Днём написала большой текст о разном, в основном касающемся понятия времени. Наступил вечер, и стёрла написанное, даже не перечитывая. Потому что не это нужно, не мёртвые выкладки, анализы и размышления, какими бы важными и удивительными они не были. Успеется ещё… Что я могу, родной, через это дикое и лютое расстояние, сквозь которое всё равно слышу биение твоего сердца?.. Всегда его слышу, неотступно. Никакие молитвы и поэзия не в состоянии заменить одно простое человеческое прикосновение. И мне кажется, что истина именно в этом, в таком простом и, на первый взгляд, обыкновенном, а не во всех умностях, какие только можно и нельзя себе представить. Что толку, если я постигаю устройство мироздания и тайны бытия, но не могу подойти и обнять тебя? И если я могу смотреть сквозь время, видеть прошлое и будущее, но лишена возможности взять твои руки в свои и посмотреть тебе в глаза, для чего мне тогда всё это?.. Зачем мне мой голос, который не может назвать тебя по имени так, чтобы ты оглянулся?.. Никакие слова, будь они хоть самые распророческие, не заменят прекрасное нежностью, сокровенное молчание двоих любящих друг друга сердец.
Прости, Юрик, что грустно так снова. С весельем не клеится, а радость моя — ты, медведь мой ласковый. Далеко-далеко моя радость, высоко-высоко… В доме без окна печь топит, стихи думает, встречу нашу приближает, душу из себя вынимает и на весы Божии сам укладывает…
А весы Божии говорят по-русски, ну так ты об этом и сам уже догадался, поэзия тебе великую тайну открыла. Нас трое, кто знает: Иван Богослов, ты, и убогий чудик из затерянного в осенних холмах городка с добрым названием Нищенск, если перевести латинское “Мендиг”.
Время… Ещё не пришло, но уже близко… Ожидание так мучительно… Для меня здесь всё во всём: ты в Боге и Бог в тебе. Ничего не отнять и не прибавить.
Человеческое, вот что дорого. Тепло и преданность, понимание и нежность, верность и вера, простота и доверчивость, чистые слёзы и искренняя улыбка, детскость и открытость, честность и прямота. Всё, за что Создатель нас так любит, что через истязания и смерть за нас прошёл…
Как ты, половинка?.. Тепло ли тебе, сытно ли?.. Что вы там с Нордиком кашеварите? Небось перебиваетесь картошкой с селёдкой и макаронами с тушёнкой… Спишь урывками… Привык, знаю, но всё равно волнуюсь. Справился ли с простудой? Как себя ведёт твоя спина и ноги?..
Морозы скоро начнут холодом обрастать, снега наметёт, стану бояться за тебя, как ты по скользким дорогам в Бург мотаешься… Да и без морозов тоже боюсь. Странно, правда? Ты единственный, кто у меня есть, и единственный, кого у меня нет… Господни парадоксы любимые.
С синицами разговариваешь… — смотрю на тебя, улыбаюсь. Почему я не синица? Ты со мной тоже поговорил бы, погладил осторожно, семечками угостил… Спасибо, сало не ем.) Сало для мальчиков, оно вам нужнее.
Исчезаю в тебя, Юрик. Иногда мне кажется, что засну там, в Германии, а проснусь рядом с тобой здесь, на Синае… Но открываю глаза снова в Нищенске и продолжаю жить какой-то уже не своей жизнью, а тенью, оставшейся от неё…
Не хочу тебя расстраивать, ты и так извёлся весь. Всё нормально у меня, родной, всё пучком, не бери в голову. Может, поспишь сегодня подольше… Руки твои целую и нос медвежий.)
