/17.30./ Сегодня я разбила по датам вчерашнюю и позавчерашнюю записи. Ещё внесла поправку.
Вчера я написала в дневниковых воспоминаниях, что комсорг в колхозе застукал нас с «Линевской» в «самоволке» с бутылкой пива и сигаретой в руке каждую. Потом сообразила, что воспоминание исказилось под впечатлением дня сегодняшнего. По сигарете у нас было точно, а вот пива тогда быть не могло никак, мы его просто не пили. «Пригубить что-нибудь», конечно, уже могли, но, особенно в ранние 15 лет, это бывало или вино, или, например, хорошие коньяки из баров высокопоставленных пап (втихаря, конечно). Пиво мы тогда просто даже не любили, — я, во всяком случае. Я даже в Германии прожила без пива, предпочитая ему какой-нибудь НАСТОЯЩИЙ джин-тоник, смешанный вручную, — а пиво распробовала только уже после возвращения в Россию, и даже, видимо, в первой Москве (2000 г.) Так что комсорг в колхозной «самоволке» засёк нас, действительно, с сигаретами, но не с пивом, а просто с каким-нибудь лимонадом или пепси, тогда уже продававшейся. (Купить вина и надраться вдвоём в колхозе мы с ней не могли точно, — не те были нравы в те годы, хотя мы уже и курили, что было, как ни странно некоторым — теперь, прибамбасами английской школы)… Всё это не существенно, но — всё-таки.
Теперь продолжаю прерванную историю и перехожу к последней теме.
Итак, почему я не появилась в интернете во вторник. Молдаванин предложил съездить на электричке с другого вокзала — за очень богатой гуманитарной помощью: как он обещал, там можно взять и хорошие зимние вещи, и много еды с собой. На эту поездку, учитывая расписание электричек с перерывами и неближний путь, был угроблен день. Но об этом можно было бы и не рассказывать, если бы не показательный момент в свете общей темы. Вообще-то, если бы я хорошо подумала, то можно было бы заранее не сомневаться, что ничего из этого не выйдет. Сколько раз я уже пыталась появиться в местах выдачи подобной гуманитарной помощи! — удачным это не было НИ РАЗУ, при том, что все остальные только ахали и хвастались. Вот и теперь, только мы появились, оказалось, что там — какой-то срочный переучёт, привозка и пр., т.е. именно сегодня выдаваться ничего не будет, или — через час, или — через два (ждать — на морозе). В общем, БЕЗ ВАРИАНТОВ, вывод один: просто туда приехала я. Кажется, подобные попытки повторялись у меня раз пять, с одинаковым результатом. На сам подобный склад я попала лишь однажды, но ушла тоже пустая, и единственные джинсы, хорошие, и которые могли бы мне подойти, перехватили из-под носа, причём, женские — дядька, с дурацкими объяснениями, которые служительницей были приняты… Сюда просится повторение одной из прежних записей, поскольку речь очевидно и вне всяких сомнений идёт о том же самом.
Оп-па! Этой записи нет нигде, ни в «Дневниках», ни в их повторах на «Стихах» и «Прозе». Вычистили. А ещё хотят, чтобы я никак не страховалась против взломов. Ну что ж, напишу ещё раз. Ключевые слова — «Хельсинкская группа», «Мемориал» и — последнее, в связи с чем я это писала — «Комитет за гражданские права». Но теперь уже тем более перейду в другое место. Есть не пойду , с молдаванином общаться больше не хочу (хотя ничего плохого он пока не сделал, но я уже просто больная от самого этого «общения», я больше не могу! — тем более, что, думаю, поняла подоплёку и этой организованной подставы, и надо всё это сворачивать. В общем — напишу, сколько успею, включая вырезанный фашистской редактурой текст и включая объяснения, почему не хочу больше общаться с молдаванином, «переселяясь»-таки, опять на улицу (и почему ВСЁ бессмысленно с работой, включая СПб). Один только факт пропажи записи, которую я не нашла, говорит обо всём сразу.
Продолжаю там, где публикуюсь. Пропавшую запись так и не нашла, ни через какие поисковики.
Там я рассказывала о том, как в конце лета — начале осени, отчаявшись, прошлась по правозащитным организациям. Среди них — «Мемориал», даже «Хельсинкская группа». Ничего против них я не написала (как и за), — просто у меня создалось впечатление, что разговаривала я с кем-то посторонним, — как будто действительные члены тех организаций быстренько выходили и общалась я с заведомо посторонними людьми, разговор с которыми оказывался заведомо беспредметным, — кое где мне умудрялись советовать.. побольше целоваться. (Их адреса я находила в интернете, — вывески были на месте.) В общем — полная организованная невозможность до кого-либо достучаться, с кем-либо содержательно и всерьёз поговорить. То же — при тогдашней ещё попытке связаться с прессой. «Город Зеро» в «реальности»…
Примерно то же, тогда же происходило и с работой, как в Москве, так и в СПб. Вернее, где-нибудь работала я практически всегда, но после петербургского «Музея Музеев», с которым тоже было не слава богу, но там хоть было что-то однозначно настоящее, не сыгранное, — хотя легче от этого не бывало. Например, я сделала диск простенькой анимации, но красивый — к циклу выставок в Сибири (что-то вроде оживляжа, завлекаловки на мониторах на тех же выставках) — он был принят «на ура». Мной сразу заинтересовался зам. директора по выставкам и развитию, пригласил на совещание, посвящённое тому циклу выставок, разговор был интересный… Практически сразу после этого резко, безо всяких видимых причин — не то, чтобы исчезло его дружелюбие, а он просто перестал меня замечать, здороваться. Это было, конечно, ещё до начала активной травли и задолго до того, как довели до ручки, до ощущения безвыходности, задолго до «поэмы». И т.д.) А в Москве я, в частности, чуть позднее успела поработать в несуществующей рекламно-полиграфической фирме, «выпускавшей» несуществующую рекламу. На моём пути «на работу» той рекламой в течение месяца была обвешана «вся Москва», а когда я оттуда сбежала (БЫЛИ причины), ВСЯ та красочная реклама НАЗАВТРА ЖЕ исчезла как по некоему мановению… (Ещё — даже предполагать не хочется, что в действительности происходит с этими моими страницами на этих сайтах. Вроде бы, когда захожу в интернет случайно и «внепланово» с каких-нибудь чужих нетбуков или смартфонов — вроде, всё в порядке, — но я уже такого навидалась и нахлебалась, что не удивилась бы ничему.) То-то мне подсовывают всяких «Свет» и молдаван — чтобы в мире меня как бы и не существовало, а я довольствовалась бы убогим (если не кошмарным) «общением» и иллюзией хоть какой-то жизни…
Кстати, уже успела промелькнуть мысль о том, что, как я заметила давно, если кого-то целенаправленно гробят, то его (её) сводят именно с теми, кого тоже гробят, а не дают жить или, хотя бы, не собираются оставить в покое. Так что последних ко мне просто не подпустят. Вот я и успела уже подумать, что молдаванин-то этот отсидевший за что-то невообразимое — тоже никому не нужен, и оставлять жить на свете после того, как «сделает дело», его тоже никто не собирается. Мне до него, конечно — как до тех самолётов, — но хочется засветить сам принцип… Сам он ничего этого, конечно, понимать не может, но, похоже, чувствует. И на инстинктивном уровне надеется, что как только «сделает дело» — всё у него, глядишь, и наладится (домик в деревне и пр.)…
Главная причина моего очередного взбрыкивания названа: Я БОЛЬШЕ НЕ МОГУ. Ничего плохого он пока не сделал, даже заботлив, даже, не приставая (разве только, изредка приобняв за плечи и дотянувшись до щёчки), в любви признавался (к моему ужасу, — а «Ромео» это ещё тот!.. — мороз по коже), и уж конечно, если выбирать такую дорогу до ночлега, требующую ж/д акробатики, то незаменим, но самое ужасное и невыносимое — что он в принципе ГОВОРИТ (а не молчит). И дело, конечно, не в чужом языке (уж этого-то я навидалась и наиспытывалась), а в самой личности (не знаю даже, брать ли в кавычки, — смотря, что иметь в виду). Вроде, и не дурак, но это — и что-то запредельное. Несмотря на очевидные проблески (быстро проходящие), чтобы представить эту речь — только и надо представить себе классического пьющего бомжа (хотя, вроде, и не алкоголик). А выглядит — как самый низовой бандюган, хотя, как я писала, его, как-то, даже в «интеллигента» переодевали. Начинал он в этом году — как и в прошлом — в основном с молчания, и выглядело это относительно прилично. Но очень коротко. (На «приличной» волне долго продержаться не может. Не в смысле собственно неприличия, а в смысле невыносимости вообще.) А тем временем, у него — очевидная ЦЕЛЬ (как у всех, кого доводят до общения со мной). В общем, я ОБ ЭТОМ даже говорить больше не могу.
Почему я опять хоть на что-то «купилась», даже на возможность ПРИЛИЧНОГО общественного ночлега? — видимо, именно потому, что работает именно ОРГАНИЗАЦИЯ с квалифицированным руководством, которые грамотно ставят в безвыходное положение и грамотно же умеют припорошить мозги хотя бы на время…
КСТАТИ, я ведь ещё и действительно ВДРУГ простуженная, и чувствую это не как СВОЮ простуду, а что-то в этом — «не то». Так и год назад, когда, чтобы от него отвязаться, я уехала на полторы новогодние недели в реабцентр, я была СТРАННО больная (тогда — желудок и под конец что о вроде неврологии с намёком на инсульт), выздоровев только смывшись из реабцентра — закрыв историю. И в этих организациях, как я и писала, я тоже странно и неизменно заболеваю. В общем, идёт прессинг – и с элементами, видимо, гипноза, и технотроники (а тут ещё и вирусолгия на повестке дня — Грузия, Онищенко, — кто читал в газетах и в интернете)… Но я надеюсь, что выздоровею-то теперь опять быстро. Уже, можно сказать.
При этом, даже по разговору, через какое-то время он собирается ещё «проявить себя». (Дело даже не в том, что я не захотела этого дожидаться, а в том, как я сказала, что БОЛЬШЕ НЕ МОГУ.) Наверняка, как все они (или большинство), ещё и врёт за глаза, — создаёт компромат. А в самое последнее время ведь ещё и начал объяснять, как МНЕ надо жить, — ещё и занервничал (у него же ЕГО план сорвётся)! В общем, по этому плану он должен или довести до ручки сразу, или сначала УВЕЗТИ — в домик в деревеньке (…) — то-то я закатила истерику «про картошку», — чтобы довести уже до самого предела или ЗА него. А на него работает «мафия»: то дядька, проходя мимо меня на вокзале, его имя страстно нашёптывает, показывая мне пример, то узбечка с картошкой, то ещё что-нибудь, но даже в относительном покое оставляют редко.
Всё это замечательно, но что я буду делать с сегодняшнего вечера — представляю себе плохо. (Однако останусь стоять на своём. Терять-то мне больше уже совсем нечего.) А искать меня долго не надо, — чем ещё ЭТО кончится?..
Ну, и как, — всегда ли одинаковы времена и люди?..
Вот, докончила черновик того, что будет отдельным произведением. Сейчас прервусь и м.б. начну редактировать. /19.51./
Одному автору отправила письмо на п/я с тремя моими текстами. Если в интернете видит что-нибудь сомнительное - может светить теперь с тем, что я сама более или менее считаю оригиналом, хотя и толком нередактированным. Теперь на сегодня - всё. /20.24./
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
