Прости меня, радость моя, я вчера тебя огорчила и обидела своим невниманием. Бывает, накатывает отчаяние и паника, что не справлюсь, и тогда я теряю самое главное: любовь, во имя которой всё делается. Любовь отходит от меня в такие моменты, я ожесточаюсь, начинаю думать, что, наверное, не по силам мне Господь испытание дал, и стоит мне так подумать, Он отводит благодать Свою от меня. На короткое время отводит, чтобы потом вернуть её ещё больше, чем прежде, если я очнулась от паники и холода сердечного и поняла, что виновата.
Чудик убогий ничего не может без Бога своего на Небесах и без медведя своего на земле, без любви и нежности, без сердца детского, уповающего, доверившегося и о себе забывшего…
За сутки, в каких бы искушениях они ни проходили, я в состоянии написать тебе, ждущему моих писем иногда вопреки всем и вся, включая самого себя. Прости меня, половинка, ты мне дороже всех текстов на свете. Вот я осторожно подхожу к тебе и виновато улыбаюсь: не сердишься больше?.. Не надо на зимнюю свою гневаться, она без тебя не существует. Не такой ценой Господь хочет от меня предстоящей службы — не священник я, а чудик, и на всё воля Божия: как составлю текст, так и составлю, Он мной составит…
Вспомнила слова Господни о книжниках и фарисеях, которые чтут Его языком, но сердца их далеко отстоят от Него и о многословных молитвах язычников… Такие сложные, объёмные молитвословия — для чего они? Точнее, для кого. Непосильно для обычного человека со вниманием и тщанием выдержать четыре часа всенощного бдения, и получается, что даже в сокращении до двух часов оно служится впустую как бы, охладевает и становится формой без содержания. Горе нам, грешным, мы совсем утонули в правилах и буквах вместо того, чтобы утонуть в любви…
Юрик, пишу тебе эти горестные просьбы о прощении ранним утром. И с ними вчера засыпала…
Наверное, родной, нельзя мне пока возвращаться к поэзии, потому что как только я прикасаюсь к ней, перестаю справляться с собой. Или просто слишком много всего для одного убогого чудика, который от изобилия даров растерялся, и у него все они разом из рук повалились…
Сердце подсказывает, что сейчас необходимо обнять тебя покрепче и сосредоточиться на пятнице: только в любви и с помощью Божией всё происходит. Потом будет перерыв до середины марта, успею разгрести дела и, может быть, порадовать тебя осторожными строками…
...Продолжаю письмо вечером. После утреннего фрагмента мы с собакиным прихватили ещё пару часов сна — мне, к сожалению, всё ещё необходимо спать восемь часов, иначе голова, как с похмелья. Надеюсь когда-нибудь сократить это время вынужденного бездействия, очень хотелось бы… И за эти два часа мне приснился необычайно светлый и прекрасный сон: сады невыразимые, а в садах — Небесная Девочка. Пашенька называла Её “Маменька за стёклышком”, домашние иконы в старину стеклили…
С Госпожой Пресвятой Богородицей медведь ненаглядный рядом, разговаривают о чём-то, а о чём чудику знать не положено, ни одного словечка не расслышала, кроме последней фразы, которую Она сказала тебе: “Ты, ты хозяин времени! Время — в тебе одном”. На этом месте я проснулась и бегом записывать, чтобы не забыть. Что оно означает только ты, Юрик, наверное, понимаешь, но объяснить мне не можешь… Ну и ладно.)
День прошёл светло, радостно и на бегу. Всё успела, тексты довела до ума, Господь помог. Распечатала. В сокращении, с учётом моей немощи и того, что служу одна, получилось под полсотни страниц с раздвинутыми полями по бокам. Это означает, что служба будет длиться не два часа, а дольше — как долго, узнаю в четверг на опыте. Разрешили послужить всенощную вечером, с шести, поспать по окончании, затем ночью начать с предварительного правила и сразу перейти к Литургии и молебну.
Радость моя, вдруг тебе захочется мне книгу свою прислать, так ты не Элегии посылай, несмотря на моё желание перечитать их, а Призрака, потому что там твои новые стихи — они меня притягивают сильнее. Такая жажда твоей поэзии, что всегда её будет мало…
Солнце к тебе завтра придёт — Юрик, не сиди в пещере, сиди на улице: оденься потеплее, запрыгни в валенки и побудь на солнце, сколько выдержишь. Тебе надо светом подышать, а то ты бледный совсем и измочаленный. Солнце тебя поцелует, силы быстрее вернутся, кашлять меньше станешь и грустить тоже. И не только завтра, а всю неделю выглядывай за дверь: видишь солнце — марш на улицу.)
Это важнее семинаров, лекций и статей. Солнце тебе в стихи и в сердце света надышит…
Вечером клён мой выглядел необыкновенно: верхушка в темноте свет окрестный отражала. Веточки тонкие по всему верху, словно меховая шапка из света мягкого, чуть заметного, а над головой клёна — звёзды… Мне подумалось, что он шапку из света надел, потому что тоже звездой стать хочет.
В четверг не смогу тебе оставить письмо, родной, не обижайся, пожалуйста. Отпиской на скорую руку обижу тебя ещё сильнее, поэтому лучше днём в пятницу напишу, когда очухаюсь после ночного предстояния, или вечером, если совсем без сил останусь.
До 14 марта последует большая пауза в служении. В мае у чудика начинается Великий Пост, много служб будет… Не удивляйся ничему, у чудиков свои праздники и посты, специально для чудиков которые.)
Паша надо мной шефство взяла: разговаривает, шутит, смеётся, такая чудесная она… Утешает, чтобы мне до встречи с тобой дотянуть. Батюшка Серафим иногда к беседам нашим присоединяется, но не часто. В молодости он мне однажды палкой своей грозил за выкрутасы мои. Тряс ею передо мной и сердитый был зело, прямо как ты.)
Очень по тебе скучаю, медведь мой ласковый. Юра-плотник, великий поэт и хозяин времени… Смотрю на тебя в горящую дыру, в её неотмирное окно, и не перестаю поражаться: как ты помнишь?..
Но зато мне интереснее, поскольку я почти ничего не помню из своего и всякий раз радуюсь весточке от Небесных. Хорошо у них там, Юрик, блаженно и спокойно, как дома… И красиво очень.
Пятница, пятница, в пятницу вечером телефон зазвонит, что-то хорошее…
