Вчера, увидев твоё прочтение интервью с Натальей Захарцевой, перечитала текст. И поняла, почему ты на него заходил — фрагмент про “маленькое всё”?..
И правда, там ответ — тебе, а мне — напоминание.
Радость моя, тебе не хватает моего простого женского тепла?.. Эта мысль буквально пронзила меня. Я будто услышала, как ты говоришь мне: дорогая моя Жирафа, ну когда же до тебя дойдёт, что мне за глаза и за уши хватило литературы, поэзии и искусства, я им жизнь свою отдал. Всё это у меня было и есть. Но не было и нет простого человеческого счастья, радости, любви такой, чтобы без мути и надсада, без внутреннего ощущения одиночества, когда вроде не один, но всё равно один. И если ты и вправду птица Говорун, согрей меня простой женской лаской, пока я тут не задубел окончательно от тонких небесных материй.
Юрик, это правда?.. Если да, то боюсь, что одними шлепками я не отделаюсь,) кроме шуток.
И поэтому ты часто перечитываешь дневниковую запись о “не искусстве”?..
Одно радует, что я очень верно себя в ней назвала. Бедный ты мой…
Вспомнила одно стихотворение из “Вещей”, случившееся прошлым летом, вот это:
По небу чьё-то облачко летело,
как будто бы душа, покинув тело,
как выдох из предсмертья посреди
ещё не завершённого пути,
и ей, как прежде, нужен свет и воздух,
тепло печи, нечаянные звёзды,
ей нужен голос тихий и родной,
окрашенные инеем ресницы,
и оклик одинокой мёртвой птицы,
и бабочки порханье неживой.
Тепло, голос тихий и родной…
Знал бы ты, как часто я повторяю себе, что не должна забываться, потому что передо мной не обычный человек, а великий поэт, учёный, профессор, известный, заслуженный и прочее, прочее, прочее… Безграничное уважение к тебе и всё-таки открытость этих записей — словно гири и замки на моём языке. Я прежде боялась произносить вслух твоё имя, и это ещё не прошло у меня — трепет перед тобой. Поэтому, сама того не желая, часто прячусь за словами, за поэзией — не могу ни говорить с тобой и быть собой до конца тоже не состоянии себе позволить, потому что страшно. Бояка я у тебя, вот что.) Зашуга и стесняшка, которая тоже так долго пробыла одна, что душу себе поэзией отчасти отморозила.
Знаешь, я каждый день боюсь, что больше тебя не увижу, что ты больше не придёшь, исчезнешь так же внезапно, как появился… Этот страх преследует меня постоянно вот уже восемь месяцев. И ещё тебе придётся ущипнуть меня, когда мы встретимся, чтобы я окончательно убедилась, что не сплю.)
В прошлую пятницу днём прилегла, и приснилось, что ты показываешь мне какой-то чужой глупый текст, и мы смеёмся над ним — весело и беззаботно, повторяя особо выдающиеся строчки. Мы были там такими счастливыми…
Отчаянно хочется, чтобы тот сон сбылся: говорят, что пятничные сны — вещие.
Мне кажется, я могла бы бесконечно слушать, как бьётся твоё сердце… Пока есть не захотим или ещё чего-нибудь.)
P.S. Снова и опять мой разнесчастный паблик в ВК?.. Это я виновата. Мне тогда нечего было терять, кроме поэзии, и я сражалась за неё, как могла и умела на свой страх и риск. Наверное, слишком резко и неприкрыто, не так как принято в гламурной литсреде. Графоманы — больные люди, и если их не изолировать от здоровых, заболеют почти все (если уже не заболели).
Хочешь я выйду на контакт с ней? Пускай на меня она выливает свою злость. Может быть, мне удастся ей что-то объяснить, и в личном общении она поймёт, что всё обстоит не так плохо, как она себе придумала и накрутила. И тогда у неё внутри ёкнет живинка какая-нибудь… Пожалуйста, дай ей номер моего телефона или адрес почты. Лучше этот: lubowandrewna@gmail.com
Хвостик про “Окна”
Дневниковая запись возникла по следам Великана и Девочки. То стихотворение вышло из “непредопределённого окна”, тяжело далось. В тексте записи речь идёт в первую очередь о нём и о стихах из “Элегий”, поскольку до них я не знала наверняка, что пишу сквозь время.
Далеко не все “оконные” образы сразу переходят в “реал”. Некоторые пишутся в будущее (или — из будущего). “В небе любви и черники”, например, через несколько дней мы могли в полной мере прочувствовать на себе, а вот “Великан” (“Ладони домиком”) пока ещё в пути.
То же самое относится и к моим стихам из прошлых лет. Стихов не так много, потому что серьёзно заниматься поэзией (учебник стихосложения прочитала)) я начала с 2010 года, а публиковать её в периодике — с 2020-го примерно.
Тексты, которые я называю “загадочными”, “удивительными” и пр. в том же духе, — это тексты, никак не отразившиеся в жизни, появившиеся из ниоткуда и в момент их рождения ни к кому и ни к чему не привязанные.
“Мой человек идёт под снегом”, три стихотворения, вышедшие из “Адажио” Альбинони, “Ореховый изгнанник”, “Человек без лица и без спичек” и др., которые я здесь цитировала и, быть может, ещё процитирую, — это оконные тексты, не сбывшиеся сразу после своего рождения, но сегодня хотя бы стало возможно понять, о ком они. Таких текстов у меня в прошлом много, и особенно их приходилось прятать от…
В стихах тех лет много необъяснимых “мы”, кроме всего прочего.
В том времени были и стихи, написанные с натуры — одно такое ты прочитал (“И вот стихи”).
Уточняю, чтобы ты не подумал, что образы можно “натягивать” по нескольку раз на разных людей — ни за что.) Образ всегда более чем конкретен и принадлежит только “своему” человеку. Никакие посвящения другим людям или попытки привязать конкретный образ к кому-то другому не влияют на это духовное существо, преданное только своей земной или небесной части.
Завтра Успение… 12 лет назад в это время, накануне вечером выехав из Петербурга, со пятью своими детищами я колесила в двухэтажном пассажирском автобусе по территории Прибалтики. Потом последовала пересадка, в ночь на 28-е мы были в Варшаве, а утром приехали в Ганновер… Кажется, что это было где-то в другой жизни и не со мной.
Юрик, родной, не заморачивайся моим “творчеством”. Очевидно же, что поэзия моя изначально служила дорогой к тебе, и после нашей встречи она больше нам не потребуется. Но её переход в фоновый режим не будет воспринят мной как трагедия. Просто всему своё время, и на смену поэзии так или иначе придёт молитва, как когда-то поэзия пришла на смену ей... Вернутся ли стихи — не знаю, там в тумане пока всё, но, может быть, они всё-таки отойдут недалеко — я видела ещё один виток поэзии после “Элегий”, даже знаю, как назову тот поздний, последний свой поэтический цикл… Понимаешь, она — наша с тобой связь, Божественный чат, мессенджер, если хочешь. И вернётся эта связь тогда, когда она снова потребуется… И не спрашивай меня, пожалуйста, об этом.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
