Суматошный понедельник. Немного ослабла жара, и мы с дочкой заполняли бесконечные и бесчеловечные портянки заявлений на гос. стипендию для неё, затем затеяли уборку и всё такое.
Ты пропадаешь на вступительных экзаменах, наверное, и сильно устаёшь от ежедневных мотаний в город и обратно.
Интересно было бы взглянуть на первокурсников — какие они сейчас? чем живут? о чём мечтают?..
Из головы не выходят твои слова о собственном журнале или издательстве. Не уверена, что они относились ко мне — из-за постоянного сбрасывания звонка товарищем полковником сложно было толком разобрать, о ком идёт речь. Но если всё же твои слова и намерения адресованы мне, то здорово — в смысле: здорово было бы осуществить твой замысел. Свой журнал или издательство, неангажированные, не отягощённые никаким “культуртрегерством”, политикой и прочими фишками, — заветная мечта поэта и редактора. Всем, чем смогу помочь в этом благородном деле, я помогу, можешь на меня целиком и полностью рассчитывать, впрочем, как и во всём остальном.
…Засыпая, сначала проваливаюсь в какие-то неясные сумерки, из которых начинает медленно проступать и приближаться твоё лицо. Потом тону в нём под стремительное мелькание многочисленных фрагментов из нашей жизни, где ты рядом — жизни будущей или из другой вселенной... Охватывает приятное чувство тепла и защищённости, и с ним, пожелав тебе доброй ночи, я отключаюсь.
Иногда мне кажется, что я сошла с ума и что происходящее нереально. Как тут не вспомнить Нолана: “Ты ждешь поезда. Поезда, который увезет тебя далеко. Ты знаешь, куда хотела бы поехать, но куда увезет поезд, не знаешь. Но тебе все равно, потому что мы вместе”. Мистика какая-то…
Как бы ни было сложно, я должна безоговорочно верить и доверять тебе — до конца, до последнего своего вздоха. Поскольку что-то другое бессмысленно и нежизнеспособно, и иного пути я не вижу и не хочу. Пожелай нам обоим сил, любимый, и я нам их желаю.
