5. Томск-7, Сосновка... 1960 год, июль. Монтажник.Окончен школы курс. И в путь зовёт дорога, В город Северск, тогда ещё - Томск-7, я, по окончании керченского технического училища № 1, приехал в конце июля 1960 г. и не представлял, как и где буду проводить свой досуг. Как я оказался в Северске? Что заставило меня покинуть такой благодатный уголок Земли, как Керчь? Да, всё то же стремление быть полезным обществу и Отчизне. Весной, в мае месяце, после выпускных экзаменов был зачитан список организаций, желающих предложить работу нам, будущим монтажникам. От завода «Залив» был самый большой запрос. Почти на весь выпуск. В том числе и на станочников. Был большой запрос из Североморска на трубомедников и судомонтажников. Отдельной строкой была заявка от монтажного предприятия П./Я-2. Томске-7. Мы, а нас было восемь человек, дали согласие. Борис Любинский, Володя Жужнев, Витя Степко, Ваня Лосев, Сергей Чигирёв (самый старший из нас – электрик), Витя Снитко и я. Фамилию последнего, восьмого парня, не припомню, но имя помню – Володя. Впоследствии, уже из Томска-7, он уедет в Читу. На следующий день заполнили анкеты и стали ждать представителя от таинственного П./Я-2. Ждать пришлось до середины июля. В Томск мы добирались через Москву. В пути были почти семеро суток. Тогда поезда ещё тащили паровозы. А с ними тащились и мы. Дорога была очень утомительной даже для нас молодых. Но, ничего, добрались до Томска. Ночь провели на вокзале. Никто не спал. Как тут уснёшь. Ночь. А на привокзальной площади, вроде бы и Луны нет, светло… Час ночи – светло. Четыре часа утра – уже светло! У нас, в Керчи, темнеет быстро, не спасает и наличие Луны. Ночи тёмные и звонкие – цикады разоряются, спасу нет. А тут – тишина. Побродили по светло-ночному Томск-2, погоняли в кругу консервную банку. Вроде, успокоились. Автобус - «Машка», так называли автобусы Молотовского автомобилестроительного завода, прибыл рано утром, заехали на Белинского 32, оформили въездные документы – пропуска и подались в края таинственные и неизведанные. Прибыли. Ничего особенного. Одноэтажные бараки со сквозными коридорами. Определились, кто, с кем и где будет проживать, получили необходимые спальные принадлежности, сдали паспорта на прописку.… Всё устроились. Что дальше?.. А дальше, всё обыденно и просто. Провели нам соответствующий инструктаж, взяли подписку о не разглашении чего-то и кому-то, ознакомили с условиями работы, определили рабочие места на монтажных площадках. Они назывались сокращённо: площадка «И», площадка «Б», площадка «Т», площадка «М». На площадке «И» вёлся монтаж - РЗ-5 и РЗ-45, в просторечье – Иваны – объекты №5 и №45. На них распределились Ваня Лосев, Володя Жужнев и Витя Степко. Площадка «Б» подразумевала собой объект №15 – РХЗ. Сюда взяли Витю Снитко и Володю. Площадка «Т», объект №1 – ЗРИ, досталась Боре Любинскому. Сергей Чигирёв остался в электроцехе П./Я-2. Я попал на площадку «М», объект-25 – ХМЗ. Чем занимались мои друзья, я не знаю, наверное, как и я, «монтажом оборудования» на вспомогательных работах. Выписали нам для начала предварительный (подъёмный) аванс. Всем нам назначили квалификацию слесаря-монтажника четвёртого разряда восьмиразрядной квалификационной сетки. Мой первый бригадир, Лапин Василий, был значительно старше меня – 28 лет. Он к этому времени уже прошёл через аварию в Челябинске-40 на предприятии «Маяк». Был малоразговорчив и не улыбчив. Возглавляемый им коллектив монтажников, пятеро опытных и битых жизнью парней, наоборот, много шутили, подсмеиваясь, друг над другом и мною, с их точки зрения неуклюжим и нерасторопным увальнем. Что, верно, то верно – увалень. Парни, с которыми я приехал, были полностью экипированы всеми видами одежды. Даже зимней, что легко объяснимо. Они уезжали из дома, от матерей и отцов. Я в чём был, летние брюки и рубашка, в том в Сибирь и отправился. Даже не поставил в известность родителей. Они ещё проживали в Польше. Правда, чемодан не забыл. Почти пустой. Много вещей раздал товарищам по училищу, когда прощались. Пальто оставил у родственников в Керчи. А, ведь, скоро начнутся холода. Пишу письмо, высылайте вещи, готовлюсь к зиме. Согреет ли меня пальто, рассчитанное на тёплые южные зимы? Ну, хотя бы на первое время. Пишу письмо и родителям. Прошу прощения за опрометчивый, с точки зрения зрелого и опытного человека, поступок. Покаяния в моём письме нет, – определял свою судьбу сам, как посчитал нужным, но родители – это свято. Зарабатывали мы хорошо. При новой аттестации – переход на шестиразрядную квалификационную сетку, меня аттестовали по четвёртому разряду. Работа сдельная и её много. Работа ответственная и сложная. Сложная уже потому, что исполняли монтаж оборудования в весьма замкнутом пространстве. Оборудование – камеры, транспортёры, станки и так далее, имело свои особенности – большой тоннаж из-за чугунных плит защиты от радиационного облучения. В помещении, где кроме колонн и стен ничего не было, перемещение чего-либо представляло собой определённые трудности. А уж точно выставить на геодезическую отметку фундамента вообще, казалось бы, не представлялось возможным. Но справлялись. Строили же в Египте пирамиды. Так и мы. Технология монтажа в нашем случае почти не отличалась от технологии предков. Приспособления тоже. Ручные реечные домкраты, лебёдки, поката, ролики, (деревянные или металлические – чаще всего обрезки труб, Б/У), иногда применяли «салазки», рычаги (мы называли их – «вагами», полиспасты, блоки, тали. Такой же и измерительный инструмент... Весь этот набор среди нас именовался не иначе, как «ломометр» – от слова лом, «шнуркометр» – от слова шнур и «кувалдометр» – от слова кувалда. Я уже говорил, что зарабатывали мы хорошо. Достаток был. Так, что проблем с приобретением тёплой одежды не было. В магазине нашего посёлка было всё. С продовольствием и питанием тоже вопросов не возникало. Постепенно я осваивался в среде своих новых товарищей и друзей. Перешёл в бригаду Виталия (между нами – Валерия) Лиходиевского, моего земляка. Мы приняли обязательство, бороться за звание «Бригады коммунистического труда». В конце декабря 1961 года при подведении итогов за истекший год, в торжественной обстановке каждому представителю нашей бригады была вручена Грамота, подтверждающая наш бескорыстный труд во имя Отечества… Я к этому времени уже был женат и успел даже обзавестись дочерью. Ей уже исполнилось почти три недели!.. Спустя много лет Виталий Лиходиевский, Валера - в нашем кругу, примет активное участие в ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС. Он – начальник треста Химстроя, как рассказывали очевидцы, тоже ликвидаторы, своим примером будет многих из них принуждать работать на самых опасных участках «котла». Мог ли он тогда предполагать, предвидеть, как нынешнее правительство будет ущемлять права ликвидаторов аварии ЧАЭС на льготы. Что ликвидаторы, добиваясь своих прав, будут объявлять в знак протеста голодовки, а некоторые даже и умирать при этой акции протеста, так ничего и не добившись! …Вот такое у нас сейчас «сердобольное» правительство и президент. …Да, и сам Валерий не за льготы жертвовал собой, своим здоровьем. Такое уж у нас было воспитание… А трудились мы и в самом деле много и бескорыстно. Перед нами ставились не разрешаемые, казалось, задачи. Зима! Морозы под минус сорок градусов. Отопления в здании нет. Освещение – временное, ещё не смонтированы линии подачи электроэнергии. Световой зимний день в Сибири короткий. Приходилось «вечеровать». Иногда и до утра. И при всём при этом, мы ещё много времени уделяли и спорту. Работали на износ. В полном смысле этого слова. Не щадя живота своего. Для перемещения к месту работы каких-либо, необходимых для выполнения задания, материалов и оснастки подставляли свои плечи и спины. Хорошо, если это удобный груз (баллоны с газом: кислородом – 50 кг., ацетиленом – 80 кг., аргоном – 60 кг.) и расстояние невелико, и дорога прямая, и всего лишь на второй этаж, то можно унести и одному.… Но когда участок работ внутри трёхэтажного здания и, когда в нём работает несколько бригад, то любое такое перемещение материалов, согласитесь, представляет собой некоторые неудобства и требует определённых основательных затрат сил и энергии. Был в нашей бригаде парень, Яков Кропылев, невысокого роста, неприметный, невзрачной наружности, но силы, как оказалось, не мерянной… Что такое ручная таль, все, наверное, знают. Так вот, нам необходимо было произвести монтаж коробов транспортёра на третьем этаже промышленного здания, то есть подвесить его на отметке + 4 метра от пола. Естественно, таль необходимо закрепить на значительно большей отметке. Что же делает Яша? Он, ни сколько не смутившись, полученным заданием, идёт на склад оснастки (один), выбирает таль необходимой грузоподъёмности (5 тонн), взваливает себе на спину (оснащённая таль весит 60-65 кг.) и несёт её к месту предстоящего монтажа. (Вам – слабо!) Мы тем временем на нужной отметке, + 6 метров, подготовили консоль, на которой должна быть закреплена таль и настроились к выполнению монтажа вышеуказанного короба. По окончании работы, таль снимал я. Я же сдавал её на склад. Не готов был я к такому испытанию. Очень было непросто нести этот груз по пересечённой местности. Равносильно бегу в мешке со связанными ногами. Случались и казусы. Чаще всего из-за увлеченности выполняемой работой. Однажды зимой мне пришлось вести подсоединение циклона к вытяжной вентиляции графитного участка. Работал я на высоте, пристёгнутый карабином монтажного пояса к скобе циклона. Мороз минус до тридцати пяти градусов. Экипировка – зимняя: рукавицы, валенки, шапка, ватные штаны и такая же куртка. Под ногами, практически, ни какой опоры, нет. Так, стальной уголок 50Х50, обрамляющий циклон. Вишу на страховочном поясе, в руках «монтажка». Сцентровал отверстия соединительных фланцев циклона и «вытяжки», вставил болты, наживил гайки. «Монтажку» - за пояс, заполнил зазор уплотняющим материалом, осталось стянуть фланцы. Гаечные ключи из «кошеля», пристёгнутому к поясу, достал легко. Проблема!.. Как перехватить один из них левой рукой. Чтобы не потерять равновесие, я был вынужден держаться ею за одну из скоб на поверхности циклона. Все ухищрения не давали положительного результата. А время приближалось к обеду. Да и с работой давно пора было закончить. Ведь, ничего особенного она собой не представляла. Изловчился, перехватил ключ губами и..., что случилось, догадаться может теперь каждый. Мороз сделал своё дело. Кричать не могу, по причине, что не могу разлепить рта.… Отстегнул карабин пояса от скобы, сполз по циклону на землю и поплёлся в прорабскую. Там мои опытные и искушенные в нечто подобном друзья по бригаде, смочив мне губы холодной водой, довольно безболезненно освободили мой рот от совершенно не нужного мне в нём предмета… Правда, два дня столовую я не посещал. Питался компотом или холодным киселём.… На некоторое время в среде монтажников я стал оселком, на котором многие пытались отточить своё остроумие и шутки… Меня, конечно, это обижало, и злило, но что скажешь - обмишурился! Здесь же в здании вместе с нами трудились и будущие эксплуатационники оборудования, монтируемого нами. Они также были распределены в наши бригады в качестве дополнительной помощи для ускорения производимых работ. Между собой мы называли их «шоколадниками». Среди нас, монтажников бытовал миф о специальном рационе, выдаваемом работникам объектов. В этот рацион обязательно входил и шоколад. Так ли это было на самом деле, утверждать не буду. Но это прозвище было самым распостранённым в нашем обиходе. © Copyright: Виталий Самойлов 2, 2010.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
