/15:14/ Вчера я не успела до конца опубликовать готовый и уже добавленный в рецензию текст. Время ухода быстренько поставила только в заголовке «Дневника». Сейчас всё исправлю.
Итак, продолжаю текст.
— Ну, да. Я же знаю, что тебе селёдки нравятся. И жена твоя и… вообще… А я — не селёдка. Хотя и не как в «той» жизни в этом возрасте… Нет, к этому возрасту я уже как раз вытянулась тогда, но всё равно…
— Ну, мою «жену-селёдку» ты припечатала ещё маленькая…
— Чего?! Да не трогала я её никогда!
Сашка подтвердил сквозь смех:
— Правда, ты её не трогала. Ты общее определение тогда дала такому типажу, ещё не видя ни разу ни её, ни даже фотографии, а я сам это тогда додумал, сразу вспомнив именно супругу драгоценную. Помнишь, я расхохотался, и не стал говорить, почему, — а ребятам потом к слову ввернул, что ты её уже охарактеризовала… Причём, с отменной точностью…
— А чо я тогда сказала-то?
— Ну, некий типаж ты обозначила, как «тёлки для паханов». Сказала, что «в будущем» они специально вывели эту породу…
— Перестань. Она — аристократка, да какая…
— Во-во. Про «паханов»-то мы тогда тоже говорили не про любых, — про «высшую категорию». А суть — та же. Ладно, хрен с ними. Ну, да, нравились мне всегда, как ты говоришь, селёдки… А ты — по природе ширококостная, и ничего с этим не сделаешь, и никогда, как они, не будешь. Но я уже… Как бы это сказать…
— Наелся?
— Точно. Но дело не в этом, если серьёзно.
<Сейчас будет момент, на который нужно обратить внимание — к тому, что я скажу в конце, — зачем я вообще всё это писала. Похоже, что «слухачи» дня сегодняшнего «услышали» именно этот момент моих витаний, когда я сидела тогда на скамейке на бульваре, «улетая» «к себе».
«Слухачи» — это никакое не ФСБ (наверное) и не им подобные, а самый что ни на есть «народ», продвинутый, который и даёт жару в дне сегодняшнем, — так, что прежнему КГБ и во сне не снилось. Хотя это всё не просто так, и не по их «народной инициативе»: я всегда говорила, что лучший способ перебить население руками друг друга — это «высокие технологии», особенно «по управлению человеком», дать — в массы… Что, видимо, давно и сделано… Но — продолжаю, тот самый момент.>
— Если серьёзно… Ты, наверное, не можешь себе представить, что ты для меня вообще. И с самого начала, когда после моего освобождения, после штурма (тебе меня ещё не показывали, и ты сама ещё не знала, к чему привела твоя непроверенная «необязательная информация», о которой ты умудрилась не забыть, потому что у тебя была «душа не на месте»)… Юрий Владимирович плёнку тогда показал с тобой: «что я могу сказать об этом человеке?»… Вроде, ребёнок… — как мне кажется? Я быстро понял, что это — всё-таки, не ребёнок, хотя вроде… И ответил, что не берусь пока сказать вообще ничего: не понимаю. Ты знаешь это, слышала сто раз. Вот, и с того момента, и, тем более, теперь, уже за годы…
Знаешь, мне было очень тяжело в последнее время, когда ты разыгрывала, что ты меня (и всех нас) — послала… Я хочу тебя любить… как угодно, как скажешь. Как «братишка», как отец (если бы тебе это было нужно, но у тебя — свой папа, которого ты любишь), как учитель, как любовник, как муж, как друг, — как ты сама скажешь, как ты этого хочешь — так и будет. И я стану этим — совершенно самозабвенно… Но не разрыв. Ты вроде, на разрыв идти тоже не хотела, но… Ой, ладно, всё ясно. В общем, ты не представляешь себе, с какой радостью я готов тебя любить — как тебе самой этого надо, и в том качестве, в каком ты скажешь… Это правда. Только…
— Что?
— В принципе, я не считаю такую разницу в возрасте, как это у нас получалось… Я не считаю её нормальной для близких отношений. Именно в том смысле, что ты должна прожить полноценную жизнь. Я очень этого хочу. Но сейчас… Лучшее, что можно было себе представить. Двадцать тебе будет ещё только через шесть лет, — там и посмотрим. А до тех пор… Хотя бы до твоих 18, но думаю — надо чуть дольше… Я с работы буду приходить к тебе. Правда, тебе придётся переехать, чтобы легче было это делать без лишнего контроля…
— Меня это всё устраивает.
— А уж меня-то как устраивает!.. А что будет дальше — правда, посмотрим. И тоже будешь решать ты.
— Ага, жили-жили, и я скажу: всё, старый ты стал, иди на фиг?..
— Так, ладно. Давай сейчас не думать ничего вперёд.
— Правда, — дожить ещё надо!..
— Я тебе дам, «дожить».
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
