Аквариум. "Треугольник" (1981)В Москве был журнал «Пионер», в Ленинграде – «Костёр». В какой-то момент времени мне выписывали оба (это где-то ближе ко второй половине восьмидесятых годов), и если «Пионер» приходил всегда в самых-самых первых числах месяца, то журнал из Ленинграда приходилось ждать месяца полтора. Сравнивать столичное издание с питерским не имеет смысла, это были просто – два разных и (может быть, как раз в силу этой разности?) очень интересных журнала. Первые страницы с обязательной «совковой» политинформацией пролистывались как сама собой разумеющаяся нагрузка (всякие там фотоотчёты о нескончаемых пионерских-комсомольских слётах, одинаковые и неестественно-счастливые лица строителей Байкало-Амурской магистрали и прославленных лётчиков-космонавтов (в марте к Женскому дню – обязательная статья про Валентину Терешкову, в апреле – про Юрия Гагарина), какой-нибудь неизменный седовласый ветеран на первой странице майского номера, увешанный мыслимыми орденами и держащий повисшего на мощной руке внука, не забывшего перед этим повязать на шею (свою и деда) пионерский галстук, грозный скуластый Ленин на броневике и всевозможные ракурсы величественного крейсера «Аврора» и фотографии усыпанного жёлтой листвой осеннего Ленинграда в номере ноябрьском…) А вот дальше, с середины номера, листать и читать было уже куда интереснее, особенно в самом конце 80-х годов. Тогда Москву по-настоящему накрыла ленинградская волна, и в одном отдельно взятом «Костре» можно было запросто прочесть объёмную статью Владимира Глоцера о Данииле Хармсе и очерк писателя Житинского, например, о группе «Аквариум». Затем подключилась и Москва. Изначально, естественно, мной был «открыт» Хармс. Причём, открыт - всерьёз, потому что «Иван Топорышкин пошёл на охоту» или «Самовар Иван Иваныч» я знал, конечно, с раннего детства. И даже не сам по себе Хармс, а всё внутри и вокруг питерского Объединения Реального Искусства (ОБЭРИУ), и вскоре мой слух всерьёз обострялся, если где-нибудь поблизости звучали названия журналов «Чиж» и «Ёж» или фамилии Введенский, Заболоцкий, Хармс-Ювачёв, Владимиров, Левин, Бахтерев, Вагинов, Олейников. Это был ВОСТОРГ, конечно. Особенно – Даниил Хармс. Приблизительно в то же время произошло знакомство (опять же – посредством, как ни парадоксально, пионерской прессы) с творчеством неподражаемого ленинградца, поэта Олега Григорьева – абсолютного гения и сильнейшего продолжателя традиций обэриутов. И уже затем (так что всё развивалось последовательно, хотя и довольно бессистемно) – был «Треугольник» «Аквариума». Первое соприкосновение с альбомом – странное ночное коллективное интервью БГ со товарищи, какие-то неформальные посиделки в эфире радио «Юность» (1987 или 1988 год). Могу с уверенностью сказать, что тогда только-только вышла пластинка «Равноденствие», потому что в программе точно звучали «Великий дворник» и «Поколение дворников и сторожей» именно как - НОВЫЕ песни, песни «ещё тёпленькие». Интервью было в таком роде: «Борис, скажи, песня «Иван-чай» – это про траву?» «Про траву. Да у нас все песни – про траву!» «Сэры, послушаем ирландскую музыку?» И восклицание хором: «Слушаем ирландскую музыку!!!» Тогда же, возвращаясь к «Треугольнику», в эфире прозвучала песня «Корнелий Шнапс» (если верить сохранившейся у меня с тех пор тетрадке-каталоге записей домашнего катушечного магнитофона). Я, конечно, слегка обалдел тогда от того, насколько это клёво придумано и сделано. Затем вышел культовый фильм «АССА» со «Стариком Козлодоевым» и «Мочалкиным блюзом», а летом 1990 года я записал себе в студии на проспекте Мира 90-минутную кассету: на одну сторону «Синий альбом», на другую – «Треугольник» (в списках студии альбом таинственно значился как «Чёрный Треугольник»). Очень хорошо помню первые ощущения от прослушивания – это было культурное потрясение, безусловно. Вся кассета была полностью прослушана два раза за один присест, и от третьего прослушивания подряд спасло только понимание, что кайфа не должно быть слишком много, чтобы его хватило надолго (источник, к слову, не исчерпан до сих пор). Абсолютно торкнули «Миша из города скрипящих статуй», «Матрос», романовский инструментал «Гиневер» - с их какой-то чистейшей - НЕВСКОЙ - атмосферой по ощущениям, сумасшедший «Поручик Иванов» и монументальный «Козлодоев», потусторонне-изломанный, даже кукольный (будто из картин Гойи) женский вокал (Ольга Першина) в «Крюкообразности», "Мочалкин блюз" уже знакомый , естественно… Да вообще, весь альбом ! Компакт-диск фирмы «Триарий» впервые увидел и услышал в радиорубке на филфаке, где мы довольно «тёплым» кругом, включая «радиста», играли (ну, можно и так сказать) как-то сами для себя акустику в три гитары: помню, как приятно порадовал чистый звук при прослушивании отдельных, выбранный наугад, треков. Затем уж, конечно, и себе CD приобрёл : без «Треугольника» «Аквариума» - какая, блин, коллекция ? «ТРЕУГОЛЬНИК» (1981) : Лучшим текстом на альбоме сегодня назову - «Миша из города скрипящих статуй» (Борис Гребенщиков).
© Copyright: Христофор Дельфин, 2005.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
