Юрий Васильевич Грунин
Юрий Васильевич Грунин (род. 26 мая 1921 года, Симбирск) - русский российский и казахстанский (советский) поэт, художник и архитектор.
Юрий Грунин начал писать стихи еще в школе, печатался с 1939 г. В 1937—1941 гг. учился в Казанском художественном училище, закончить учебу не успел — училище расформировали в связи с началом Великой Отечественной войны. Юрий Грунин был призван в армию, сначала в стройбат, потом в действующие войска на Северо-Западный фронт. В мае 1942 года был контужен в бою и подобран на поле боя штурмовиками дивизии СС «Мертвая голова». Три года (с мая 1942 г. по май 1945 г.) провел в плену, в прифронтовых лагерях военнопленных на оккупированных немецко-фашистскими войсками территориях Новгородской, Псковской областей, Белоруссии, Латвии, Литвы, Польши, в Германии. Принимал участие в подпольной комсомольской организации советских военнопленных, которая устраивала побеги, скрывала командиров и коммунистов, казнила предателей. В числе других 165 000 военнопленных Грунин работал на строительстве дорог в Организации Тодта, приравненной к армейским частям Вермахта, за что и был впоследствии осужден. В мае 1945 г. лагерь военнопленных перешёл в руки британских войск. Англичане предлагали всем интернированным советским военнопленным службу в британской армии и гражданство, предсказывали им отправку в сибирские лагеря на Родине. Грунин был в числе отказавшихся. Он вернулся в Советскую Армию, проходил службу в зоне советской оккупации Берлина, но вскоре был арестован. Десять лет отбыл в ГУЛаге: сначала на лесоповале в Усольлаге (Северный Урал), затем в Степлаге (Казахстан). Был свидетелем и участником Кенгирского восстания 1954 года.
Не имея возможности записать стихи, он многие годы хранил в памяти несколько тысяч строк и перенес их на бумагу лишь в конце пятидесятых.
С 1955 года Юрий Грунин живет в казахстанском городе Джезказгане (с 1993 г. Жезказган), принимал участие в строительстве Джезказгана, сначала как рабочий-заключенный, потом как архитектор. Грунин — художник, автор деревянных скульптур и иллюстраций к собственным произведениям. Женат, у него есть дети, внуки и правнук.
САПОГИ
Павшему смертью храбрых 9 мая 1942 года
в бою за деревню Васильевщина
лейтенанту Еремину Александру Васильевичу,
1916 года рождения
Мы с тобой сапогами с утра поменялись.
Встало солнце над лесом. Душа налегке.
Каблуками пощелкали да посмеялись:
словно сам на коне – сапоги по ноге!
А потом – в наступление. И на дощечке
на могилу я имя твое написал.
А в сознании – день, так нелепо прошедший,
безысходностью смерти твоей нависал.
Сиротеет звезда пятилучьем фанерным.
Отзвучали в закат вешней жизни шаги.
Лишь в ушах повторяется смех твой рефреном:
– Сапоги по ноге, по ноге сапоги!
Через ночь – в наступлении вновь мы застряли.
Ту змеиную ночь я бессильно кляну.
Мы во тьме продвигались вперед, не стреляли.
Разорвался снаряд. Все ушло в пелену...
Почему-то сапог перед носом немецкий.
Кто-то шарил по мне, будто брал за долги
с шапки воинской звездочку, фото невесты.
Сапогом показал, чтоб я снял сапоги.
Я очнулся совсем. Снял. Стал бос, как полено.
Не в шинель бы, а в землю упрятаться мне!
А в ушах, как во сне, отголосок рефрена:
– Сапоги по ноге, словно сам на коне!
Я сижу на земле, как на дне старой шахты.
Нет ни мысли в уме, ни упора в ногах.
В том последнем бою был в моих сапогах ты.
Я сегодня упал тут в твоих сапогах.
Неподсудна судьба. Обсудить ее не с кем.
Саша, силы свои мне собрать помоги.
Я очнулся невольником в стане немецком,
и на уровне глаз моих – их сапоги.
Клоунада
Ну и клоунада — нету сил!
Стал я обезьяной дрессированной,
чтоб эрзац-подштанники носил
из бумаги мелкогофрированной.
Новая немецкая фигня:
не белье, бумага туалетная!
Тех кальсон — от силы на три дня,
впрочем, тут и жизнь недолголетняя.
Сунул ноги в ступы я голландские.
Поступь — сарабанда барабанная.
С банкой за постылою баландой стою —
Буратино, кукла балаганная.
1943.
* * *
Цыгана ожидал расстрел
за то, что он цыган.
Цыган в тоске своей запел –
и онемел наш стан.
Пришёл на голос конвоир
и словно отупел.
Потом позвал ещё двоих –
цыган всё громче пел.
Та песня скорбная плыла,
она сердца рвала,
и первый немец повелел
перенести расстрел.
До завтра приберечь талант –
такой талант, мой Бог! –
чтоб завтра утром комендант
концерт послушать мог.
Назавтра комендант пришёл,
и с ним собачья знать.
Решили надо им концерт
ещё кому-то дать.
И вот в последний, третий раз
цыган теперь поёт.
И мы поднять не можем глаз,
а он расстрела ждёт.
Из плена в плен
Родина, все эти годы снилась ты.
Ждал я, что к рукам твоим прильну.
Родина, по чьей жестокой милости
мы сегодня у тебя в плену?
На допросах корчусь, как на противне.
Что ни ночь — в ушах свистящий шквал:
— Ты — предатель, изменивший Родине! —
Только я ее не предавал.
Офицер — собой довольный, розовый,
чуть взбодренный, оживленно свеж,
мягко стелет нежными угрозами:
— Ты узнаешь, что такое СМЕРШ!
«Смерть шпионам» — воля повелителя.
СМЕРШ, как смерч, основою основ.
О, триумф народа-победителя
с тюрьмами для собственных сынов!
Слушали в строю еще на фронте мы
чрезвычайный сталинский приказ:
каждый, кто в плену, — изменник Родины.
Плен страшнее смерти был для нас.
Кто в плену — над тем висит проклятие
тяжелее вражеских цепей.
Дай вам Бог не знать проклятья матери!
СМЕРШ страшнее смерти нам теперь.
Мы — репатрианты. Ходим ротами.
С ложками. В столовую. Раз-два!
Кто нас предает сегодня — Родина
или власть земного божества?
Где же он, предел сопротивления
в следственной неправедной войне?
Что же здесь творят во имя Ленина?
Жизнь моя, иль ты приснилась мне?
1945.
Заклинание
Такие строки не умрут.
Их вещий смысл постиг теперь я:
во глубине сибирских руд
храните гордое терпенье.
Во глубине. В углу. В себе.
В Сибири. В сером серебре
своих висков. Во льдах, в граните
к своей земле, к своей судьбе
терпенье долгое храните.
1952.
Не смог найти сведений о том жив ли Грунин.
Фотография здесь.
http://ru.wikipedia.org/wiki/Изображение:Yury_Grunin,_a_poet.jpg
Другие статьи в литературном дневнике:
