/09:14/ Волчий вой. Уснув в московском зале (а не уснуть не могла, поскольку я не сплю уже и трёх часов в сутки, но скоро — серия пустых выходных), я вышла на ночную «прогулку», ходила вокруг скамейки, курила и стонала. А потом, с болью, не только этой, но ещё и в ногах (в «испанских сапожках»), потащилась смотреть расписание учреждений на сегодня. Нашла. Хотя и, скорее всего, всё поздно.
Эти уроды не могут никуда не влезть, куда их не звали. И гадят во всём.
В общем, на кормёжку «Персонаж» пришёл, и даже пораньше. Но дело-то было уже сделано. И, кстати, вполне радостно кивнул, но не подошёл сам. А вот это-то всё бы и изменило (отнюдь не по причине, «кто первый», но... сейчас объясню). Он сразу не подошёл, — опять издали. А я была уже «готовенькая» предварительно: о чём я писала вчера перед выходом — можно прочитать, — но не только это.
Одна рецензентка, неплохо мне пишущая (но с перебором, — я давно уже имела это в виду), набивающаяся мне в мамы... (Это уже бесит: слабо вам мамой мне оказаться, — да и вообще, я нервно отношусь к тёткам (по Пушкину: «Живёшь не как хочешь, а как тётки хотят»), которые во что-то вдруг за каким-то хреном посвящены и считают возможным лезть в МОИ дела.) В общем, одна рецензентка, набивающаяся мне в мамы, ещё с одним, а потом и с двумя авторами замечаний собирались подсунуть мне читать какую-то пакость (я не читала, но уловила), которую можно было воспринять как предупреждение, что возможное общение с «Персонажем» сейчас закончится не то, чтобы плохо, но пошло. Отвечать им я уже не стала, но осадок остался. Казалось бы, — кто они такие, откуда что-то знают и берут? — но Голем есть Голем, — о том и речь.
Более того, даже всё окружение (в том учреждении, где я обычно бываю) стало вдруг ходить с такими лицами, будто намекало мне на то же, хихикая. (В частности, поэтому, придя вчера с перерыва в 16:32, я и разразилось всей той тирадой, уже оскорблённая «чем-то таким». Не случайно выплеснулось: «Даже если вообще вся эта история с «Персонажем» — балаган, то — вот чем живёт и занимается ЭТА страна». В общем, в том учреждении «поработал» Петербург, следы которого я там уже ловила много раз, — да и рецензентка. Наверняка, из той же оперы (как и «Ежовский»). Короче, в мозгах у меня успели порыться. Ну и его весёлый приветственный кивок был, наверное, воспринят, как начало «дурной истории». Машину кормёжки я осталась ждать, где стояла.
Кроме того (это — по поводу того, что бы изменилось, если бы он сразу просто подошёл и ЗАГОВОРИЛ), издали он мне вдруг не понравился. Да я и, как бы, запуталась в этих двойниках, ждала «что-то другое». Уже стала думать, что, наверное, всё у меня до сих пор — это был просто морок. А к приезду машины уже и набралась толпа — похоже, что именно на дурное ПРЕДСТАВЛЕНИЕ, которое, видимо, и правда, готовилось. Был «Ежовский», смотревший на меня нехорошо-обалдело (а я переоделась, и после зимы и дурных пуховиков вдруг оказалась настолько худой, что сама себя не узнавала в зеркалах и витринах, — к тому же, оделсь прилично, если бы не обувь). Припёрся и дуболом-«Молдаванин», который там в среду не бывает, и должен был есть гороховый суп на Курке, — а уж он мог притащиться только на «представление» определённого рода... Ой, а не участником ли он там должен был быть?.. В общем, что-то там мутилось, чего я и испугалась. Но машина приехала, и «Персонаж» подошёл сам (когда было уже поздно).
Я уже писала, что он страшно восприимчив. Моя холодность, видимо, звизданула ему, — он обиделся. (А если ещё и слышат мысли!.. — кто их всех разберёт... Кстати, и мою классную видуху мог воспринять так, что «я похоршела, и он ТЕПЕРЬ не интересен»...) В общем, он подошёл, заговорил. И не важно, что заговорил (ТИПА того, что «всего этого» он не читал, — т.е. уже как бы отшивал), — но он подошёл близко и ЗАГОВОРИЛ. И всё. «Бли-и-ин! А он мне опять нравится!..» Да, это был тот самый «блатной принц», — я узнала эту мимику, этот чудный понтовый говор... Я ждала, что столкнёмся ещё, но было, оказывается, уже поздно: он слишком восприимчив, раним (ёлки, действительно «“скрипка Страдивари”, — чуть тронь без должной виртуозности — начинает звуки издавать, — не те...»), он слишком ждёт от бабы удара (как я — от этого нынешнего мира)...
Да, оба раза в «Паровозе» («просто блатной» и «блатной принц») он садился напротив (довольно близко) и ГОВОРИЛ. И я была заворожена. Ничем другим не могу это назвать, кроме как «божья искра». Если разглядеть — не оторвёшься. Но с каждым шагом дальше — разглядеть её всё труднее (поскольку весь — в «защитных системах»). А тут ещё — эти двойники, хренотень всякая, да и не знакомы почти... Подошёл бы сразу, заговорил бы — всё бы само и оказалось на местах... Но он — пуганный. А уж я-то — ещё хуже... Задача нагадить — для этого мира облегчается в разы...
Я же всё время настаиваю, что РАЗГОВАРИВАТЬ надо с людьми! — а этот нынешний мир как раз и хочет по-максимуму отучить...
Вообще, в тех или иных целях (в виде пытки, наверное) этот мир лишает всего, что надо мне, и навязывает то, чего не надо даром. Например, мужчин ЭТОГО мира, — не будет их у меня на дух. Как и "родственников" желаю не увидеть больше никогда в жизни, — помереть, в крайнем случае.
Между прочим, после всего этого,этой очередной подлости ЭТОГО мира и родины-уродины-гадины, которая не нужна вообще ни за чем, все обещанные вчера проклятия произносить дважды в день — буду. Я жить, на фиг, не хочу, а уж проклясть эту перечисленную дрянь — дело первое.
Ладно, пойду я, поковыляю. Может, возьму ещё что-нибудь на ноги, — а то, наверное, ходить не смогу вообще... /11:57/
(Сегодня, от начала даты и до времени ухода включительно:
слов – 910,
знаков без пробелов – 4 628,
знаков с пробелами – 5 649.)
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
