/13:16/ Пока планирую три темы.
1) «Ежовский» — очевидно психически больной, неадекватный тип, которого активно используют силы, заинтересованные в развитии деструктивных процессов в этой стране. Ладно бы, дурик, — но он ведь чего-то добивается! Он пользуется каким-то покровительством, с ним общаются, ему верят…
Вчера вечером он подвалил, спросил, хочу ли я поесть (а я сейчас всегда не откажусь), и я ответила, что поела бы, но только он ведь будет ГОВОРИТЬ!.. Он ответил: «Я? Нет, ничего не буду». В результате он сообщил (буквально), что у его жены было ДВА групповых изнасилования, и что я должна хорошенько выпестовать свою любовь. «Я (?!!) должна выпестовать любовь?!! К кому?!! “Молдаванина” вашего я послала». — «К… (“Персонажу”)». — «ГДЕ он?!! (Он вчера не появлялся.) К КОМУ я должна выпестовать свою любовь, к воздуху, к пустому месту?!! Я человека не знаю вообще, я ни разу с ним толком не поговорила даже. Вы бредите?!!» — «Нет, сначала надо выпестовать свою любовь». Ля, — за ногу!..
Потом он вспомнил, что его жена с кем-то связалась, заказала его бандитам, и ОН ОЧЕНЬ БОИТСЯ, что ОН СКОРО ОПЯТЬ СТАНЕТ МИЛЛИОНЕРОМ, И МЫ С “ПЕРСОНАЖЕМ” ЕГО ЗАКАЖЕМ. «ВЫ здесь при чём?!! Каким боком, ля?!!» — «Ну, я скоро опять стану миллионером, и мне нужно обезопаситься».
В общем, если он ещё куда-нибудь влезет, «в моё подсознание», в мои отношения с кем бы то ни было, куда угодно ещё, куда лично я его не приглашала (т.е. вообще куда-нибудь), то его закажу лично я, как пить дать, — кому угодно, кому только будет не лень этим заняться. Мне ещё надо будет отдать ему коробочку из-под супа, — как только я его увижу, чтобы отдать, я поставлю его в известность. Всё.
2) Ещё об этих грёбанных двойниках. У меня ведь тоже болтается двойничиха, и хорошо, если не с МОИМ недействительным паспортом!.. (По поводу чего я подавала заявление на Петровку, а меня потом «уговорили» в очередной раз от него отказаться, потому что ни один из паспортов, которые где-то гуляют, пока реально не всплыл…)
Следы двойничихи лично для меня были засвечены дважды (только в Москве).
Первый раз я поминала в дневниковой записи от 12.07.2012, последний абзац. Тогда действительно, только я поднялась у себя на втором ярусе в тогдашней квартирной общаге, вышла на кухню — на меня налетела тётка, только что вернувшаяся с ночной работы (правда, уже чуть подвыпившая, но и не более того): почему я с ней сейчас не поздоровалась на улице?.. Всей квартирой тогда её убеждали, что я всё это время спала, никуда не выходила, и поднялась буквально сейчас, ещё глаза не продрала, — было не убедить, ведь она «меня» ВИДЕЛА! (А «я» не поздоровалась, посмотрела на неё в упор и прошла мимо…) Кроме того, в то время я уже была по-другому одета, — она же видела «меня» в куртке, аналогичной предыдущей. Тётки всё списали тогда на её водку, а я начала бояться, кто теперь ещё и где «меня увидит» (и будет ничего не доказать, — но, как правило, и спрашивать никто ничего не станет).
Второй «зафиксированный» раз был уже в этом году. Вечером один парень (из адекватных) как-то странновато спросил у меня, была ли я днём в той палатке, которая работает в среду и четверг, с утра и днём (у Курка), — наши все знают. Я ответила, что нет, — даже на Павлик не ездила, — сидела в интернете (соответственно, публиковалась). И спросила его: «А что, “я там была”?..» — он задумчиво кивнул, но говорить ничего больше не стал. И в следующий день я пошла за носками, а мне известная дама сказала: «Новые я дать не могу, — только стиранные», — «Ну, давайте». Это было очень похоже на то, что кто-то взял уже новые на мою фамилию (на мой тамошний псевдоним), а она — знала, и «выкрутилась»…
Так что, разновозрастные «братья Запашные» могут быть «Персонажу» и не известны, — появляться без «договорённостей»… Хотя, всё-таки, знает он явно побольше моего. И — тот случай с упомянутой «эвакуацией» кого-то, когда выход от меня прикрыли смутно знакомым способом. Это я ведь в приёмной ФСБ РФ много просиживала в своё время, ожидая «Полковника», изредка — часами, когда разговор занимал потом минут 5, и в это время мне дежурные «показывали концерты» (видимо, затем там и мариновали). Вот и от случая той «эвакуации» неизвестно кого, кого я не должна была видеть, как-то «запахло ФСБ». Может, конечно, это — и не она, не ФСБ, — я уже писала, что все эти приёмчики и технологии давно пущены в массы, — так что совпадение таких мелочей может ещё ни о чём и не говорить. Но может и говорить. Так что теперь уж я и не знаю, те его двойники — не ФСБ-шные ли выходки (а с них — станется, ещё как!, — уж это-то они точно умеют, — я навидалась фокусов), и если да (что ещё не факт), то посвящён ли, имеет ли к этому отношение сам «Персонаж».
Но на этом данное «следствие» я приостановлю, потому что, всё равно, только запутаюсь. Если не дают ничего понять — то и не дадут.
«Двойники» — это само по себе мерзко, это уже очевидная ненормальность жизни, — какой-то её неприятный душок. Но вот что хуже всего.
Есть ещё одна причина, по которой я наотрез отказывалась от личной жизни. Моё сознание — ВЗЛОМАНО, и мои мысли ЗНАЮТ. (Равно как и эмоции и пр. По крайней мере с тонкостями о том, как именно я что делаю дома в сортире, меня в свой время в Петербурге просто задолбали, — и это было ещё одной из причин тогдашнего обращения в ФСБ.)
Та матерная поэма про Петербургский «Музей Музеев» потому и была написана, что мне «пообещали» слушать все мои мысли (и очень убедительно это продемонстрировали). Вот я её и написала тогда за пару часов, ночью, не заботясь о художественности, а только о том, чтобы было индивидуально погаже, сразу вызубрила (благо, проблем с этим не бывало никогда), и три месяца до своего увольнения из «Музея Музеев» мысленно читала её по кругу безостановочно (кстати, без внутреннего ущерба, и для психики, и для тогдашней дизайнерской работы). А они бесились — заметно, — ведь мои мысли слушали, похоже, максимально возможное число «людей», и слушать они вынуждены были только эти грязные, малохудожественные матюги с настоящими именами… Когда начали «убивать» (псевдоестественным, разумеется, способом), я уволилась, а ещё через месяц, после ещё одной СТРАННОЙ работы дворником неподалёку от «Музея Музеев» я и подала первое заявление в ФСБ в Москве…
Я это — вот к чему. Уж не знаю, что там собирались со мной делать «братья Запашные» в случае, если я «временно ослепну» (и был ли в это сколько-нибудь посвящён «Персонаж», участвовал ли бы он в чём-нибудь сознательно, или его самого бы подставили таким образом), но кроме того, это мог быть ещё и публичный концерт как минимум для программистов Петербургского «Музея Музеев» и для всех, кого они за это время к соей компании «присоединили» (или вообще для всех). В любом случае, если ничего не предпринять, то любая моя «личная жизнь» может оказаться «публичным концертом». (Если возможно что-либо предпринять, кроме как, убить их всех, что было бы НОРМАЛЬНО.)
Кстати, нет никакой гарантии, что это касается только меня, и не касается вообще кого бы то ни было ещё. ЖИТЬ с этим невозможно, но поскольку меня всегда именно УБИВАЛИ, то мне просто могли это показать (чтобы не жилось), а другим — просто НЕ ПОКАЗАТЬ, не доказать, чтобы им ПРОСТО «ЖИЛОСЬ СПОКОЙНО»…
3) Один читатель на днях ничего мне не писал, а просто за одну минуту прощёлкал мои произведения, показав порядок просмотра (это отображается в «Списке читателей», и такой «способ общения» мне тоже давно уже известен), получилась интересная штука.
Сначала у него в просмотрах стоит моё «Пасхальная прогулка бродяг и не только», затем — «Повтор Дневника 18.03.2015 – 21.04.2015» (последняя дата уже изменена на самую новую), и затем — мой стих «Марионетки». Таки образом, он показал мне моими же словами, в чём, с его точки зрения, заключается суть ВСЕГО происходящего (и описанного в первых двух моих произведениях). Стих с эпиграфом из Макаревича (созданная ныне «одиозность» его имени значения не имеет) я приведу здесь полностью. Итак, мой стих —
«Марионетки», http://www.stihi.ru/2013/04/15/8484 :
Краски стерты, лица тусклы,
то ли люди, то ли куклы,
взгляд похож на взгляд, как тень на тень.
<…>
До чего ж порой обидно,
что хозяина не видно, –
вверх и в темноту уходит нить.
Куклы так ему послушны!
И мы верим простодушно
в то, что куклы могут говорить.
А. Макаревич
А хозяин и не нужен.
Дело здесь гораздо хуже:
не заметив собственную нить
и того, что ей послушны,
КУКЛЫ верят простодушно
в то, что могут сами говорить.
Здесь простят, а там осудят
то ли куклы, то ли люди,
веру выбирают и мечту,
и рыдают, и смеются,
любят, ссорятся, дерутся…
Нить уходит вверх и в темноту.
Пару кукол поманили
и тихонько предложили
собственный устроить балаган.
Вот потеха происходит! –
куклы сами кукловодят,
дешево купившись на обман:
забавляются другими,
как игрушками живыми,
«мир меняют», празднуют успех,
упиваются по ходу
«властью» и своей «свободой»…
Нить уходит в темноту и вверх.
Весь сценарий жестко схвачен,
каждому свой час назначен,
а в конце спектакля – тлен и прах:
«Кукол снимут с нитки длинной
и, засыпав нафталином,
в виде тряпок сложат в сундуках».
Вроде, и спросить неловко:
как бы эту постановку
отменить, испортить, прекратить?
Если куклы – извините,
если люди – то без нити
лучше бы и умирать, и жить.
Вот, в чём с точки зрения читателя заключается суть всех этих событий. А я добавлю, что в этом же — и суть всего, что происходит в НЫНЕШНЕМ мире, НЫНЕШНЕЙ «жизни», НЫНЕШНЕЙ стране.
Каким там вопросом мучился Принц Датский? —
«Быть иль не быть? — вот в чём вопрос…» ?
К 70-летию годовщины ТОЙ Победы, к которой наши предки пришли под лозунгом: «Бей врага! Отомсти врагу!», это можно было бы и переиначить и так:
«Бить иль не бить? — вопросов нет!»
Придётся делать продолжение в «ПРО ТИГРА И РАССЕЯННЫЙ СКЛЕРОЗ», — и частично я это перепубликую. /18:40/
(Сегодня, от начала даты и до времени ухода включительно:
слов – 1 566,
знаков без пробелов – 8 136,
знаков с пробелами – 10 088.)
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
