хочется, чтобы твоё мучение поскорее закончилось, обнять тебя и никуда больше не уезжать, не измерять расстояние биением сердца, не просыпаться по ночам от собственного крика во тьму, словно можно её рассеять одним твоим именем… Подари нам радость, Юрик, давай сделаем напоследок нечто удивительное в нашей жизни, нечто такое, за что они распяли бы нас.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
