У меня нет интервью с тем человеком, о котором вчера шла речь. Редактором я стала уже после. И вообще кем-то стала, но главное - собой.)
В книжках много стихотворений, подобных вчерашнему об ореховом изгнаннике. Я всегда к ним относилась с удивлением и трепетом, поскольку не понимала, откуда они берутся и о ком они, но записывала, иначе-то как?..
Примечательно, что обе деревни, где мы с детьми выживали в России, были без воды: ни речки, ни озера, одни лужи и канавы. Правда, под Суздалем, на краю села был чудотворный Богородичный источник и небольшой пруд, где обычно проводили водосвятие на Крещение. А в стихах постоянно упоминается какая-то деревня, в которой есть река. Я списывала это на игру воображения и прочие странности поэзии. Да и просто была к ней невнимательна и ничего в ней не понимала, только чувствовала, а что - толком и объяснить не была способна.
Дар ясновидения проявляется у меня в соприкосновении лишь с тобой и с Россией. Мы трое Богом собраны в один пучок. Началось всё в 2015-м, когда Дашка вошла в ремиссию после лейкемии. Тогда на меня нахлынула такая волна вдохновения, что я чуть не утонула в ней. И в этой волне я нашла не стихи, а нечто другое. Если захочешь, поговорим об этом при встрече.
И после той волны стали появляться твои предобразы - они сопровождали меня до тех пор, пока ты не пришёл сам...
К снегу, реке и деревне временами прибавлялись "колокольчики и ключики", о которых я узнала этим летом. Гора, немой, человек без лица, колодец, окно или дверь. Яблоко, синицы, спички, ветер и купола. В "Ореховом изгнаннике" Матушка-Богородица пречистой рукой тебе машет... Если ещё что-то вспомню, допишу здесь - образный ряд довольно устойчивый.
Надо бы вычитать две первые книжки на предмет этих предобразов, но у меня всё времени на это нет. Из того, что я вспомнила в самой первой: о России - 16 стр.; о тебе - стр. 26 (я там исправила "сибирский кряж" на "скалистый кряж" в 2022-м, уже после издания), стр. 24, 100, 107, 112, 115, 123, 131, 154, 157, 200, 203, 204, 215, 247. Может быть, есть ещё, но я не уверена.
По второй книжке ничего пока не могу сказать. А третья - третья почти вся о тебе. И "декабрьский" мой обзор тоже - о тебе и для тебя. Ага, и последнее моё интервью с Натальей Захарцевой тоже, как по заказу.)
Это и есть та самая едва различимая духовная живая ткань бытия, поэзия, Святой Дух Божий - много имён, но суть одна. Обычно она не столь яркая, но ради тебя её сделали зримой невооружённым глазом, если можно так выразиться. Чтобы ты поверил и жизнь в тебя с этой верой вернулась, вторая твоя судьба, где нет беды - беда и смерть в первой судьбе остались.
Нужно ли ещё что-то говорить?.. Смотри, какое о тебе попечение Божье. Радуйся, оживай, и больше не пей, пожалуйста, не то Богородицу обидишь.
Такие вот пироги. Когда я допетрила, что происходит, моему удивлению, радости и испугу не было предела. Его и сейчас нет - я же "пугливая неясыть" у Господа.)
Обнимаю тебя. Надеюсь, ты чувствуешь себя получше и что хотя бы немного радости поселилось в твоём измученном сердце...
P.S. Не то я написала: не в 2015-м, а в 2013-м. Тогда наступил такой мрак, что я не понимала на каком я свете. Даша внезапно заболела в феврале 2013-го, и мы с ней почти на целый год перебрались в детскую онкологию в Кобленце. Я сидела у её постели, обставленной приборами и капельницами, и с другой стороны, напротив меня, сидела смерть. Это я хорошо запомнила... В соседних палатах умирали один за другим больные дети. Стихи не приходили, и я читала молитвы - все, какие существуют, днём и ночью. И весной, если не ошибаюсь, когда нас первый раз отпустили на побывку домой на пару дней, пришла та волна вдохновения. А летом случилась первая "Бузина". Да, теперь всё правильно. Вот с этой первой "Бузины" и пошло, и продолжается по сей день, а может быть, оно было со мной от рождения, просто я не замечала, не обращала внимания. Дремало, пока ты своим появлением не запустил какой-то скрытый, ожидающий своего часа, Божий механизм...
UPD 19:19
Степашка только что прислал ссылку на рецензию Веры Киулиной на "Простые вещи"*
Отрывок:
"И как прикажете прокомментировать, например, восьмистишие, по характеру звучания родственное полифоничной лирике Юрия Казарина:
По водной глади проведи рукой,
почувствуй, как она целует кожу,
как проникает атом золотой,
приставленный к ее речному ложу,
в тугую кровь, текущую назад,
к исходу инолюбца в иноверца,
и как в нее заходит листопад,
и, оживая, вспыхивает сердце."
За имя, названное ею, и приведённые в пример строки я прощаю ей весь остальной бред, который она там понаписала.)
Это стихотворение тогда у меня вызвало опасения - что за "инолюбец" и "иноверец"?.. Но я его оставила, потому что почувствовала, что так надо, что в нём есть что-то важное, чего я ещё не понимаю. И вот, смотри, как оно сейчас звучит.
Дай-то Бог.
Не знаю, что ещё сказать по поводу "Элегий". Не понимаю, что сейчас в них может беспокоить. Что я, как ребёнок, радовалась возможности посвятить тебе свои стихи? Или что-то ещё?.. Запуталась совсем.
*Полный текст:
Поэт Любовь Берёзкина в названии своего нового сборника стихотворений использует инверсию, чтобы подчеркнуть: тяжелее всего рассуждать о том, что кажется простым. Поскольку в русском языке логическое ударение падает на последнее слово, мы понимаем: разговор будет трудным. Он отличается от просто неприятной коммуникации тем, что за словами следуют действия, определяющие судьбу. Но если придерживаться правил конструктивного диалога, у людей есть возможность не просто договориться, а «вырулить» в нечто большее, например, вернуть пошатнувшееся доверие друг к другу, избежать ненужных нападок, просто выразить все, что «накипело».
Читая эту книгу, образно выражаясь, «ставишь жизнь на паузу». Мы слишком много думаем, а стоило бы чаще действовать «по сердцу», к чему поэт нас призывает едва ли не в каждой строке. Глубокая мысль требует лаконичного оформления, а оно, в свою очередь, достигается высоким уровнем сосредоточенности. Чтобы освежить ум и отточить мысль, необходимо погрузиться в молчание. Из тишины рождается слово, прозрачное, как хрусталь:
И в этой встрече здесь, наедине,
Где умерли слова — как ты доверчив! —
В единственной, как совесть, тишине
Останется твой оттиск человечий.
Используя слово;образ «тишина», поэт напоминает нам: отсутствие звуков порождает в человеке стремление обратить взор вовнутрь, упорядочить эмоции. Почти забытое нынче слово «совесть» тюкает читателя в темечко: действительно, а не является ли городская суета ширмой, за которую человек прячется, чтобы только не встречаться с собой, чтобы, упаси Господь, не задаться вопросом: «Где же все-таки я настоящий?».
Тишина кристаллизует течение времени. Рядом с «бессонницей» поэт ставит родственное слово и рассуждает о «бессмыслице», о том, как мы сами себе усложняем жизнь. О том, что зачастую диалог превращается в спор слепого с глухим:
И над холодными перилами,
Где прежде надмевался Рим,
Мы говорим в себя с любимыми,
Не прерываясь, говорим.
Отчего так?.. Может быть, стоит вспомнить о том, что природа дала человеку два уха, но всего один рот? Хороший слушатель услышит не только смысл сказанного, но и то, о чем собеседник предпочел умолчать. Такой слушатель ценится на вес золота. Это же просто — выслушать собеседника, не перебивая и не оценивая. Ага. Но если бы это было так просто, огромная армия психотерапевтов вынуждена была бы искать себе другую работу…
Не стоит забывать и о социальном аспекте молчания. Молчание — мощный способ общения в том случае, если слов не хватает, слова кажутся избыточными или, напротив, легковесными. Для того, чтобы «подключиться» к другому, прочувствовать его состояние, иной раз достаточно прикусить язык. Так, обращая к читателю пейзажную лирику, Любовь Берёзкина рассчитывает именно на безмолвное сопереживание. И как прикажете прокомментировать, например, восьмистишие, по характеру звучания родственное полифоничной лирике Юрия Казарина:
По водной глади проведи рукой,
почувствуй, как она целует кожу,
как проникает атом золотой,
приставленный к ее речному ложу,
в тугую кровь, текущую назад,
к исходу инолюбца в иноверца,
и как в нее заходит листопад,
и, оживая, вспыхивает сердце.
Так и хочется воскликнуть: «Остановись, мгновенье!..». И вместе с этим возгласом к читателю приходит озарение: простым является вообще все. Жизнь — простая штука. В этой звенящей тишине хочется раствориться. Тем неожиданней кажется обращение поэта к современной лексике, отягощенной маркерами времени (название компьютерной программы, фамилия знаменитого рокера), как, например, в стихотворении с бунтарским названием «Панк»:
Мы поедем с тобой до конца сквозь туман
в голове полуголого Игги Попа,
в котором есть что-то от мертвеца,
выходящего ночью из фотошопа
покатать нас по городу за медяк —
сойдет и железная зажигалка.
А город-то показан в этом стихотворении ночной — притихший и таинственный. Выходит, декорации меняются, а суть поэтического высказывания остается неизменной. С помощью прозаизмов поэту удается достучаться до нас, привлекая внимание необычной звучностью высказывания. Ясная логика построения стиха, законченная поэтическая структура дают возможность преодолеть хаотичность человеческой жизни силой упорядоченного особым образом слова:
Вот хлебного поля ломоть,
луковая стрелка дороги,
небесное яйцо, светлые
волосы тишины поселковой, —
все замечает соленый мой взгляд.
Какие исконно русские слова, какие объемные образы!.. Да и вообще, что значит «простой»? Открытый, доступный взгляду, ничего не таящий. Нет, конечно, бывает и «простота хуже воровства», но это уже лукавство: там за «простоту» выдаются не самые лучшие качества характера: бестактность, наглость, жадность… В своем же первичном значении это слово роднится со словом «простор» — чем обыденнее понятие, тем больше в нем сокрыто смыслов. Так, некоторые вещи способны вбирать в себя весь мир, как, скажем, слово «хлеб» — сколько благоговения в образе хлебного поля. И это мы еще не коснулись религиозного, величайшего смысла крошечного хлебного кусочка, погруженного в чашу с вином… А помните поговорку: «Где просто, там ангелов по сто, а где мудрено — там ни одного»? Многочисленные смысловые нюансы и звуковые обертона словосочетания «простые вещи» при погружении в тонкости их восприятия оказываются весьма трудными для осмысления. Но сердце поэта не нуждается в философских дискуссиях. Любовь Берёзкина в своей новой книге напоминает нам: мы совершенно не знаем, что такое истинная суть вещей, пока не начинаем о них задумываться.
Вера КИУЛИНА (опубликовано в "Литературных известиях" №8 (230), 2024)
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
