Ночной звонок UPD 10. 07
Пожалуйста, перезвони... Я телефон рядом на подушку положила...
Нет, алкоголь мне нельзя от слова "совсем" по медицинским причинам, да особо и не хочется после деревни. В поэзии иногда что-то такое может промелькнуть, если вспоминаю то время.
Сложно поверить, наверное, что взрослый трезвый человек способен на... Но вот оказывается, что да.
Сегодня специально усадила напротив старшую (она с октября начинает первый семестр на инязе в Гермерсхаймском универе) и попросила её произнести название Новоснегирёвска. Так ей тоже потребовалось несколько попыток, прежде чем получилось правильно. У нас мало разговорной практики, говорим на русском только дома. Если к этому прибавить волнение и остальной набор самых разнообразных эмоций, получится то, что ты слышал... Было страшно. Не думай обо мне плохо.
UPD 7:23
Больно и страшно жить. Вне зависимости от географии, языка и культуры. Человек, пытающийся сохранить в себе человека, становится чужим для всех, включая родных и близких.
Когда нас несколько раз подряд предают, обманывают, используют, когда какая-нибудь втёршаяся в доверие дрянь выходит в соцсеть и устраивает там кипиш по пьяни, мы теряем веру — не только в других, но и в себя тоже, и в жизнь вообще. Жизнь без поэзии и человечности…
Но поэзия всё ещё есть в человеке, и он по-прежнему способен на безумство ради любви, когда мысль о том “как это выглядит” или “что об этом скажут другие” посещает с большим опозданием и даже тогда остаётся невзрачной и незначительной.
Сложно человеку поверить в чудо, когда вокруг него сущий ад. Когда больно со всех сторон. Ему кажется: вот, ангел прилетел, обниму его, дам свить гнездо на моей груди… И однажды вместо того ангела видит рядом с собой нечто ужасное, которое отнимает остатки доверия к людям и к Богу, лишает нас веры в свет.
В Псалтири есть строчка: “Верую видети благая Господня на земли живых”. Это очень важная строка — она показывает, что для Давида было нормальным верить в радость ещё в этом мире — он, по вере своей, получал эту радость и не стеснялся ни её, ни своего такого человеческого и понятного желания. Не так, как сегодня вещают некоторые проповедники: вы тут пострадайте, дайте душу свою замучить до смерти, а вот на Небесах будет вам счастье. А какое счастье может быть у души, если она умерла, потеряла себя ещё при жизни?..
Интернет — подлая вещь, хотя в некоторых случаях он бывает весьма полезен. Не слышишь интонацию, не видишь лица… В голову приходит разная хрень — по образу и подобию пережитого. Необходимо время, чтобы человек убедился в том, что чудо — это чудо, а не какая-нибудь злая людская подстава.
Если бы ты сейчас видел мои глаза, если можно было бы подойти к тебе и обнять тебя… Но я могу приехать только один раз и в один конец — на что-то иное не хватит ни сил, ни средств, ни здоровья.
Иногда меня подводит поспешность, иногда — тормознутость. Но я стараюсь исправлять свои ошибки, если это возможно.
Посмотри — вот я стою перед тобой, прозрачная, ты меня всю насквозь видишь и знаешь, что если солгу, не смогу больше прикоснуться к поэзии.
UPD 10:07
Летом 2022 случилась “Бузина” https://reading-hall.ru/publication.php?id=31819
Ничего даже отдалённо похожего на родившийся в ней образ со мной не происходило ни тогда, ни потом — до этого дня. Мне не все ещё подобразы ясны, но большинство из них мы уже увидели воочию.
Прислушайся:
Где-то Чед Крюгер поет тебе Lullabay,
так что просто включи радио, пей звуки,
делай хоть что-нибудь, плачь, кричи, оживай.
Неожиданно вспомнила об этих стихах утром. Там почти каждая строка — оконная. Я хорошо помню то окно — оно было прорицательно-определённым, поэзия светилась и переливалась, как только одна она умеет… После “Бузины” у меня осталось ощущение сопричастности чуду.
“Петь, шелестеть, упрашивать, лепетать…” — я тогда удивилась: “кто же это такой, что сама поэзия собирается его упрашивать?..”
И вот — “Овидий”, где мне пришлось бороться с собой, чтобы впустить чувство к тебе в своё сердце. Точнее, даже не впустить — оно давно там поселилось — а дать ему надежду, позволить дышать и расти. Ты сам всё видел.
В “Письмах” поэзия говорит уже не со мной, а с тобой и с нами…
Мне больно даже думать об этом, но я должна сказать тебе: я понимаю, знаю, что ещё одно предательство ты не переживёшь. И лучше пускай я умру, чем поступлю так с тобой.
Оживай, любимый.
Другие статьи в литературном дневнике:
