Преданность и верность, как мне думается, состоят в том, чтобы оставаться верной и преданной, даже когда тебе ясно дают понять, что ты лишняя.
Нечаянно причинила тебе боль, родной, прости меня. Дважды подвело образное мышление и отсутствие такта. Образы приходят ко мне в первозданном своём облике и содержании, они невинны, как радость Божия, и я забываю, что ты воспринимаешь их иначе, через увеличительные слёзы, через искривлённое горем зеркало самого себя… Господь дал мне счастливую память в том смысле, что я не помню людей и обстоятельства, которые когда-то причинили мне боль. Ни лиц, ни слов, ни действий, ни мест… Так, обрывочные фрагменты светлого, словно из давным-давно просмотренной киноленты… Это похоже на младенческую амнезию в приложении ко взрослой жизни. Не стану дальше оправдываться, я виновата.
У меня ничего нет для тебя, кроме любви, Юрик. Я лишь могу принять тебя всего со всеми твоими болью, немотой и глиной, со всеми разбитыми сердцами, смертями и воскрешениями.
Твоя поэзия это сплошной крик — ты кричишь стихами от муки и тоски, а я далеко, и мне приходится говорить, говорить даже тогда, когда молчание — единственный выход. Надеюсь, когда-нибудь мне удастся вымолчать и выплакать тебя из твоей боли, чтобы вмолчать и вплакать в тебя немного мира, нежной простоты и тихой радости.
Ты уходишь всё дальше, всё глубже погружаешься в нечто, где есть место только для твоих воспоминаний и кромешного горя. Но если решишь вернуться, я жду тебя на краю твоей бездны, жду и протягиваю тебе свою руку — возьмись за неё, когда захочешь и будешь готов.
Здесь очень холодно, темно и сыро, я принесла для тебя плед, сигареты, кофе в термосе, немного еды и развела костёр. Ты увидишь его пламя издалека.
