Пустота, пустота и боль… Вывернули человека наизнанку. Разочарование. Осадок… Подойди ко мне, родной, когда будешь готов, я тебя к сердцу прижму, по твоей снежной вершине ладонью нежно проведу, и снег твой к тёплой моей коже потянется гибкими белыми стеблями, спиралями из вьюжных снежинок…
Помолчим, молчанием друг друга согреем… Слёзы твои горьки на губах моих…
Сердце бьётся, в сердце боль бьётся, как птица в клетке: отпусти меня, — просит, — отпусти, не держи в себе… Отдай её мне, Юрик, я отнесу её в поле осеннее, выпущу в облака, и полетит она высоко-высоко, светлая, словно Дух Божий…
Ожидание, очищение, освобождение… Когда заканчивается очередное мытарство, надеешься на радость, но где же она?.. Почему так паршиво от себя самого и остальных, от мира помойного?.. На своё отражение в зеркале смотреть не можешь, взгляд отводишь… “Что я дал всем этим женщинам? Урод, сволочь. Ведь ничего не дал, только всё отнял, искорёжил, сломал, убил… Убийца. Может, хватит убивать тех, кто меня любит?.. Любит?.. Любил?.. Она — любит, а я?.. Что я принесу ей, кроме горя и беды, нескончаемой беды своей, которой конца и края не видно? Кроме пустоты… Я — беда, горе, несчастье всем, кто прикасается ко мне. Каин, запечатанный в поэзии — только она одна и способна меня вынести, такая же обледеневшая, как я сам…”.
Так душа из бездны на свет поднимается: больно ей, тошно, потому что видит себя во всём своём неприглядном облике, облаке мутном и грязном, рубище, рубцах, язвах, ранах своих… В страдании своём видит себя.
Но чем ближе к свету, тем тяга к нему сильней, тем крепче объятие Бога… Словно старая отжившая кожа с тебя спадает, и выходишь из неё, из оболочки прошлой, сам становясь светом… “Лучше бы я умер…”. Нет, радость моя, не лучше. Может быть, легче, да и то лишь на время до вечности… Очищается человек, холодно ему сначала, непривычно, пусто, одиноко… Словно стоит раздетый посреди белого поля, на ветру стоит деревом перекрученным, сам себя обнимает… Куда идти?.. Может, не идти никуда, лечь крестом на снег и замёрзнуть насмерть, чтобы больше никому несчастья не приносить?.. Господи, зачем ты меня сотворил?!.
Падает душа на снег, сама светлая-пресветлая… Где снег, где она — не отличишь… И под нею снег тает, протаивает, словно облако небесное. Открываешь глаза, а под тобой трава, цветики какие-то глядят, венчики склонив… Синица на ветке сидит, голову набок чуть свесила, спрашивает: разве у тебя есть что-то, Юрик, что ты можешь дать кому-либо?.. Что-то твоё, а не Бога?..
Мы с тобой воздух и вода — ты во мне, а я в тебе. Господь нам огонь, земля — поэзия и вера. Не плачь, родной, утри слёзы, оставь их немного для радости.
Муть осядет, в песок уйдёт, останется вода чистая, ключевая, колодезная… Это как после операции, когда наркоз отходит — боль уже не режущая, тупая, но ноет и ноет, надо подождать немного, пока она успокоится.
“Она узнает меня поближе, и снова всё рухнет…”. Не рухнет, потому что я чувствую тебя и знаю, что у тебя всё — внутри, ты — медведь, скала, внутри которой плещется море. И ты всегда будешь одержим поэзией, её огнём, это твоя судьба и суть, главное в тебе. Вечный ребёнок, запертый в пыточной камере “взрослой” жизни… Временами станешь не замечать меня, забывать обо мне, не держать данные обещания, и поэтому я не возьму их с тебя. Может быть, для того Господь сделал меня такой, как сейчас, чтобы в пыточной камере нас стало двое… Чтобы я могла без слов тебя понимать, без того, чем наполнен быт обычных людей…
Слышишь, как я зову тебя? Радость моя. Ты уже принёс её мне, и любовь, и свет, и поэзию, и жизнь, и нежность… Посмотри, как много, Юрик! Я с тобой дышать начала, запела, мне снова жить хочется — жить и твою жизнь своею продлить и наполнить. По дороге иду, а мне кажется, что лечу — мысли о тебе меня будто над землёй приподнимают…
Поля кругом, поля до горизонта, поля на холмах и между холмами… Земля свежевспаханная, цвета ржаного хлеба… Земля-хлеб… Земля-море.. Дерево на меже, словно на острове посреди волн ржаных, тёплых, дышащих…
Что ты дашь мне, когда ты — моя жизнь, от Бога предназначенный мне человек, единственный от всех людей?..
Просто будь со мной, Юрик, как умеешь… А я из слов твоих ласковых и прикосновений сад нам выращу, где беде и горю места не найдётся — всё ландышами зарастёт… Положу голову на твоё плечо, будем долго-долго в небо смотреть, как звёзды сквозь облака и синеву мерцают, сами себе снятся… Сквозь мир этот бесчеловечный… Сквозь радость и печаль… Сквозь нас с тобой.
P.S. Не спится, половинка. Грею медвежонка в ладони, отогреваю его, слова тебе ласковые шепчу...
Ночь-полночь, небо облаками затянуто белыми и серыми, но не тяжёлыми - из проталин лунный свет доносится... В одной сама луна на мгновение показалась. Из облаков и луны получилась птичья голова - с клювом. Птица-боль полетела... Белая, с лунным глазом.
А над клёном моим - звезда. Одна на всё ночное небо, негромкая, неяркая, но живая…
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
