/17.57./ Подготовила текст (сколько успела), передислоцировалась в другое место входа в интернет, теперь публикую пока то, что готово.
Продолжаю, соответственно, последнюю запись 14.12.2013, после слов: "что у бродяг якобы появился повод стоять на ушах".
Когда я отошла дальше (достаточно далеко) и остановилась у скамейки — передохнуть, покурить, подумать, — он появился снова. Начал петь такие песни о том, что мечтает просто помочь (хотя дядька — довольно простенький, других ко мне не присылают, — впрочем, с их туповатой, заалгоритмизированной точки зрения, «не простенький» — это примерно как мужской вариант «Барби», как дяденьки с рекламы), — он начал петь такие песни о человеческой взаимовыручке и собственном благородстве, что я начала даже верить (учитывая особенно, что моё сознание тоже не свободно от их «Wi-Fi»). Ушёл, вернулся, купив, как и обещал, по шаурме (бродяге от такого трудно отказаться, особенно при упорной любви к шаурме и особенно, когда от тебя, вроде, «действительно» ничего не хотят и получают удовольствие от собственной благотворительности). Но сразу могло бы насторожить, что я очень уж ему понравилась (у бродяг я и вообще — «девка нарасхват», впрочем, этот — вроде и не бродяга), хотя «это было и бескорыстно». Потом повёл в ночную забегаловку поблизости, где было довольно много народа, — я особо не наглела, но «Баунти» наелась, кофе напилась, потом даже захотелось перебить сладкое, но на шаурму я уже больше не замахивалась, поскольку голодной в тот вечер не была изначально. В общем, слово за слово — собрался устроить меня в общежитие. Я вспомнила, что, вообще-то, без документов. От квартиры, «куда сразу можно было ехать», я, конечно, отказалась наотрез, ТЕМ БОЛЕЕ, что там, как было подчёркнуто, «можно было хорошо помыться».
Особо чистой, не столько «поверху» (это-то — всегда куда ни шло), сколько «с изнанки», я, вообще-то, не хожу. И недавно ещё раз обратила внимание, что это — классический способ женской защиты при фашистской оккупации. (Только что в сто первый раз я перечитала старенькую, предназначенную на выброс, книжку «Момент истины», давно любимую, прихватив её тогда в библиотеке среди других, выложенных, чтобы читатели могли забирать к себе (вместе с Незнанским, «про самолёт»). Там тоже есть эпизод, где между делом говорится, что девушка при фашистах старательно ходила грязной, — это известное дело.) И я как раз подумала, что фашисты часто действительно внешне маниакально чисты. В ту войну это не так бросалось в глаза, поскольку речь шла о немцах, и вообще очень педантичных, а вот сейчас, при американско-петербургском типе фашизма, это заметнее. Видимо, несознаваемая, но очень ощутимая внутренняя (душевная) грязь подсознательно требует маниакальной внешней чистоты и безупречного экстерьера. Даже во времена «Музея Музеев» я писала в матерной «поэме» кое о ком, кто, уж не знаю, чесался ли (это – для красного словца, тем более, что «поэму» я сочиняла отнюдь не как литературное произведение), но мылся до смешного при каждом удобном и неудобном случае, — я писала, именно это имея в виду, именно душевную грязь:
«…Всё чешется и всё под душ стремится,
Но только от говнища — не отмыться»…
Замечу, что речь идёт не о разнообразии живой жизни, когда в одном и том же социальном слое встречались равноценные духовно и интеллектуально мужчины, одни из которых могли быть стилягами, другие — презирать мужскую заботливость о внешности, нормальным и достойным считая занятие другими делами, но не своей оболочкой, и т.д., — ЗДЕСЬ речь идёт даже не о моде, а именно о направляемой извне тотальной, антииндивидуальной тенденции.
Так вот, женский отказ от внешней чистоты при фашизме — это не только сознательная форма (попытка) защиты, но, видимо, и некий стихийный подсознательный протест, даже когда фашизм не осознаётся как таковой, когда о нём ещё и в голову не приходит подумать. Действительно, собственная физическая грязь несравнимо менее омерзительна, чем внимание к тебе фашиста, грязного или чистенького, и чем любое автоматическое подчинение их «порядку». В общем, когда под видом «чисто человеческой заботы» тебя собираются «мыть перед употреблением» — это всегда сигнал. В нормальной жизни, при нормально, ЕСТЕСТВЕННО, с естественной скоростью и в естественной последовательности складывающихся отношениях такой «проблемы» не возникает.
К тому в результате всё и было приведено: через приятеля была «тут же» найдена какая-то квартира где-то на окраине, где можно было «помыться как следует», «А ПОТОМ (!) — в общежитие» (по поводу последнего я уже даже ничего не уточняла и уже ничем не интересовалась). Поскольку всё перемежалось какой-то непрестанной беготнёй, «чтобы договориться», я просто взяла свои вещи и слиняла.
Но интереснее всего не это. Интересно именно то, что все бродяги обоих полов, которых я встретила тем утром, имели вид удурчённый и задумчивый, отводили глаза, избегали проходного общения, — в общем, У НИХ что-то сорвалось (я сорвала!!!), — особенно это выразилось после моей писанины в интернете. Давно похоже, что все они, с кем я сколько-нибудь заметно общаюсь, стихийно и неосознанно или совершенно сознательно состоят в какой-то ОРГАНИЗАЦИИ типа «фиолетовых», или же «Поры», «Отпора», «Кхмары», т.е. типа организаций по подготовке «цветных революций», тоже американского происхождения, как и «фиолетовые» («психологические тренинги»). Причём, речь в этом случае — даже, наверное, не о «цветной революции» как таковой, а, возможно, в первую очередь — о псевдоестественной целенаправленной переплавке общества, переформатировании страны (для последующей глобальной структуры), и касается это, разумеется, далеко не только бродяг, — работа, похоже, ведётся в обществе на всех уровнях, и успешно — до тошноты, до блевотины (особенно от того, НАСКОЛЬКО человек, оказывается, управляем, манипулируем и подвержен ЛЮБОМУ целенаправленному воздействию, когда все ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ инстинкты в нём заглушаются с лёгкостью, и в натуре «человеческой» не восстаёт, оказывается, уже ничто)… Уж не знаю, до такой ли степени речь там идёт об организации как таковой со структурой, собраниями (исключать я бы не стала и нечто подобное этому, по принципу тех же «фиолетовых»), или всё делается КАК БЫ стихийно, через неявных агентов влияния (преимущественно, конечно, баб, через которых сейчас в основном всё и делается), но в целом всё — очень похоже на то.
Мне тут уже как-то доводилось слышать невзначай, что у меня — «феноменальная память», и скорее всего, речь шла вовсе не о том объёме стихов, которые я знаю наизусть, а именно о том, что я вообще СЛИШКОМ многое помню, несмотря на их глушилки (типа «Wi-Fi для мозгов»). Так вот, никакой феноменальности в моей памяти я не вижу, но я, например, действительно хорошо помню ту убеждённость, часто даже пыл, с которыми в былые времена отстаивались тогдашние — не собственно социалистические, конечно, а именно человеческие принципы того времени (преимущественно христианского традиционного происхождения, поскольку, как известно, «моральный кодекс строителя коммунизма» представлял собой по сути десять заповедей (не убий, не укради) и протеста естественно не вызывал. А теперь — чуть ли ни смертельно удурчает, как с той же убеждённостью (без пыла, конечно, и не всегда открыто, хотя и не без того, — но очень явно) столь же ИСКРЕННЕ (ха! — и даже с теми же, зачастую, интонациями непререкаемой праведности) отстаиваются диаметрально противоположные, спущенные сверху принципы новой системы врага, победившего в информационно-психологической войне. Это, например, «естественное» превалирование сексуальных интересов, «дающих жизнь», абсолютный культ достатка как принцип (когда достаток есть и когда его нет), необходимость особой заботы о своём собственном здоровье, как высшей ценности, преобладание интересов собственной семьи надо всеми остальными, исключительная ценность «собственного счастья» (тем более, что это — никакое не счастье, а happiness в чистом виде), достаточность ВНЕШНИХ показателей внутреннего благополучия, и пр. Но всё, что происходит в «обществе» сейчас, включая любую допустимость любой лжи на всех уровнях и во всех смыслах — это отдельная тема.
И никто ничего не заметил, никто даже не уловил собственной развёрнутости вдруг на 180 градусов, никто даже не попытался задаться вопросом, КОМУ И ЗАЧЕМ на самом деле всё это надо. Особенно, если говорить не о «нежной поросли», а о тех, кто застал ДРУГОЕ время, кто успел исповедовать ТЕ принципы жизни и даже не заметил, что теперь они заменены на противоположные… То есть, если говорить не о тех, кого по-другому программировали изначально, вернее, кого вообще программировали, поскольку ранее, в догитлеровский и «доамериканский» период, все системы обходились банальной человеческой ложью и откровенной пропагандой, — программированием же всерьёз, открыто и вплотную занялись именно в фашистской Германии, а потом, с учётом «находок», особенно опробованных гитлеровцами — это продолжила развитая американская рекламная индустрия, и — пошло-поехало… То есть, всё это особенно удурчает и выбивает почву из под ног, исключает какую-либо «веру в людей» и возможность восприятия их хоть сколько-нибудь всерьёз — если говорить не о «нежной поросли», которой так никогда и не дали даже просто сформироваться, а о тех, кто успел пожить в духовно-личностной СВОБОДНОЙ системе, несмотря на возможные тенденции политического тоталитаризма, кто успел «побыть» (при желании) самим собой при любой идеологической ориентированности на любой момент.
Переходя к продолжению, напомню ещё о потрясающей нынешней системе управления толпой, когда разные абсолютно и незнакомые между собой люди потрясающе начинают делать одно и то же (например, реакция на раздачу рекламы, когда внешние сигналы попросту очевидны, — толпа начинает вести себя так или этак — хором, — ну и, упоминавшиеся мной, встречавшиеся ситуации «дня здоровья», и пр. — это бывает и теперь, демонстрируя не менее фантастическую управляемость, — то же, когда, например, надо успеть «занять место», на котором тебя «не должно быть» по тем или иным причинам, — с фантастической неизменностью тут же «присылается» некто, немедленно это место и занимающий, даже если НИКОГО здесь только что не было и «ничто не предвещало», — после того, как уйдёшь, несолоно хлебавши, никого не будет ещё очень-очень долго)…
Хотя, ещё один момент.
Наверное, не случайно, всё же, в своё время психанул А.С. Пушкин (пардон):
Паситесь, мирные народы!
Вас не разбудит чести клич.
К чему стадам дары свободы?
Их должно резать или стричь.
Наследство их из рода в роды
Ярмо с гремушками да бич.
Вероятно, любой народ — в какой-то мере и есть то, что Калашников обозначил как голем: некое коллективное существо, априори программированное, даже если никто его не программировал специально, — он так устроен, что стихийно выбирает доступную программу аутопрограммирования и живёт до поры в соответствии с ней, — внутри неё свернуть кого-либо с проторенной дорожки (чужой колеи) если и возможно, то крайне трудно. Можно вспомнить, например, как крестьяне сдавали властям народовольцев — не потому, что не были с чем-то согласны, но даже не желая ни в чём разбираться заранее, поскольку народовольцы не укладывались в их стихийную программу. (Впрочем, Калашников говорил не о стихийном аутопрограммировании, а именно о пограммировании сознательном и внешнем, иначе бы здесь ни при чём было само наименование: голем.)
Наверное, в естественной жизни в этом и есть свой смысл, и немалый. Но когда всё происходит действительно естественно, то система эта — не замкнутая, или замкнутая не жёстко, так что из стихийного человеческого стада в любой момент кто угодно может выйти, если у него пробудилось собственное сознание в ту или иную сторону (например, Ломоносов <=> Разин, хотя не всегда речь должна идти о таких крайностях). А то, что происходит сейчас (что Калашников и обозначил, как голем) — это искусственная, жёстко замкнутая система, которая строилась не в одночасье, — одной из первых или, по крайней мере ранних жертв был Василий Шукшин, который «сам умер» от инфаркта именно потому, что на Западе его литературного героя определили как «крестьянин с душой интеллигента», а не человек-крестьянин (по «Мёртвому сезону»), т.е. Шукшин грозил оказаться не только проводником, но и в какой-то мере создателем человеческой системы, чуждой Новому мировому порядку рабовладельческого строя нового типа — строя продвинутых рабовладельцев и «счастливых рабов» (которые happy). (У меня могут спросить: «Так чего же ты добиваешься, чтобы рабы НЕ были счастливы?» — Ой, да хрен с вами сто раз, будьте вы какими угодно, мне всё равно, — я «всего лишь» сама хочу жить так, как МНЕ надо — в СВОЕЙ жизни, а вот этого мне никогда и не дадут сделать, на случай, если вдруг кому ещё захочется жить в СОБСТВЕННОЙ жизни так, как надо ЕМУ…)
Ладно, у меня на эту тему — ещё одно начатое и незаконченное произведение в нынешней «матрёшке», — оставлю это для него. Теперь — актуальное здесь.
Итак, тема, которая поставила бродяг на уши (и совершенно напрасно, — разве только, если им катастрофически нечего делать, что есть правда): молдаванин.
Мне, как известно, элементарно негде ночевать, — если, конечно, не соглашаться на всякие реабцентры, где идёт интенсивное перепрограммирование (при, частенько, интенсивном заработке владельцев, — ну, да мне было бы и не жалко…), и перепрограммирование отнюдь не только в отношении алкоголя-наркотиков (лично я, например, только курю и не хочу бросать, что есть моё личное дело по всем пока ещё существующим законам). Я бы с радостью работала как, например, при раздаче журналов, когда я купила нетбук, да это было бы ещё более великолепно, если бы не зомбированная толпа вокруг, целенаправленно не дающая покоя, — у меня оставалось бы время писать, а то, глядишь, и за квартиру бы заплатила. Особенно при том жалком остатке жизни, который у меня, быть может, ещё есть, дело этой жизни — писать и публиковаться, что и получалось, помнится, прекрасно, если бы не всякий кетчуп, разлитый на месте пропадавших собачек и котов, и т.д. Казалось бы, ничего сложного и запредельного. Но кто ж меня спросит! — если наклёвывается (или уже, тем более, начинается) что-нибудь более или менее стоящее, то очень быстро всё начинает происходить через ж, потому что у фашистов на меня — какие-т свои планы (девятиэтажный мат опускаю, поскольку в меру своей испорченности это каждый может прекрасно додумать сам).
Помнится, во времена «Музея Музеев», когда со мной любили общаться «альтернативным способом», сообщая иногда такие новости, которые сами никогда в принципе не могли бы прийти в голову, если их не ЗНАТЬ, — а я не знала, — однажды мне «ответили» (в духе ФСБ: «думайте сами»), — «ответили» на мой вопрос о происходящем: «Здесь замешаны ОЧЕНЬ БОЛЬШИЕ ДЕНЬГИ. Только если когда-нибудь они влипнут и предложат тебе отступного — не вздумай, пожалуйста, взять». Трах-тарарах-тах-тах! — без вас разберусь! — мне Нюрнберг нужен, а не их поганые деньги!!! А КОГДА это будет? — молчание… «зуммер»…
В общем, мне тоже давно уже показалось, что любая кодла, среди которой я оказываюсь, действительно всегда хочет на мне что-нибудь заработать (а для них это – заведомое кидалово, но это меня не утешает, поскольку мне давно в принципе по хрену, что для них есть что), — в общем, кто-то хочет на мне каким-то образом заработать, кто-то хочет им этого не дать, и единственное, что ВСЕМ по барабану — это поганая, нечеловеческая смерть моих родителей и моя жизнь, улетевшая и улетающая в ж, — ещё хотят, чтобы я за их бьющиеся самолёты переживала.
В общем, так или иначе, мне негде ночевать. Я, конечно, что-то придумала, но это — уже на грани переутомления. Они же перекрывают мне все возможности, и единственное, что желают предложить — какой-нибудь очередной крепкий хрен (ещё бы меня не рвало от самой мысли об этих хренах). Может, кто-то хочет и моего суицида, но обязательно так, чтобы это выглядело как на почве этих же хренов, тех или иных. Каким-то образом за это предложены «ОЧЕНЬ БОЛЬШИЕ ДЕНЬГИ». (На то, что многое делается через окопавшегося в Чикаго, обезопасившегося, ленинградского когда-то «Бардашкова» — очень похоже. Ещё — на «Лидию Гавриловну», школьную математичку, очень много наворотившую, очень во многом поучаствовавшую, однозначную сознательную фашистку, — см. повесть, часть 2(III) и др. Вроде того, что это — марионетки, на которых навешали роли наиболее непосредственных организаторов, если не всего, то «почти всего».)
Ну, а тут появляется молдаванин, никуда, в общем-то, и не исчезавший, поприличнее себя ведущий (цену этого я себе представляю, но мне важен текущий момент) и предлагает абсолютно бродяжий, но очень даже сносный и безопасный «ночлег» в удалённом и вполне общественном месте. Причём, дорога туда — это не милые акробатические аттракционы по дороге в аэропорт, где, добираясь самостоятельно, возможностей сломать позвоночник, ноги или разбить голову было не так уж много, — СЮДА в одиночку не попадёшь никак, нужна качественная мужская поддержка и страховка. Ну, а ведёт себя — хорошо, без дураков (или совсем-совсем «почти», на грани детсадовской невинности, даже «базар фильтровать» начал, и не в плане лексики (наплевать уже), а в плане ТЕМ «разговоров», что очень существенно). Я решила пока не отказываться, пережить какое-то время. Никакой личной обязаловки тут не просматривалось и, ВРОДЕ БЫ, не просматривается (поди, попробуй, — обломаешься…) Нравиться он мне не может в принципе (хотя бродяги из полоумных этого могут и не понимать), но в СЕГОДГЯШНЕМ мире мне В ПРИНЦИПЕ не может нравиться НИКТО (сейчас объясню ещё разок). Я сто раз говорила, что я — животное ДРУГОГО вида, а это — животные НЕ МОЕГО вида, — я выдумала себе СВОЙ мир, где не истреблены ещё те, кого не успели вовремя когда-то даже в «Красную книгу» занести, — в том мире и живу. И раз уж всё так, то мне этого хватает с лихвой. (Однако это — не обещанные объяснения. Я хотела пойти покурить, но время — уже заканчивать. Так что сейчас напишу, сколько успею, — остальное — завтра.) Но в общем, я уже сказала ему, что ..ахаться он волен с кем угодно, — поскольку я этого делать не собираюсь, ни с ним, и ни с кем другим, то было бы дебильно предполагать его воздержание, — лишь бы меня это не касалось вообще никак. Если мы ездим на тот ночлег — очень хорошо, но и всё, — если нет — значит, нет, — буду думать дальше. Правда, прокатиться вместе ещё куда-нибудь «по делам» он всё равно стремится…
Ладно, — пора мне публиковаться и уходить. Оставляю на завтра. Скажу только главное: организации (чем бы она там ни была) это оказалось как-то слишком небезразлично. Но про то, как растёт какая картошка, вообще не про какую картошку я, слава богу, отродясь ничего не знала и знать никогда не буду!!!!!!!!!!!!!! (Это — в отношении системы, организации, кодлы, — объясню теперь уже завтра, помянув «Лидию Гавриловну» максимально возможным цензурным образом (и объясню вместе с тем, ПОЧЕМУ мне не нужен здесь НИКТО, включая здешних, нынешних, из ЭТОГО времени «интеллектуалов»). Сегодня – публикуюсь и ушла. /20.29./
(Продолжение следует на днях.)
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
