Ещё один день навстречу тебе… Ничего не произошло, родной, всё хорошо и относительно спокойно. За окнами иногда раздаются гулкие хлопки от мелкого новогоднего фейерверка, попавшего в руки озорующих подростков. Фунька ругается, я его понимаю.)
Что-то успела, а что-то нет, но всё это не имеет никакого значения, потому что ты со мной…
Интересно сегодня получилось: набрала в поиске твою группу, чтобы посмотреть, нет ли там чего-либо нового. Открылась страница со ссылками, и ни о чём не думая, а повинуясь какому-то непонятному порыву, после соцсети я нажала на другую незнакомую ссылку в списке, увидев там твоё имя… Что-то меня привлекло ней, не могу объяснить… Попала на отрывок из твоей книги “Поэзия и литература”, которую не читала, но хотела бы прочитать. Текст отрывка из книги привёл меня к неожиданной находке… Если удастся завтра почитать вслух, ты всё поймёшь… Мне сказали, что это очень важно, чтобы ты услышал тот текст из моих уст, и, кажется, я понимаю, почему так…
Чувствовать и понимать… Можно по отдельности: либо чувствовать, но не понимать, или понимать, но не чувствовать. А когда и то и другое? Что тогда, Юрик?..
Ты пишешь… Мне почему-то спокойно за тебя сейчас… Только сердце вздрагивает от любого мимолётного образа, связанного с тобой…
Медведь мой ласковый, когда ты перечитываешь стихи на Литуи, что ты чувствуешь?.. Потому что у меня какое-то странное, неоднозначное впечатление от них. Во-первых, я смотрю на них так, словно впервые вижу. Во-вторых, у меня от них возникает ощущение, похожее на то, что испытываешь при сильном испуге или при неожиданном падении, когда в животе что-то будто обрывается и повисает в невесомости… Как во время прыжка с парашютом, наверное.
Страшно и радостно.
У тебя у нас завтра новогодняя метель… Эх… Ничего больше не скажу, потому что и так ясно… А ещё мои письма теперь звучат в тебе моим голосом и мягким его эхом…
На днях в ватсапе нарисовалась моя старшая дочь. Анна. С извинением за то сообщение, текст которого ты видел в моём романе. Три года прошло… Извинения были приняты, но общения не получилось, вместо него какая-то мучительная реинкарнация давно умершего во мне… Я так ей и сказала перед тем, как нажать на блокировку номера. Прошлое осталось в прошлом, оно остыло, по ветру развеялось, ничего от него не осталось, только свет и ветер… Немного грустно, словно старые фотки перебираешь… Жизнь никого не ждёт и за опоздавшими никогда не возвращается. А мы движемся дальше, поезд везёт нас сквозь нас — в нас… Мы с тобой сидим на деревянной скамейке, покрытой золотистым прозрачным лаком. Под ней дышит нам в ноги тёмный раскалённый рот дорожной печки… Ты читаешь, я смотрю в окно, потому что за ним ничего не видно — лишь отражаются в ночном зеркале наши головы, лица, плечи, шеи… твои длинные, тонкие, красивые пальцы, обнявшие книгу… Я кладу тёплую ладонь на ледяное стекло, и сквозь него пространство прижимает к ней свои долгие, глубокие губы…
21:47
Последний день этого тяжёлого, но и удивительного, и прекрасного года… Преддверие чуда и снега… Заходила в ВК, чтобы привязать страницу к телефону, вдруг ты всё же соберёшься с духом и позвонишь мне. Но если нет, Юрик, то и ладно, не расстраивайся только и не вини себя. Всё это такая ерунда по сравнению с тем, что живёт в нас с тобой глубоко, тайно, незримо…
Вослед уходящему хочу немного рассказать тебе про Катю, чтобы самое печальное оставить позади, а впереди зажечь ещё одну свечу на обочине…
Твоя вина перед матерью самая мучительная из всех, родной, это самая глубокая твоя рана, и ты даже не ищешь себе оправданий.
Я вижу ушедших в свете их посмертного пребывания, и по нему можно определить, хорошо ли им или плохо. Например, твоя бабушка всегда предстаёт в солнечных лучах и улыбается, ей легко и приятно. Дедушка находится в свете поскромнее, но у него тоже всё в порядке. Оба они могут говорить со мной образами и могут за тебя просить Господа. А с Катей не так, она всегда в сумерках, всегда печальная и несчастная, покинутая, одинокая, у неё внутри тихий плач и обречённость — всё то же, с чем она ушла из этого мира... Она не может за тебя молиться, не может разговаривать и просить помощи ни для себя, ни для тебя, и последнее её угнетает больше всего. Живёт она в теневом мире, который у живых называется адом. Но не в тёмных его областях, а в одной из верхних, самых близких к границе со светом. Сумеречным людям ещё можно помочь, если любящий их, живой человек того захочет.
Господь открыл тебе такую возможность. Ему не нужны от тебя никакие жертвы, только милость: сделай Ему поклонный крест и поставь его над рекой на ветренном взгорке, на том месте, где ты однажды подумал, что вот бы хорошо, чтобы тебя здесь похоронили… Он желает этого от тебя. Говорит, что если сделаешь, как велено, Он простит тебе, как ты поступил с ней и примет от тебя покаяние. Простит, ослабит и окончательно освободит тебя от самой мучительной, снедающей тебя вины. Катя тогда получит свет, и ты ясно это ощутишь, может быть, даже увидишь… Крест тот — твоя лестница на Небо, и если веришь Богу, надо начать работу над ним. Она будет долгой и нелёгкой, но благодатной: с каждой стружкой с того креста с твоей души будет один тяжкий грех сниматься, с каждым прикосновением твоих рук к нему — станет возвращаться в тебя благодать Божия.
Сосновый брус, мне сказали. И надо, чтобы он светлым в конце остался, ты разберёшься, половинка, я ничего в этом деле не понимаю.
На этом я обнимаю тебя и благословляю. Пускай новый год принесёт тебе радость, пускай светлые твои желания сбудутся, а мрачные и безысходные пропадут пропадом вместе с теми, кто их генерирует в тебе.
Читаю за тебя Евангелие от Иоанна урывками весь день, Господу так угодно… Ничего, медведь мой ненаглядный, прорвёмся.) Не вешай свой замечательный нос и ничего не бойся — Бог с тобой. Ну, и твой чудик приблудный тоже.)
С Наступающим, радость моя! Восемь часов снега — это неплохое начало.)
Продолжу в следующем году.
:)
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
