– Несколько контрольных вопросов. Вы любите сладкую лапшу в молоке?
– Терпеть не могу.
– Вашу собаку зовут Альфи?
– Да, но чаще мы называем его Фуничем.
– Вы выросли на Бульваре Новаторов в Ленинграде?
– Да.
– Когда вам пришла в голову мысль сделать это интервью?
– Сегодня утром. Спонтанно.
– Вы солгали Ю.В. в чём-либо?
– Нет.
– Преследуете ли вы какие-либо меркантильные цели в общении с ним?
– Нет.
– Если вам дорога Россия, почему вы до сих пор не вернулись в неё?
– Во-первых, необходимо было вырастить детей прежде чем оставить их одних. Во-вторых, город, в котором я выросла и страна, в которой я родилась — больше не существуют. Вместо них есть нечто совершенно новое, иное. Т.е. возвращение как таковое не является для меня самоцелью — ещё не изобретена машина времени (улыбается). Мне не хотелось бы повторить трагическую ошибку Марины Цветаевой… Если возвращаться, то возвращаться в метафизическую Россию, живущую в любимом человеке. Такая вот смесь географии и поэзии.
– С кем вы поделились информацией о чём-либо, связанном с Ю.В.?
– Только со своими дочерьми.
– И всё?
– Да.
– В настоящее время вы ведёте параллельную переписку с кем-либо?
– Нет.
– Однажды вы признались, что способны увлечься мужчиной, чтобы использовать полученные эмоции в качестве вдохновения для книги.
– Да, это был целенаправленный и чисто профессиональный опыт.
– Может ли нынешняя ситуация являться повторением такого опыта?
– Нет. Там было искусство, здесь — судьба.
– У вас были романы с теми, у кого вы брали интервью?
– Нет. Кроме одного случая, о котором вы уже спросили.
– Но “электричество” проскальзывало?
– Никогда не жаловалась на недостаток мужского внимания. Да, такое бывало, но не получало продолжения. Во всяком случае, не с моей стороны.
– Расскажите о вашем отношении к А. Флоре. Вас привлекают профессора?
– Ни в коем случае (смеётся). Я опекала его на сайте, где мы вместе работали. Он больной и несчастный человек.
– Бородин?
– Брала у него интервью для сайта, но пока готовился материал, ушла из редакторов, и было обидно терять столько работы. Так возник паблик в ВК. Бородин предложил перейти на “ты”, и некоторое время мы дружески общались. Он рекомендовал мне авторов для бесед, я ссылалась на его заметки в своих статьях. Пожалела, уговорила Лидию Викторовну прислать ему денег на ноутбук, потому что он набирал свои заметки на смартфоне. С большими сложностями, она перебросила ему необходимую сумму, после чего он опубликовал заметку о её покойном супруге, где было много путаницы, неточностей и его собственных домыслов. Лидия была очень расстроена, позвонила мне. Я высказала ему в лицо всё, что о нём думаю. Он устроил настоящую истерику в мессенджере и заблокировал меня. Насколько мне известно, ноутбук он себе так и не приобрёл… Мы с Лидией стараемся обходить стороной эту грустную, но показательную историю.
– Вы сообщили кому-либо о существовании этой страницы?
– Старшей дочери, но ей это не особо интересно.
– Когда вы опубликовали материалы вашей первой конференции?
– 5 февраля 2023 г.
– Если вы так восхищались поэзией Ю.В., то почему нигде об этом не упоминаете?
– Сложно ответить коротко. Потому что не считала и не считаю себя достойной произносить его имя в увязке со своим.
– В своём выступлении на первой конференции вы перечисляете имена поэтов, чьё творчество легло в основу вашего собственного. Это правда?
– И да и нет. Моя любовь к поэзии началась в юности с О. Мандельшатама. Потом были Лермонтов, Есенин и Блок. Анненский, Фет, Кольцов. Арс. Тарковский. Джангиров. Остальных, кого там перечисляю, я мало читала и привела их имена в пример, чтобы мало подготовленный читатель мог представить себе, что именно я вкладываю в понятия акмеизма, постакмеизма и метареализма. С последним у меня на сегодняшний день гораздо больше общего.
– Бродский?
– Нет.
– Вы тщательно прорабатывали свой ответ на вопрос конференции?
– С ним обратились ко мне стихийно в ходе беседы. Отвечать пришлось с ходу и не было времени на глубокий анализ своего творчества — не люблю это слово. Но Жданов и Ерёменко – правда. Казарин — в первую очередь. Он — основа. С него началась моя поэзия, до этого были стихи с содержанием поэзии, но не она сама.
– И тем не менее вы не упомянули о нём? Не находите странным?
– Не знаю, что ответить. Да, со стороны это выглядит странно. Но я действительно всегда относилась к Ю.В., как бы это точнее выразить — со священным трепетом.
– Когда вы увидели его фотографию в сети?
– Когда впервые прочитала его публикацию. По-моему, это был 2017 год. Я тогда была ошеломлена его стихами. Пробила его в поисковике и нашла фото.
– Что вы подумали, увидев его?
– “Какой красивый, серьёзный мужик”, кажется (смеётся).
– Почему вы смеётесь?
– Защитная реакция психики, наверное. Подобные вопросы застают врасплох и провоцируют неловкую ситуацию.
– Интересовались его биографией, личной жизнью?
– Только биографией. Информацию о личной жизни я узнала совсем недавно.
– Ваше личное отношение к Ю.В. проявлялось каким-либо образом?
– Нет. Только в поэзии, пожалуй. Подсознательно. Ну, и, наверное, в том, что я боялась вслух произносить его имя (улыбается).
– Что станете делать, когда закончите эту книгу?
– Работать над новой. Или нет — я пока нахожусь в подвешенном состоянии…
– Не боитесь наскучить Ю.В. или что он сочтёт вас безумной после всего, что вы написали в своём дневнике?
– Боюсь. Я вообще всего боюсь, но стараюсь идти вперёд, несмотря на свои страхи. Может быть, что-то из моего дневника и других материалов на прозе.ру пригодится Ю.В. в его исследованиях, я была бы очень этому рада. Мы смотрим на поэзию с разных сторон, но суть её видим одинаково. В каком-то смысле мы сделаны из одной земной персти. Что же касается безумия… Знаете, было время, когда его стихи мне казались произведениями сумасшедшего человека. Поэзия и всё, что с ней связано — это высокое безумие. Иногда должно пройти время, чтобы понять некоторые вещи, кажущиеся сегодня полным бредом.
– Волновались, когда звонили ему?
– В первый раз меня просто трясло (улыбается). Потом — чуть полегче.
– Волнуетесь сейчас?
– Да.
– Чувствуете себя пойманной рыбой, бьющейся об лёд?
– Да, чувствую. Но бьющейся не об лёд, а о стекло между небом и землёй, причём со стороны неба.
– Может ли он быть уверен, что на полном ходу вы не спрыгните с поезда ваших отношений?
– Да, он может быть уверен. Пару раз у меня случались приступы малодушия и отчаяния, но я ни на мгновение не переставала любить его.
– Вы всех жалеете. Не возникало сомнений в ваших чувствах к Ю.В.?
– Нет, не возникало. Я преклоняюсь перед ним как перед поэтом и восхищаюсь им как человеком. Ужасаюсь бездне его боли. Сострадаю ему. Благодарю его. Люблю. Но нет, не жалею.
– Как поступите, если он перестанет заходить на ваши страницы? Расстроитесь?
– Не то слово (печально улыбается)... Это наш единственный видимый контакт на сегодняшний день. Если он оборвётся, что ж, продолжу жить дальше в контексте любви. Подумаю над публикацией в каком-нибудь журнале небольшого цикла стихотворений, посвящённых Ю.В. Может быть, вернусь на предыдущую страницу, оставив эту как память. Возможно, продолжу брать интервью и вести паблик в ВК. Или ничего не стану делать и уйду из интернета вообще… Не могу сказать точно. Одно знаю наверняка, что будет очень больно и земля надолго уйдёт из-под ног.
– Вы мечтаете приехать к нему и соединить с ним свою жизнь. Что, если это только ваше желание?
– Такое весьма вероятно. С другой стороны, я верю Ю.В. Если он сказал, что любит, значит, любит. Любящий человек не может не желать быть рядом с любимой, просто нужно дать ему время. Время и тишину.
– Спасибо за ваши ответы.
