Вот и новый день.
Вчера очень обидно было. Приехала в центр занятости. Просидела час. Осталась последней, пяти часов еще не было. Когда кабинет освободился зашла, спрашиваю можно ли меня принять. В ответ - у нас кончился рабочий день. Мы вас не примем.
Что стоило принять единственного, последнего человека. Я говорю - примите меня пожалуйста. Мне очень тяжело выкраивать денег на дорогу. Так как я безработная.
В ответ - А я вот работаю. И у меня закончился рабочий день.
Смотрю в лицо девушки и объясняю - Понимаете ли, мне надо повторно встать на учет. У меня нет денег на дорогу. Я не могу ездить каждый день. Примите меня сегодня пожалуйста.
Так она в результате меня и не приняла. Ехала обратно очень злая, обидно было до слез. Потому, что на сегодня уже не было денег на дорогу. Я всё уже проездила за справками и и каждый раз то за тем, то за другим разъезжая по горду в поисках работы и в центр занятости. Понимала, что уже так много всем должна и такие проблемы с кредитом, что мне неоткуда брать денег, некуда обращаться. В доме снова нет еды. И слёзы сами текли по щекам. В результате убедилась, в своей теории, что характер человека отражается на его лице. Как не крути. У девушки очень не приятное выражение лица. Мимика. Сегодня провозилась и не успела.
Вчера случилось странное. Мы помирились с Андреем. Вечером вдруг на моем пороге возник Андрей. Сначала я не хотела его пускать. Он мне потом сказал, ждал, открою или нет. Решил, что покурит, если не открою то уйдет. Я думала, что покурит потом открою. Смешно. Но в результате открыла ему. Пошли в кино. Чудные, разговорились о Наталье, о воспитании и о детях. Конечно затронули больную тему о том, что я столько лет планировала с Потаповым второго ребенка, даже дважды хотели взять ребенка на усыновление или удочерение. Один раз сына Потапова от Маринки, Серёжу. Но она передумала. А второй раз когда нам Тоня Журавлева, двоюродная сестра Дениса Евстигнеева принесла Свету. У дяди Саши (отца Любы и первого мужа Ирины Ивановны) возникли семейные сложности. Ни то жена заболела, ни то посорились и ушла. Старшие дети еще как-то, а за маленькой надо следить, возиться. А он работал, а с детским садиком что-то там не сложилось. Я уж точно не помню ситуацию. Но Свету временно поручили нашим заботам. Вобщем ребенка не куда было толком девать. Тоня принесла её нам с Мишей, пообщав, что будет подкидывать нам продукты, что и делала исправно, пока у нас жила Света. Я подумала, что может быть дяде Саше будет проще, если мы возьмем Свету себе, тем более что с нами уже и так жил Денис, её двоюродный брат, Миша даже ездил узнавать у него этот вопрос. Но как бы им сложно не было, дядя Саша отказался отдать нам Свету, решив, что воспитает её сам, как только уладит все сложности. Я мечтала о втором ребенке, буквально была помешана на этом вопросе. А когда вроде бы уже на пороге сорока лет у меня появилась эта возможнось, то судьба подстроила мне подлость, лишив возможности родить второго ребенка. Много времени потом я переживала по поводу того что - Вот могла бы , да вот как обернулась и любовь и радость каким горем мне.
Подумалось, что у нас с моей двоюродной сестрой Анной (Алёхиной) Курилкиной, много пересечений. Например она взяла опекунство над Настей. У Насти два брата Юра и Вова. Вова встречался какое-то время с моей двоюродной сестрой Ксюшей Алёхиной, правда потом Ксюша все же вышла за Диму Платонова замуж. А Юра сначала женился на другой моей двоюродной сестре Кате Алёхиной (а потом уже на старшей из сестер Алёхиных - Ире. Так что у моих сестер аж три сына от Юры. Два у Кати и один у Иры. Теперь Катерина вышла замуж за другого человека - Виталия Макаренкова И родила ему. И он мне почему-то нравится больше чем Юра. Хотя я могу быть предвзятой. Я не общалась толком ни с тем ни с другим.). Вобщем фактически Юрка тогда и жил в результате в их семье. Ситуация немного схожа. Но лишь поверхностно. Хотя общность просматривается. И эта некоторая общность просматривается у нас с Анной через всю нашу жизнь. Уж не знаю, к счастью или к сожалению. Даже первых партнеров у нас зовут одинаково - Алексеями. Хотя я к сожалению этот выбор не делала в отличии от нее. Она то своего любила. Но так уж вышло. Впрочем не только с Анной. Это я в последнее время стала замечать за многими, кто так или иначе со мной связан. Словно я некая ось, торчу посредине семьи и друзей, а всё вокруг вертися.
Вчера сетовала Андрею, что в сорок три года с моим доходом уже не родить и не взять себе ребёнка даже из детского дома. Мы в общем о том, что нищебродам рожать глупо. И о том, почему за столько лет у нас с Потаповым так и не появилось детей, кроме Натальи. Сидели в кафешке, ели крылышки, пили пиво и разговаривали о воспитании и детях, о дочери моей Наталье. Он мне говорит - Что ты всё о Наталье до о Наталье, у тебя на уме одна Наталья.
Тоже странный человек, у меня лишь одна дочь. Других детей мне Бог не дал. А мужчин я могу менять хоть каждый день при желании. Потом мы пошли в Люксор на "Фантастических тварей". По Джоан Роулинг. Но заболтались, и опоздали минуть на двадцать. Пришли с пол фильма. Пока пили пиво и ели курицу фильм шел уже как пол часа. А нам еще курить приспичило. Ну опоздали конечно же. Фильм мне очень понравился. А сначала мы выбирали между ним и военым фильмом. Очень пожалела, что опоздали. Фильм яркий, красочный. Почему-то пришло в голову, что там все волшебники немного странные. И подумалось о теме "Дети индиго". Там эта тема прям не вооруженным глазом просматривается. Ну и немного влияние Стивена Кинга. Однако не стала это обсуждать с Андреем. У меня было чувство, что он меня не понимает. Он постоянно стремился увести тему в сторону. И вообще говорить о чем-то другом. Напротив нас сидела семейная пара, у них в коляске был малыш, а коляска была вся такая в цветах, в розочках и умиляла своим видим. Я смотрела, как малышка с другой стороны бежит к папе и тот присаживается что бы её обнять. Как мамочка держит на руках ребенка. К тому же вдруг вспомнилось, как мы с Потаповым вот так вот сидели в "Киефси" на Белоруской, когда ездили в "Путь к себе". Жаль кстати этот магазин закрыли. Он мне очень нравился. Да и не только на Белорусской и ели острые крылышки, пили пиво и разговаривали о многом. О разном. И прекрасно понимали друг друга. Когда выходили, то Андрей оставил мусор на полу и на подлокотниках. Пришлось мне всё собирать. Он удивился. А меня вдруг это очень рассердило. Но я промолчала. Сказала что-то типа - Не надо за собой оставлять мусор, там есть контейнер на выходе, всё можно отнести туда и выкинуть.
И Андрей кстати выглядел очень удивленным, словно не знал, что мусор нормальные люди выкидывают в урны, а не раскидывают где попало. Я же думала о том, что такое поведение свойственно невоспитанным подроскам, деревенским хамам и новорушам, которые думают, что им всё позволено в этой жизни. А никак не сороколетнему мужчине с бывшей женой и образованием, который живет в Москве и работает в телефонии. Мы много говорили о том, что рожать в нашей ситуации нельзя даже Наталье, не говоря уже про меня. В такую разруху нельзя приносить малыша. И это тоже тормозит в принципе всяческое желание и у меня, и у Натальи строить с кем-то отношения. Тем более наше положение очень шаткое, а банки засыпают нас предписаниеми и прочей ерундой. Так, что скоро мы вообще можем лишиться крыши над головой или еще что-то. А у меня дочь, которая тоже в жизни толком не устроенная. Я вспомнила о родителях и озвучила ему это. Мол все говорят, что при "советах" было жить хорошо. Может быть не так гнилостно жили как я теперь. Это да, но тоже далеко не все. Я так и сказала, что папа и мама не курили и не пили, у мамы даже уши не проколоты, а набор её украшений сводился к такому минимуму, что хватало одной крошечной шкатулки. Значит деньги у них на это все просто не тратились. Но их все равно не было достаточно! У нас с Натальей и у моей сестры и даже у племяшки проколоты уши. У моей племяшки Василисы и дочери, больше украшей уже сейчас, чем у меня было за всю жизнь. Причем папа работал на двух ставках и подробатывал, а мама работала кстати порой тоже на двух ставках, было время что и без нянечки, и это при группе почти в тридцать человек детей. У родителей одинадцать лет была только одна я. Ни шуб, ни дорогих платев, ни украшений у мамы не было, ни какого-то там занебесного дорогого хрусталя, или супер ремонта, папа даже зимой ходил в легкой ветровке. Да как-то ничего, что было бы прям очень дорого. У нас у самых последних появлялись технические новинки. Видик, музыкальный центр, дивидюк, компьютер. Когда такие штучки были уже почти в каждом доме. Даже на телевизор они копили несколько лет. Он появился у нас далеко не сразу. У меня не было много игрушек. Да особо доргих игрушеу у меня не было. Хотя папа действительно подарил мне магнитофон на день рождение и плеер уступив моему нытью, что у всех есть, а у меня нет. Мне не могли оплатить репетиторов. Хотя они мне были очень нужны, потому, что я со своим панкреотитом и гастродауденитом попадала в больницы, болела и перестала понимать темы. Что конечно же не способствовало моей успеваемости. Как-то было дело, что им не удавалось выкроить денег мне на новые лыжи или спортивный костюм. Что-то такое. И хотя у меня всегда по физре в отличии от моей дочери было пять, но в ту зиму у меня была плохая оценка. Даже я с помощью бабушки Вали и то смогла дать дочери больше. Хотя с лыжами у нас с Потаповым тоже вышел прокол, дорогое это удовольствие оказалось. В результате моя сестра Сашка и мои родители купили ей и лыжи и спортивную форму. Потому, что другие деньги уходили на оплаты и на школу и питание и прочее такое. Две зимы подрят. Впрочем ей все равно особенно не пригодилось. Потому, что она как раз тогда стала много болеть. Даже теряла сознание в школе. Я боялась, что это выльется в результате в порок сердца. У нее как и у ммоей мамы шла кровь из носа. (Кстати у Гоши Серегина в последнее время нашего общения от переутомления и давления, тоже часто шла кровь из носа, он как поволнуется и потом говорит - Опа, у меня опять кровь из носа пошла.") Всё это меня пугало, Наташе ставили вегетососудистую дистонию, как и моей маме. Что вдвойне страшно, от того, что я уже знала, что у мамы опухоль. А ведь у меня за всю мою жизнь один, ну может два раза шла кровь из носа. Да и то я расковыряла себе нос, после того, как мне по нему ударили. Потом больше никогда не шла. Даже когда прилетало по носу. А у Наташи при рождении было открыто "окошко" в сердце. И мы стояли с дочкой на учете у кардиолога. Врачи говорили, что к трем годам израстется, что к садику может закрыться и тогда не будет никаких проблем. В принципе так и вышло, к трем годам всё израслось, но вдруг в подростковом возрасте начались проблемы с сердцем. Врачи говорили, что это из-за интенсивного роста. И за-за особенностей того, как она растет. Потом вдруг ставили барикордию. Лишь пару лет назад сняли диагноз баррикордия. А то она у меня лежала в больнице с холтером. Ничего другое меня вообще тогда не волновало настолько. Я читала, что при баррикордии человек может лечь спать и не проснуться. Я читала о таких случаях и слышала от знакомых. О таких случаях. Я нормально спать не могла. Вспомнила, что в подростковом возрасте Рукавишников жаловался, что у него проблемы с сердцем. Кстати тоже самое жаловался и петя Бородин ноя что у него проблемы с "мотором". Да и мама моя перенесла сердечный приступ на ногах. И лишь попав в больницу совершенно по другой причине мама узнала, что у неё рубцы. Я подумала, что у Наташи это может быть подростковое, а может быть врожденное. Спокойствия всё это мне совершенно не прибавило. Здоровье есть здоровье, а тут еще и финансы. Теперь всё еще хуже и я предсказывала родителям, что может так быть. Но они не послушали меня. Теперь я не знаю, что ждет меня в дальнейшем. Холод, голод, тюрьма или что-то еще. Да мне уже и не интересно. Я живу одним лишь днем. А тогда, когда родилась моя родная сестра, то на нее конечно выделили, еще часть от финансов от семейного бютжета. Что сильно урезало траты на меня. Именно в самый разгар подросткового возраста. Когда я стала обращать внимание на себя, на мальчиков, на свой внешний вид и какое впечетление я произвожу на противоположный пол, стала формироваться, как женщина по сути. В результате моей постоянной одеждой стали водолазки, рваные джинсы (благо это тогда стало модным, что было мне на руку), рубашки и кросовки. Почти весь подростковый возраст я так и ходила. Даже иногда зимой, благо не мерзла. Джинсы, кросовки, носочки, свитр и ветровка с тонкой прослойкой синтепона. Хотя конечно носила юбки, бывало. Девушка есть девушка. Да и если честно и сейчас став давно уже взрослой, тоже по большей части хожу в брюках и джинсах. Функционально и тепло. А тогда какое-то время я даже не умела и стеснялась носить платья, особенно открытые. Впрочем и сестра моя, Сашка, тоже все время носила джинсы. Наверное глядя на меня. А может быть просто тоже исходя из финансовой функциональности. Хотя ей повезло немного больше. У нее и у моей дочки уже были репетиторы. Мама наконец-то донесла до отца, что репетитор не бестолковая роскошь, а жесткая необходимость. В детстве я как-то упрекала родителей мол хочу то , хочу это, у других есть у меня нет. Потом поняла с возрастом, что они дали мне столько сколько могли. Нет смысла их в чем-то упрекать. Они и себе-то во много отказывали. В любом случае я постаралась слезть с их шеи, как можно быстрее. Я только одно могу сказать, что в двадцать однин год, я вдруг четко осознала, как мне для моих целей не хватает образования. Мне было необходимо добрать того или иного знания, что бы что-то делать более функционально. Конечно я занималась и самообразованием, но это другое. Именно по этому я поступила в третий пед.колледж, что бы получить, так сильно недостающие мне знанания. Но к сожалению, мне пришлось уйти в академ. Бабушка Валя просто надрывалась, кричала, что я шляюсь по ночам (я училась на вечернем и часто заканчивали в десять вечера), что провожу время с какими-то мужиками и вообще "проститутничаю". Запах "стиморола" и сигаерет бабушка Валя принимала за запах алкоголя и настойчиво утверждала, что я спиваюсь. Хотя пила я очень редко. Когда я кормила Наталью грудью, то до семи месяцев вообще не пила. Потом поехали с Потаповым на день рожденье к Диме Полосминкину. И я отвыкшая от алкоголя конечно же наклюкалась. Причем до полного неприличия. Три дня кормила дочь смесями и сцеживала молоко. А потом еще кормила грудью, до тех пор пока молоко не пропало на нервной почве. Потом снова я выпила пива уже через год только. А первый раз , что бы вот спокойно посидеть, покутить с мужем друзьями и все такое, это случилось лишь в двадцать три года. Как раз перед переездом. В результате я не пила почти три года. Но постоянно выслушивала от бабушки Вали, что от меня пахнет алкоголем. Впрочем это ерунда. Я только посмеивалась над ней. Но не предствляю, что она могла говорить моим родителям. Так что в то время, в результате мама занималась сестрой Александрой, так как та еще была в школе и у нее, то концерты, то экзамены. И маме было не до моей Наташи толком. А мне так и было сказано - "Родила? Вот и воспитывай." Помнится мама очень жаловалась , что в свое время ей так говорила её свекровь, как раз таки моя бабушка Валя и ставила ей "палки в колёса" при работе и обучении. А к моим годам обучения она почему-то позабыла про эти "мелочи". А мне куда было деться? И у меня бабушка Валя, тогда отказалась сидеть с Наташкой. Хотя конечно спонсировала меня деньгами, что бы я могла заниматься ребенком, на питание или например она сдавала квартиру деда Володи и оплачивали все квитанции ЖКХ и прочее такое. Как результат высшего образования я так и не получила. А могла бы, потому, что у нас была группа эксперементальная, от университета культуры, на социальных-педагогов психологов. И даже некоторые преподователи у нас были именно из университета культуры. Да и потом мне действительно тогда все это нравилось, я жадно поглощала знания и с удовольствие посещала занятия. Но когда мне пришлось ехать в колледж на экзамены с младенцем на руках, то я просто не выдержала. Здоровье дочери оказалось мне намного дороже. Хотя я просто мечтала получить образование. Но это так и осталось мечтой. Я тогда думала, что если я буду поддерживать Потапова, если я дам ему возможность выучится, то это будет вклад в нашу семью. Он выучится, пойдет на хорошую должность, будет получать больше и тогда у меня возможно тоже появится возможность выучится. С того времени я поняла только одно. Ни в коем случае нельзя расчитывать на мужчин. Они приходят и уходят. Ты думаешь, что вкладываешся в семью, в НАС, в общее дело в жизни, в семейный бютжет, двая ему возможность к личному росту, а он потом бросает тебя буквально погибать на улице. Особенно это тяжело когда тебе уже под сорок лет или за сорок. Если бы тогда не появился Гошка Серегин, то я не знаю, смогла бы я пережить тот период. Потому, что в результате я морально опиралась на Гошу. Что бы там ни было потом. А вот теперь вполне может случится со мной и дочкой, что мы попадем в очень крупные не приятности, когда я не могу найти работу какой месяц уже. А у нас ни за что не заплачено ни копейки. А тогда я не могла таскать ребенка с собой на пары и на экзамены. Это было просто дико. Не знаю чем руководствовались мои родители, но иногда у меня возникало чувство, что они меня чуть ли не ненавидят. Причем не понятно за что. Впрочем это ничего не меняло. Родители есть родители. Иногда мы сорились иногда мирились. Иногда орали друг на друга, иногда дружили. Но я родила Наташу в девятнадцать лет, без двух недель двадцать грубо говоря. И стала жить с Потаповым. Поэтому такой детской привязанности конечно же уже не было к родителям. Я строила свою семью, любила своего мужа и занималась текущими семейныи проблемами и нашими с Потаповым личными делами, дочкой и работой и прочими взаимоотношениями. И к родителям ездили в гости, чай пить с тортиком. Впрочем папа с мамой первое время наезжали к нам с бабушкой и даже к свекрови ездили, но когда я стала жить с Потаповым уже полностью, как семья, то все реже и реже стали бывать у нас. Вскоре мы почти не ездили к друг другу без веских причин. Это угнетало меня. Я хотела видеть родителей чаще. Но жила со свекровью или бабушкой Валей. Впрочем, когда я пошла работать и это не так уж меня угнетало. Вообще проблема, что родители заняты вторым или каким-то еще другим ребенком становится не так уж важна, если рядом с тобой любимый и дорогой человек, готовый о тебе позаботится. Может быть именно это и толкнуло меня обратно к Андрею. Желание что бы рядом был кто-то кому до меня есть дело. По настоящему. Что бы был кто-то с кем у меня были бы общие заботы и темы, кто мог бы заботится обо мне как о любимом человеке. Наташка увидев нас обрадовалась. Аж просияла вся. Кажется ей понравилось, что Андрей решил вернуться. Вот только мне это не понравилось. Утром я встала в дурном расположении духа. И плакала. Вряд ли я смогу объяснить Андрею, что мне нужен скорее друг, чем мужчина сейчас. То есть человек с которым мы бы понимали друг друга, обсуждали наши проблемы, советовались, у нас бы были общие интересы и темы. Я не столько нуждаюсь в мужчине, как нуждаюсь в хорошем друге. Которых у меня не оказалось, хотя с некоторыми я дружила более тридцати лет. Например с тем же Иваном Васюниным, крестным моей дочери Натальи. Которого знаю с шести лет. Или Наташей Максимычевой (Ныне Чернышовой) мы дружили с четырнадцати лет. Теперь я даже не разговариваю с этими людьми. И вот теперь я очень одинока. Андрей видит во мне женщину и возможно даже жену, а я нуждаюсь в друге и поддержке. От растройства я с самого утра стала стричь себе челку. Выстригла криво, косо и отвратно. Сликом не ровно и коротко. Вспомнила сразу же как Сашка, моя сестра выстригла себе будучи подростком "тифозную" челку. Как Наталья моя, дочь, в лагере подстригла себе челку, косо и кое как, как мама будучи беременной выстригла себе кивую челку. Посмотрела я на свою челку в зеркало, растроилась, а потом махнула рукой. Да и пусть её, отрастет. Я вот Потапова вообще налысо два-три раза брила, думала вдруг волосы лучше станут, крепче. По методу тети Лены Маковской, она Иру в детстве налысо брила, что бы волос был густой и вился. Кажется не очень помогло. Не вьются у Иры волосы. Потапов бедный в платочке на работу ходил, в бандане. Евстигнеева стригла кой как, в смысле, как умела (хотя теперь это самая модная стрижка, надо же, я блин законодатель моды, опередивший свое время), Маринку обкарнала, подружку Евстигнеева, когда у той вши завелись в детстве. А моя сестра Анна Курилкина (Алёхина) та вообще побрилась на лысо. Уж не знаю зачем. И ходила в парике. И ничего, у всех и все отрастало. И никто не ныл. Ну кроме мамы. Но она была беременная, ей было можно. Ну обстригла и обстригла. Что теперь то? Не знаю, как теперь покажусь на глаза Андрею. В таком виде. Договорились встретится завтра. Но у меня ни один телефон не работает. Увы. С горя вытащила бутылку пива, что Андрей оставил нам с Наташей на вечер и выдула его уже днем. Ну и пусть. Все равно! Подумаешь волосы, когда на меня банки в суды подали.
Вчера приснился странный сон. Словно я нахожусь на войне. Но это странная война. Не такая какая-то. Голая перепаханная горелая степь. Дым костров и черное от копоти небо. Кругом шатры и палатки. И вот мы в палатке. Огромная палатка, синяя , темно-синяя ткань спускается мягкими складками. А сверху над ней маленький флажок на палке. Я с какой-то девушкой, высокой, крепкой и темноволосой. У неё волосы ниже плеч. А с кем не помню, может быть она и не знакома мне и еще рядом люди. Мы как бы с ней генералы или полководцы что-то такое. Я говорю ей, что мне мешают волосы жить. Что на войне они не очень нужны, но я хочу оставить красоту. Тогда она выбривает мне голову почти на лысо, но оставляет два круга по двум сторонам, по бокам. Там длинные волосы, ниже плеч. Которые я тут же увязываю в хвостики. Два длинных хвостика на совершенно лысой голове. И крашу рот в ярко алый цвет. Мы о чем-то с ней разговариваем, пока она меня стрижет. А потом мы идем на мост. Нас много. Совершенно разные люди. Похоже на сборище неформалов. Девушки в драных джинсах, парни в "косухах", люди с зелеными ирокезами, длинноволосые парни с гитарами. И много других разных людей странного и обычного вида. И я слышу, как гудит земля и вздрагивает мост от чеканного шага. Но это не мы идем. Мы стоим на широкой плошали у моста. Я подхожу к лестнице моста и вижу, как чеканя шаг идут ровными шеренгами эти парни, похожие на скинхедов. Крепкие, накаченные, молодые парни. Все примерно одного возраста. Неуловимо схожие между собой своими квадратными и бесстрастными лицами. Эдакие бледные близнецы - "терминаторы". На них защитные штаны и высокие "берцы" на шнуровке. А сверху они по пояс голые. И видно с моста, как они широкоплечи и мускулисты. Они идут к нам, двигаются на мост, а впереди низкорослый, толстый и кривоногий "жабстер" с лысой головой в бородавках, огромным ртом с желтыми и острыми зубами. Одетый в странный мундир. Он своим солдатам чуть выше коленок. И он противно улыбается. Показывая ряд острых и желтых зубов сквозь тонкогубую щель рта. А мы с этой девушкой, она такая крепкая, широколицая, накаченная, высокая, мы с ней встаем и беремся под руку. И она говорит - Ну началось. И я засмеялась. И все стали браться так же как мы составляя эдакую живую цепь, живую преграду. Я что-то кричу, командуя и распределяя. И все посматриваю на надвигающуюся, поднимающуюся по мосту армию. И тут я проснулась. Так жаль, что не досмотрела. Интересно же чем кончилось бы.
А сегодня снились Потапов, Люба, Ирина Ивановна, Евстигнеев и Слава, бывший второй муж Ирины Ивановны, Анюткин папа. Мы устраивали гонки на машинах. Причем я была с кем-то кажется с Потаповым, но машины были странные. У них микро автобус, замызганный и грязный, куда они посадили в кузов Ирину Ивановну и детей, а у нас вообще тонированная, жигуленок что ли, не помню. И мы гоним по шоссе среди бескрайних и пустынных степей, чужой страны. При этом перекликиваемся через окошки и смеемся. Странный сон. Ни цели ни смысла. Просто дружеская гонка. И всё.
Другие статьи в литературном дневнике:
