Тот, кто слышал в детстве легенду о крысолове, не забудет ее. Это притча, это сказка, но есть в ней какой-то страшный реальный оттенок: не где-то, не когда-то, но - в Гаммельне, но - в реке Везер, но - на горе Коппенберг, но - летом 1284 года! Всё - сказка, но, может, все-таки нечто подобное было? И наверно, поэтому говорят: легенда. Не потому только, что слово красивое. Но сама легенда - красивая, страшная и прекрасная.
Потому красивая, что есть там музыка не только в руках крысолова, но в самой гармонии притчи. И не потому только страшная, что гибнут дети, но и оттого, что губят их, как и крыс, музыкой - самым возвышенным. И потому прекрасная, что толкует о высоком: о честности, долге. И это, заметим, создали современники тех самых гаммельнцев, которых так по- буслаевски, оглоблей, гвоздит Марина Цветаева. Но может, притчу создали не они, а крысоловы? Десятилетиями поэтов тянуло на эту легенду, но то была отравленная приманка. Потому отравленная, что в ней, как в песне, ни слова не выкинешь, а еще хуже - прибавить. И это случилось с Гете и с Гейне. Пересказывать легенду было бессмысленно, и вот переиначили, опошлили. Марина Цветаева усугубила ошибку. Особенность легенды в том,
что она т и х а я: тихо приходит музыкант, тихой музыкой уводит крыс и так же задумчиво, нежно - ни в чем неповинных детей. И в этом тоже какая-то особая жуткая прелесть легенды. Цветаева же нашпиговала короткую и прекрасную сказку такой мешаниной небылиц и фактов, такими базарными и крысиными сценами, таким синтезированным бытом, что все захлебнулось в этом селевом потоке. Можно сказать, что Цветаева затолкала в "Крысолова" целую бездну - бездну своих книжных знаний. Тут Саади и Гете, Бетховен и рождественский гусь, "перифраз слов Александра Македонского: "Если бы я не был Александром, я хотел бы быть Диогеном", и "Септ-аккорд - аккорд и четырех звуков", город Потсдам и Иерофант, который "у древних греков верховный жрец культа богини Деметры; здесь: тайновидец, избранник богов", - в общем, как пелось лет двадцать назад в одной песенке: "Ах, Рио де Жанейро, чего в нем только нету! В нем вечно нет воды, а ночью
нету света". Да, все есть - нет только самой Марины Цветаевой. Смешно? Невероятно? Возможно ли? И все же так: ее даже слишком много, нестерпимо много, но почти вся она - со стороны. Почти, ибо прорывается: "В других городах, В моих (через край-город) Мужья видят дев морских, жены - Байронов". Есть, конечно, то, что намекалось лирическими отступлениями. Вот как сжато дана вся жизнь человеческая: "Были долы - Выросли горы. Нынче - в школу. Завтра - в контору. Где вы, пчелы? Где вы, зубрилы? Нынче в школу. Завтра в могилу..." Но и это тоже тонет в том стройно продуманном хаосе, который получился из "Крысолова".
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
