Ложись поудобнее, разговор непростой, так что можешь сразу нос под лапой спрятать. Поговорим с тобой о жизни и смерти, о свете, любви, поэзии и о нашем окне, о том, что в нём видно…
Для того, чтобы ты лучше меня понимал, прочту тебе отрывок из Евангелия:
“Кто не со Мною, тот против Меня; и кто не собирает со Мною, тот расточает.
Когда нечистый дух выйдет из человека, то ходит по безводным местам, ища покоя, и, не находя, говорит: возвращусь в дом мой, откуда вышел;
и, придя, находит его выметенным и убранным; тогда идет и берет с собою семь других духов, злейших себя, и, войдя, живут там, – и бывает для человека того последнее хуже первого.” (Лк. 11:23-26)
Мне стало известно, что бесы, изгнанные из тебя по Божьему милосердию при заступничестве Пресвятой Госпожи Богородицы, благополучно вернулись на прежнее место и, как сказано в Евангелии, вернулись с подкреплением. Небесные разрешили назвать тебе имена твоих палачей: Асмодеус и Прегус. Имена древние, на латыни. Например, Асмодеуса в наши дни именуют Асмодеем. Его имя хорошо известно, второе всплыло вроде как впервые. О силе и назначении первого можно найти инфу в сети.
Сколько их теперь в тебе — Бог весть, мне не ответили. Возвращение случилось в велесову ночь, т.е. свободным ты пробыл всего две недели (с 17 октября). То было самое светлое наше время, Юрик, исполненное нежности друг к другу, веры и надежды.
Почему вернулись? В молитве к Св. Причастию есть строка: “не бо врагом Твоим тайну повем, ни лобзания Ти дам, яко Иуда”.
Сложно подсчитать, сколько раз я обращала твоё внимание на то, что не пришло время предавать гласности открытое тебе Господом через меня. И когда по Его воле я написала, что Он доверил тебе тайну говорения по-русски всего бытия и сущего и что теперь об этом знаешь лишь ты и ещё двое человек (за исключением масонов 33 градуса), ты в тот же день раскрыл тайну Божию первому встречному сатанисту.
В молитве раскрытие тайны Божией Его врагам и поцелуй Иуды поставлены рядом в одну строку, уравнены. Своим поступком ты навлёк на себя гнев Божий и обидел Божию Матерь, а потом и мне сердце разорвал. Я предупреждала тебя, родной, просила: не пей. После моей встречи с дьяволом 28-го октября в воскресенье предупредила тебя, что он может пойти к тебе и навредить. Но ты меня не слушал. Небесные поведали, что ты так никому и не поверил и даже не поблагодарил их за своё освобождение, хотя явственно ощутил его. После велесовой ночи Господь разгневался, отвёл от меня благодать и попустил мне уныние, чтобы я не могла за тебя и за нас молиться. Она вернулась ко мне только сегодня. На мой вопрос мне ответили, что теперь ты должен максимально прочувствовать последствия своего поступка и чинопоследование разрешено только тогда, когда закончится наша разлука, чтобы ты увидел, чего это стоит, себя увидел, под бесовской властью корчащегося и богохульствующего от слышания Имени Божьего, от Евангелия, Креста и молитв, и чтобы сила Божия явилась тебе, что называется, в лоб. Раз ты не имеешь в себе страха Божьего и благодарности за Его к тебе милосердие и любовь, на второй раз всё будет жёстко.
Сказать что мне бесконечно жаль, Юрик, значит ничего не сказать… Несчастный ты человек.
Что теперь — теперь ты снова остался наедине с забесовлённым собой, снова идол, которым тебя мучает и развращает Асмодеус, снова алкоголь, недоверие и неверие, отчаяние, уныние, страх, холод, боль физическая, душевная мука, ненависть и презрение к себе (человек), смешанные с гордыней (поэт), похоть, блуд, вина, стыд, одиночество, неотступное присутствие и запах смерти. Будет ещё хуже, чем было раньше, родной. Снова станешь искать гибели, но Бог не даст её до тех пор, пока не исполнится Его Промысел в полной мере. Таков Его суд о тебе за предательство, неблагодарность и неверие, несмотря на многочисленные знамения, тебе явленные.
Мне сказано вернуть на место запись о велесовой ночи, потому что слова: “Сколько ещё раз ты предашь меня?” это не только мои слова. И сейчас я тоже говорю не от себя.
Поэтому ты опять обходишь меня стороной, охладеваешь, отчуждаешься, подозреваешь, не веришь, причиняешь мне боль. Тебя снова одолевают мрачные помыслы относительно нас: стоит ли продолжать и прочее в том же направлении. Ты считаешь, что я не выдержу и покину тебя и что это вопрос времени. Все знамения, которыми одарил тебя Бог, померкли в тебе.
На месте, где был свет Божий, сейчас пасмурно и вороны кружатся. Ты больше не чувствуешь ко мне ни любви, ни нежности — всё украдено чёртовой куклой Асмодеуса, которой он издевается над Божиим образом в тебе.
Мне напомнили, что ты не понимаешь одну простую вещь: Царствие Небесное присваивается человеку, а не поэту, художнику, воину, маляру или слесарю, какими бы гениальными и великими они ни были. Вот, я тебе объясняю. Поэзия есть у тебя лишь потому, что так восхотел Господь. Не ты её достиг или заслужил, она — дар, и когда ты умрёшь, дар вернётся обратно к Дарителю, а ты останешься собой, человеком, духовно обнажённым, таким какой ты есть на самом деле. Мало того, поэзия даже может свидетельствовать против тебя, потому что не всякий свет от Бога…
Больно мне за тебя, медведь мой ласковый, ох больно. Ты страж мой, приходящее тобой дано мне во благо. В любом случае, не мне тебя судить — после записи На Казанскую ты должен бы это понять. Вот что ты натворил, Юрик, что ты наделал, речной мальчик…
Хорошо, что мне вернули способность к молитве. Пока читаю за тебя Евангелие и вынимаю частицу на Л-и, ты продержишься. Что произойдёт, если по каким-либо причинам я перестану, неизвестно, но ты, как и прежде, волен выбирать, оставаться ли тебе со мной, на сей раз — как с другом, или идти посреди сени смертной в одиночестве. На мою любовь и попечение о тебе твой выбор не повлияет.
Жизнь, как обычно, продолжается, ей пофиг на наши катастрофы. Мне написал Степашка и попросил стихи для публикации. Я не стала отказывать, он сделал для моей поэзии много доброго. И нет, это не тщеславие, а исполнение глагола Божьего о таланте, который нельзя закапывать в землю. Моя поэзия мне не принадлежит, ей нужен читатель. Постараюсь написать что-нибудь и отошлю ему, не удивляйся, если вдруг встретишь мои стихи в каком-нибудь из его изданий. Попрошу его выставить подборку поближе к нашей годовщине… Не знаю, могу ли ставить посвящение на тексты, но ты у меня тоже разрешения не спрашивал. Одна буква вряд ли перевернёт мир.
Впереди долгая тёмная зима. Переходить её придётся с горящей свечой и пением, вброд переходить, родной. Ты, находясь в сатанинском прельщении, вряд ли поможешь мне, остаются стихи, они меня много раз от беды спасали.
Попробую больше времени для них выкраивать и как-то заново наладить свою жизнь, чтобы дождаться нашей встречи, даже если на какое-то время ты растворишься в обступившей тебя тьме…
Остаюсь здесь до тех пор, пока ты ко мне приходишь. Если перестанешь — не знаю, возможно, вернусь к прежнему набору: стихира, ВК, ФБ, периодика. Но эта и другая наша страница будут открыты, ты в любой момент сможешь оставить на них свой след, я тебя увижу, обниму, прижму к сердцу…
Тяжело говорить всё это, очень больно. Детская вера в тебя всё ещё не угасла окончательно, теплится, согревает мне сердце. Голос твой помню. Иногда кажется, что слышу твой запах. Ничего не изменилось, только снега на волосах ещё больше намело.
Ты больше по ночам не ждёшь моих писем, и я перехожу на прежний режим, утренний.
Да не сержусь я и ни за что не обижаюсь. Забудь ты об этой долбаной премии! Хотя деньга не помешала бы, если честно.) Жалею, что не смогла ничего для тебя сделать, ничем помочь.
Радость моя, Юрик… Одевайся потеплее.
