И новый день
Утро началось с одной уже привычной мысли о бренности и быстротечности бытия. А так же о том, что я действительно считаю смерть благодатью. Когда в самом начале девяностых утешая своих друзей Естигнеева в первую очередь и конечно мужа Потапова я говорила, что ребята это еще не конец, если все плохо это не конец, в конце всегда всё хорошо, так вот я имела в виду смерть. Просто им об этом не говорила. Что бы не разочаровывать. Хотелось, что бы хоть кто-то искренни улыбался и верил в жизнь. В конце концов от этого и мне становилось хоть немного, но легче. Даже если я сама в это уже не верила. Мне было немного за двадцать и я написала стих о полном разочаровании, мы тогда жили в коммуналке и я часто испытывала такие дикие душевные боли и разочарование в людях, жизни и любви, что корчилась от этого как будто меня истязают. И понимала только одно, жизнь это череда боли, с небольшими просветами, когда тебе дают отдохнуть, глотнуть воздуха, что бы ты не умер раньше времени, а потом снова будут истязать. И смерть единственно, что способно принести облегчение. Мы жили с соседями и я не могла позволить себе орать и выть от душевной боли. Поэтому появилась строка - Бьюсь об пол безмолвной рыбкой.
Конечно же утро началось с единственной мысли о смерти. Встала в семь и даже не заметила, как пролетело время. Я так стала медленно читать и все делать, словно меня держат многие чужие руки. Раньше я двигалась так быстро, что все говорили что я в нескольких местах одновременно. А теперь у меня складывается впечатление, что я двигаюсь со скоростью улитки, а время летит мимо меня. Я не знаю каким чудом я заставила себя отложить книгу и выйти что бы пойти в библиотеку. Но я это сделала. Наташа по прежнему дома. Вчера снова был скандал. Я взяла у нее, у родной дочери немного гречки, хлеба, сала и луковицу. Она пришла, увидела и стала кричать, что ей плевать голодная я или нет, что ей все равно что я не могу работать, что я просто не желаю работать, а поэтому она меня кормить не собирается. И хотела унести гречку.Я сказала, что я думаю на эту тему про нее. И более того, пригрозила, что вычеркну её из завещания, а оформлю на Дениса. Она начала кричать, как мне только в голову пришла идея оформить свое завещание на алкоголика и наркомана. Она имела ввиду Естигнеева. Я же вообще-то имела в виду своего племянника Дениску Морозова. Он единственный кто любит меня искренни. Из всей семьи. После её слов, я развеселилась и сказала, что действительно перепишу завещание на Дениса Есвстигеева, а когда я помру то жить она будет вынуждена с ним. Это меня очень развеселило. Евстигнеев конечно не ангел, но он по настоящему видимо ценил нашу семь, любил меня и мою дочь и заботился о нас как умел. Он как мужчина вполне понимал, что при всей моей активности и самостоятельности я хрупкая женщина и беспомощна перед некоторыми обстоятельствами жизни, и конечно намного слабее их, мужчин. Он таскал нам продукты, помогал в уборке по дому, скидывался на общий стол когда жил с нами, покупал Наташе подарки и книги, гулял с ней. Бегал выручать Мишку из сложных обстоятельств, встречал меня с работы, водил меня с корпоративов когда я хлебнула немного лишнего, веселил когда я расстроена, лечил когда болею. Развлекал когда скучаю. Он был всегда добр и внимателен к нуждам ребенка, он мог ужать денег с покупки продуктов себе на пиво и сигареты. Но никогда бы не взял и куска из того, что принадлежит детям. Я вообще не помню что бы он на меня орал. Вообще...за всю жизнь. Хотя я знаю его со школы, с тех еще пор когда ему было девять лет. Однажды Наташа когда ей было года три сказала мне - Мама давай поменяем папу (Мишку Потапова) на мапу. Она так звала Дениса. Я отказалась. Слишком уж много этот крендель пьет, слишком часто и на долго пропадает по своим странным делам. Я любила его принимала таким как есть. Но замуж...это слишком. Хотя он был одним из лучших моих мужчин и пожалуй если не считать Гоши самый страстный, самый красивый роман в моей жизни. За который я ни раз благодарила бога. Говоря что мне в отличии от многих на этой земле удалось почувствовать вкус настоящей любви. Наташа же когда подросла и стала подростком стала видеть то, что раньше мне удавалось от неё скрывать, создавая иллюзию чистоты и ясного, счастливого детства. Она увидела и пьяного Потапова и запои Евстигнеева и то, что я как-то пытаюсь это держать в равновесии, создавая гармонию и уют. И однажды она снова увидев Евстигнеева на пороге в умат пьяным начала кричать, что сейчас позовет своих друзей скинов и те отделают Евстигнеева битами. Я взбесилась. Я видела как ему тяжело, его часто гоняют, обижают, оскорбляют ни за что. Я видела, что ему трудно найти приличную работу, что у него болит спина и нога. Он часто принимает обезболивающие. Что ему очень тяжело жить мотаясь от друга к другу и везде быть гонимым. Его даже гнали от родной тетки Ирины Ивановны. Часто он жаловался и на своих сестер Тоню и Любу за то что они его выгоняют, хотя он их искренни любил. Да и любит наверно. Он добрый малый, душа у него такая. Возможно он частично сам виновник многих своих проблем. Так как когда я ему говорила что и как надо делать, что бы было нормально, он предпочитал жить как ему хочется и слушать своих дружков. Но это не значит что он совсем никудышный. Да с ним в какой-то мере очень тяжело. Но он не хуже, а может быть даже лучше в чем-то многих из "приличных" людей. К которым я часто ничего кроме презрения их ханжеству, вранью, и двойной морали не испытываю. Поэтому я очень развеселилась. И решила, что действительно, прежде чем и если я решу покончить с собой то я обязательно перепишу завещание на Евстигнеева. И они, Потапов, Евстигнеев и Наталья будут связаны имуществом и долями в квартире. Мне кажется это будет очень забавный подарок от меня им после смерти за все "хорошее". И кстати мои долги тоже автоматически перейдут им. Вот они и повеселятся. Представляю как они будут крыть меня на моих похоронах матюками за такой "подарок" и сердцу теплее. Причем Наталье если она это не понимает достанется больше всех, потому что тогда у нее будет 50 процентов площади и 50 будет принадлежать по сути людям из семьи Евстигнеева. Потапов то женат на его двоюродной сестре Любе. А еще одна часть принадлежит ему, а значит по сути по завещанию он так же может если захочет написать на Любу или своего сына Лучезара. И Наташа будет заперта с Евстигнеевым и Потаповым, Любой и Лучезором, а может быть еще и Любиной старшей дочкой от Вити Артемова - Сашенькой. В принципе та еще переспективка. Всегда удивлялась - Ну, мужики понятно зачем женятся: чтоб им стирали, убирали, готовили... А я-то чё туда ломанулась? - время от времени говорила я свои друзьям сетуя на жизнь и чертовски была права!
Все те же лица, только уже без меня....Бухай не хочу называется!
Так вот вера Наталья меня вывела и подсказала мне фантастическую идею! Я всегда говорила - Держите рот на замке, вы подаете мне идеи! Это у меня с детства. Обвинять меня в том, что я не делала или выдвигать свои предположения моих поступков. Это значит подать мне идею! И вы ей будете не очень рады! Но вы её придумали сами! Это порождение ВАШЕГО больного мозга, а я только исполнила ВАШУ фантазию! Да и действительно, кто я такая, что бы спорить с такими умными и праведными людьми. Каждый раз потом мне хотелось ухмыляться и говорить - Ваш заказ сир! Ваша мечты - мэм! ПОДАНО!
А то, что привкус странноват, так я же не виновата, что у вас такие мечты!
Вот и тут Наталья подала мне идею. Можно сказать сама нарвалась. Но потом она услышав мою угрозу о завещании быстренько передумала и оставила продукты дома, пошла гулять с друзьями. А вернувшись начала меня отчитывать, что я украла у нее продукты, а могла бы попросить её купить их. Мне эта терминология вообще не понятна с детства. В нашем доме был ОДИН холодильник и все им пользовались. Когда я вышла замуж папа поставил второй и отделил нас с Рукавишниковым, как отдельную семью. Чем дико меня раздражал. Я носила ребенка, все время хотела есть, Рукавишников покупал мало, а большинство продуктов я все равно просила у мамы. Рукавишников только вернулся из армии, у меня не было работы и с продуктами у всех было плохо. Причем работало это почему-то только в одну сторону. Когда я что-то брала у них, то меня ругали, так как это для маленькой сестры. Когда сестра брала что-то у нас то папа говорил - Вам что, для ребенка жалко? Для меня такое положение вещей вообще не приемлемо. Живут люди, семья под одной крышей и значит и холодильник общий и продукты в складчину. А вот разъехались тогда уже как-то сами. Конечно понятно, что в семье сначала маленьким детям, а сестра тогда была еще мала, потом беременным, потом женщинам, а потом уже мужчинам. Мне в голову никогда не придет сказать матери, что она украла у меня продукты, да вообще что либо если ей нужно это. Мама приходила сидеть с Натальей когда я работала и забирала её из школы. И само собой понятно, что всё что лежит на полках и в холодильнике для неё так же доступно как и для дочери и не только пока меня нет, а вообще в принципе! Конечно родители поступили так от того, что их так самих научили. Когда мама и папа поженились, то жили они на "Покровке", на Тургеневской. Жили с бабушкой Галей и бабушкой Ксеней и с маминым братом дядей Сашей. Бабушка Ксеня тогда сразу после свадьбы выделила им полки, место в холодильнике, полотенца и посуду. И сказала - Вот вам для жизни и живите теперь сами.
В принципе расчет верный. Они теперь отдельная ячека общества и семья и должны заботится друг о друге. Вот только тогда учебы была бесплатная, работа гарантированная и тунеядцев заставляли работать и платили им. Люди приходили на открытые вакансии и устраивались сразу. Их направляли от училищ и институтов по распределению, можно было работать на две ставки официально и получать за это повышенную заработную плату и премии. Плюс 13 зарплату. Это совершенно иная ситуация чем та, что сложилась в 1992-1993 году. И безусловно я оказавшись безработной и беременной ни пособия, ни декретных не получала, не так давно только закончила учится вышла во взрослую жизнь и мне всего-то было 18-19 лет, а вынуждена была питаться тем что мне дадут родители или муж. И ЕСЛИ ДАДУТ! В то время как они препирались кто меня должен кормить, я просто хотела выжить и кушать. И мне беременной было очень не просто найти работу. Я конечно нашла, клеила объявления, продавала розочки у дяди Андрея и что-то там еще. Но это не могло меня полностью прокормить, да и работа была временной. К тому же мне надо было еще что-то есть, пока я находилась в поисках. А родители продолжали жить в каких-то советских реалиях. Я их понимаю, у них моя сестра Саша еще была маленькая, но и мне было всего 18-19 и я носила ребенка! В общем не заладилось с самого начала. Потому, что очень сложно выносить ребенка будучи ограниченной в работе, питании и деньгах. До сих пор не понимаю о чем думали тогда отец и Рукавишников. Даже ума не приложу. Один отделил беременную дочь, другой носил продукты мимо жены матери. Его мама должна кушать, беременная жена должна сама себе заработать. Чудные ей богу. Впрочем всё хорошо, что хорошо кончается. Я и дочку выносила и семью устроила и образование ей дала. Да и тогда в конце концов мама все равно меня подкармливала. Так что педагогические ходы отца провалились. А я на всю жизнь запомнила урок. Пока люди живут под одной крышей, питание должно быть общим. Для меня дико не дать матери еды. Дико не дать еды мужу который потерял по какой-то причине работу. Дико не покормить зашедшего в гости друга. Дико не дать еды дочери. Это дикость пещерная! У нас с Потаповым было не много денег. Поэтому я говорила - Вот конфеты это дочке, вот молоко это ребенку. Вот куриная ножка и груша и бананы это тоже ей. Она маленькая. А нам овощное рагу, гречка, сосиски.
Поэтому я запрещала брать то, что для ребенка. И сама не трогала. Да, детям приоритет. Их организм растет. А у меня одна дочь. И я хотела вырастить её здоровой. Но я не представляю, что допустим хорошую найду работу, а дочь сядет дома с малышом или будет беременная, я буду тайно жрать в комнате для себя любимой и не дам ни матери ни дочери. Ну пусть даже не с малышом и беременностью, пусть даже потеряет работу. А я буду жрать суши, салаты, мясо и прочее, а она ей буду время от времени приносить хлеб и гречку и орать что она украла с моей полки продукты. Тогда я точно повешусь от стыда за себя. И это так дико, что за подобные убеждения мне хочется жечь на кострах. Вы ополоумели что ли? Когда каждый из нас будет получать тысяч по сто на одного человека, тогда я буду делить холодильник. А пока я знаю что такое голод. Очень не плохо это знаю и давно. И пока я это знаю, я не допущу такого свинства. И меня неимоверно раздражает подобное хамство со стороны дочери. Не дать матери еды, это последняя стадия сволочизма. Когда я узнала, что моя мама заболела и у неё опухоль, мы с Мишей работали оба, нам помогала бабушка Валя и подкидывал денег Евстигнеев, так как жил с нами. И я сразу выделила в расходах статью что бы хотя бы раз в месяц покупать матери те продукты которые ей необходимы и были прописаны врачом, что бы поддерживать её организм и бороться с опухолью в голове. И пока у меня была возможность это делать, я делала. Зная, что у них не хватает на это денег. Когда мне позвонила мама и сказала, что у Саши и Данилы нет работы, что они вообще не дают денег на еду для маленькой тогда еще Василисы, то я снова выделила небольшую статью из своих 18-20 тысяч (в лучшем случае, потому что на фасовке мне платили от 12 тысяч), но я стала сразу покупать им продукты для Василисы и опять же делала это пока была работа и возможность, хотя бы раз в неделю. При том, что у самой у меня Миша пил, потерял работу, а дочь еще ходила в школу. Но я не могла бы себе позволить, что бы у моей племяшки не было еды! Раз сестра в тяжелом положении по финансам. Когда мне отец стал говорить, что бы я прекратила кормить Мишу, который сидит без работы и пьет, я была в ужасе, как можно не дать еды человеку и жрать в одно лицо в комнате. Человеку который восемнадцать лет жил со мной, покупал нам еду, одежду, фильмы, книги. Они что сума там все сошли? Вот когда уйдет сам, будет жить без меня, тогда да. А так нет. Я не могу быть тварью. Если они хотят, то пусть будут тварями. Это их выбор. Для меня же это дичь полная. Не накормить голодную мать. Не покормить ребенка или беременную, не дать еду человеку потерявшему работу, это надо быть фашистом! Впрочем Наталья притихла. Выступать перестала. Ну и правильно, как говорят - Глупо спорить с тем, кто может переписать завещание на другого.
На днях взяла книгу о литературной и интеллектуальной собственности. Буду изучать. А то как-то слишком часто стала встречать свои ситуации, идеи, слова и даже стихи у совершенно незнакомых мне авторов.
Другие статьи в литературном дневнике:
