Какая-то большая сила вышла из меня с прошлым письмом… Тихая я вчера, тихая и медленная, словно лещ перед зимней спячкой.
Весь день молча тебя обнимаю, на слова огня и ветра не хватает. Только на углях маленькое пламя танцует — куполом руки сложишь над ним, погреешься, можешь уголёк на ладонь положить: моё пламя не жжётся… Смотрю, а купол твой — чаша, и над ней пламя на углях, огнём вниз, в чашу светит, в ней со дна навстречу вода поднимается — прозрачно-золотисто-алая с синими всполохами…Тихая вода, невесомая, неводная вода, не вода вообще…
Когда согреешься, дай мне свою руку. Всё равно правую или левую. Какую не жалко (улыбаюсь). Да шучу я, шучу… Правую, значит… Нет, я в хиромантии не разбираюсь, просто хочу на реки жизни твоей посмотреть, на узоры Божьи…
Помнишь: сорока-ворона кашу варила, кашу варила, деток кормила?..
На этот раз и мизинцу каши дадим — может, он оттого дрова не рубил и воды не носил, что у него с голодухи сил не осталось… Реки твои в колесо спиральное закружим… Вьются они вокруг одной оси, но с каждым новым кругом растут и становятся сильнее… Так и жизнь твоя, непрерывная, бесконечная, началась с одной клетки, а в конце станет — вселенной… Ты уже её в себе носишь, Юрик.
Покружу, повожу по ладони, мысли твои успокоятся, улягутся, тихим светом мерцать станут…
Пока ты в себя приходишь, расскажу, как я на тебя смотрю.
Сколько себя помню, зрение у меня всегда было необычным (неформатный я человек, во всём): я видела мир, как нормальные люди, и то же самое время смотрела на себя, смотрящую на мир, как бы со стороны, откуда-то сверху и со всех сторон. Никому об этом ещё не рассказывала. Но однажды какая-то нелёгкая занесла меня к медиуму — их в девяностые “экстрасенсами” называли. Медиумы (их было двое: мать и дочь) приняли меня настороженно. В романе есть об этом, но нет самого интересного: когда старшая усадила меня напротив, она каким-то образом сразу пронюхала про мою особенность зрительную. “Не делай так, не то психизм разовьётся”. Я немного струхнула, потому что подумала, что психизм это какое-то психическое заболевание (если человеку всю дорогу твердить, что он чокнутый, то когда-нибудь он поверит, что так и есть…). Хотела об этом побольше разузнать, но тётки чего-то во мне дико перепугались и выпроводили меня поскорее, ничего не объяснив.
Как потом я ни старалась смотреть на мир обычными глазами, у меня всё равно их было по-прежнему множество: два на лице и куча глаз ещё где-то сверху, сбоку, напротив, везде…
Письмо самописное пишется, и я вспомнила о том диалоге (много лет была уверена, что речь тогда стопроцентно шла о психическом отклонении), всё же открыла словари и с удивлением сегодня узнала, что психизм это не болезнь, а греческое учение о душе и признак ясновидения и “божественного провидчества”. Что ж, для меня это в порядке вещей — в смысле, что о своих способностях я узнаю поздно (моё мнение), но во благоворемение, положенное Богом (это Его мнение)).
А есть вещи, которые я не вижу, просто знаю. Например, точно знаю, что если солгу, у меня дар отнимется.
Ты ведь уже не боишься меня, родной? Тогда давай левую руку… Сорока-ворона кашу варила…Сорока-ворона реки кружила, реки кружила, с Богом говорила…
Я назвала нашу гору — Синай…
Обними меня, Юрик, как только ты умеешь… Войдём друг в друга, словно в двери, и дверями друг друга выйдем, чтобы снова друг в друга войти… Это любовь пальчиком по ладони Божией нежно кружит, по воде светом, по песку птичьим коготком, по воздуху палочкой кленовой…
Смотрю на тебя глазами пространства и времени, смотрю отовсюду, взглядом тебя обвиваю ласково. Карие бездны твои облетаю, крыльями глажу, из бездн смотрю и в бездны заглядываю, по светлым изгибам слёз твоих, как по волне высокой, скольжу… Колыбельную тебе напеваю:
Спать, спать, Богородице ручки целовать…
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
