/13:50/ Пришла. Ох, сейчас я напишу.
Так, — меня попытались здорово отвлечь, но я продолжаю.
В общем, сегодня утром — идёт «Ежовский». Кстати, вчера я мельком слышала, как кое-кто посоветовал молдаванину: «Просто завали, и всё». Не знаю, — но, конечно, я сразу подумала, что речь — обо мне. Потом по ряду «мелочей» я заметила, что это тем или иным образом слышала не только я (и не только вероятные бродяги). Или «были приняты меры», или мне ПОКАЗАЛИ, что они приняты. Кроме того, мне не привыкать просто к подобному прессингу: если бы такие планы действительно строились, то вряд ли бы я «мельком» что-то услышала… Хотя с головой сейчас плохо в массовом масштабе. Могут просто не соображать.
Помню, ещё в петербургском «Музее Музеев» (в 2005-м) я в подобных случаях думала: «А, опять угрожают? Ну, что же, — мне-то всё равно, а так — хоть веселее, "бодрее", — а то, вообще с тоски помрёшь…» Правда, здесь, на улице, по крайней мере, «по легенде» «народ» — безбашеннее, и привычнее к такого рода мероприятиям. И по-своему человечнее: завалить — и всё, без мороки десятилетий… (Только пусть никто не «решит», что это — мой интерес к молдаванину. Хрена лысого.)
В общем, молдаванина в тех краях на ночлеге не было, а утром – идёт «Ежовский». Ещё позавчера вечером, на кормёжке, когда я не отреагировала на шатавшегося там молдаванина, «Ежовский» перед «паровозом» решил поучить меня жить: «Надо, всё-таки, управлять мужичками». Я истошно завопила: «Я не хочу никем управлять!!!!!!! Я хочу, чтобы ЭТОТ нынешний мир оставил меня в покое ВЕСЬ!!!!!! Чтобы дал пожить просто вообще без него!!!!!!» — он: «Но разве Вам не нравится, когда Вам уделяет внимание столько мужчин?» — я: «Нет!!!!! Это — не мои мужчины!!!!!!»
Потом он, похоже, догадался почитать, что у меня в интернете, и куда-то делся (я надеялась, что если не совсем, то надолго), — но сегодня утром опять нарисовался. Ещё там, до «паровоза». На полдороги я решила от него оторваться, а перед этим ещё сказала, что пусть мне ЭТОТ мир вернёт живыми маму с папой, — тогда я с ним, с миром, может, и поговорю.
На «последнем перегоне» к паровозу он меня, всё-таки, догнал (Видимо, тоже весь обиженный в глубине «души»). А на том «перегоне» — был случай ещё чуть раньше: поздно вечером по дороге он сказал мне, «где можно прятать вещи» (то ли меня за такую идиотку держит, то ли сам такой идиот), но мне уже накануне (тоже по дороге) приспичило, и я сказала «Ежлвскому» идти пока дальше, — догоню. Его бредни о том, где лучше что-либо прятать, просто пропустила мимо ушей, тем более, что я никогда ничего не прячу (за бессмысленностью, прекрасно осознавая тотальный контроль). Сделала, наконец-то, свои маленькие дела (еле дотерпела) — вернулся, выворачивает. Я ему потом высказала, что нормальные люди так не поступают. Он начал оправдываться, что думал, я буду прятать вещи (кхм-кхм), и якобы хотел сказать, что здесь — опасно (а только что сам это советовал, что было действительно идиотизмом). В общем, не знаю, зачем он тогда припёрся назад, на что поподглядывать: как в сортир хожу, или как «прячу вещи» (свои)…
Так вот, я обо всём этом и думать забыла (не помнить же мне весь кромешный дебилизм этой нынешней «жизни», — голова треснет, да и на своё времени не останется), — а он теперь, утром, идёт сзади и «вкрадчиво» вещает: «Я потом здесь памятную стелу поставлю: "Здесь писала Алла"». Я ему: «Больше воспоминаний у вас в жизни ни о чём не сохранилось?» Он: «Пока я помню, я живу». Типа, уел. Я ему: «Вот пусть у вас из этой жизни и остаются только такие воспоминания: кто где ссал». Ещё прибавила, что в этом нынешнем мире и «божественные чудеса»-то все — вокруг горшка: обоссаться, обосраться, — и «поприкольнее» для «организаторов». И сразу вспомнила (может, и сказала), что особенно этим, помнится, отличался Петербургский «Музей Музеев» (в 2003-2005 гг.). Самые многочисленные и буквально основные воспоминания об этом заведении. То-то я матерные «поэмы» сочиняла, не зная, как им ещё ответить, как «дать сдачи» хоть чуть-чуть (впрямую было нельзя: всё делалось «как случайность»). И то-то, я в связи с «Ежовским» уже поминала здесь «Барбисовина».
Ехала подальше от него. Вышла вообще, как и собиралась сегодня, в другом месте, на другую кормёжку. Но, ещё не уехав, успела на платформе тихо пообещать (себе под нос): «Ты думаешь, я промолчу, постеснявшись это выложить в интернете? — оно там будет, сегодня же. Всё.» Вот — это путинское время, эта нынешняя гниль, к которой пришло человечество (доразвивалось). И это — везде и во всём.
Кстати, я тут собираюсь ещё кое-что сказать о вероятных будущих «воспоминаниях», — так вот, к слову. КАКИЕ «воспоминания» могут быть У НИХ — понятно: одна пакость (а на другом у них внимание не застревает). Но я вспомнила, как в 2006-м, осенью, я бродила вокруг общаги на Бабушкинской, думала о своём (тоже в острый период, когда тоже сильно жить не давали), и вдруг — нет, не увидела глазами (никаких глюков), а перед МЫСЛЕННЫМ взором вдруг предстал «Бардашков» — на редкость «как живой», хотя и «подчёркнуто монументальный». Откуда взялся «образ» — понятия не имею. Я, шёпотом, назвав его настоящую фамилию: «"Бардашков", тебя повесят». В тот Новый год, 31-го декабря (я ехала к родителям в поезде и ничего этого не видела за отсутствием телевизора), повесили Саддама Хусейна. Типа, «перевели акценты». Вот и эти, конечно, обязательно «снимут и напишут» максимальную парашу и переведут все стрелки.
Но если есть в ЭТОМ мире хотя бы несколько живых людей, они поймут, что к чему, вероятно, передадут куда-то «дальше», и если я кого-нибудь имею в виду — то их.
А вообще, я хочу эти известные слова песни посвятить лично себе.
ПЕСНЯ ВОЕННЫХ КОРРЕСПОНДЕНТОВ
От Москвы до Бреста (((Берлина, Кёльна, Парижа, Лондона)))
Нет такого места,
Где бы ни скитались мы в пыли.
С «Лейкой» (((c XP))) и блокнотом,
А то и с пулемётом
Сквозь огонь и стужу мы прошли.
Без глотка, товарищ,
Песню не заваришь,
Так давай по маленькой нальём, -
Выпьем за писавших,
Выпьем за снимавших,
Выпьем за шагавших под огнем.
Выпить есть нам повод
За военный провод,
За У-2, за эмку, за успех. (((За это тоже можно, - почему нет?)))
Как пешком шагали,
Как плечом толкали,
Как мы поспевали раньше всех.
От ветров и стужи
Петь мы стали хуже,
Но мы скажем тем, кто упрекнёт:
С НАШЕ ПОКОЧУЙТЕ,
С НАШЕ ПОНОЧУЙТЕ,
С НАШЕ ПОВОЮЙТЕ ХОТЬ БЫ ГОД.
Там, где мы бывали,
Нам танков не давали,
Но мы не терялись никогда.
На пикапе драном
И с одним наганом
Первыми врывались в города.
Выпьем за победу,
За свою газету (((«Стихи», «Проза»)))...
А не доживем, мой дорогой -
Кто-нибудь услышит,
Снимет и напишет,
Кто-нибудь помянет нас с тобой.
Понятно, что они успешно опоганят вообще всё. Но у них харизма такая: поганить и гадить. А всё, что я собираюсь сказать, я говорю, и всё равно скажу. Пусть заваливают. По хрену. «Жизнь» в ИХ мире ценность имеет нулевую.
Плохо то, что ни радость побед, ни горечь поражений теперь разделить вообще не с кем. «Россия» — липовая, «народа» нет. Фашистских «оккупантов» практически не видишь, а дело имеешь с одними «власовцами» и «бандеровцами», которым отдана вся власть, и которые даже могут и не «считать» себя таковыми. За кого и за что «воюешь» — выразить очень трудно. Хотя легко — ПРОТИВ кого и чего. И это — незыблемо. Иначе просто быть не может, просто НЕВОЗМОЖНО иначе. С ЭТИМ мириться и ЖИТЬ — нереально. Пусть остаётся стоять против ЭТОГО мира и нынешнего «человеческого сознания» — в одиночку вообще. Даже если НОРМАЛЬНО не помянет вообще никто. (А от тех, кто останется, этого и не надо.)
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
