Николсон

Аннабет Ройсс: литературный дневник

Блин, не Гурт, а Грут.)) Ну и ладно.) Пересажен сегодня в новый свой дом, выглядит счастливым. День провела, копаясь в земле, люблю это дело, когда оно без фанатизма и спешки, в удовольствие. Завтра продолжу и закончу, наверное.
По-моему, ты огорчён сильнее меня… Я не жалею ни о чём, слышишь? Те твои стихи сделали меня другим человеком, разбудили, очистили что ли… Отсекли наносное и лишнее, оставив главное — меня, спрятанную внутри, задвинутую в дальний угол подальше от чужих глаз и меня самой. Ты даже не представляешь, как я благодарна тебе, драгоценный учитель. А потому довольно скорбеть и мучить себя несуществующей виной. Радость моя, ты научил меня любить, что может быть прекраснее и дороже?.. Грустно немного, но светло. И потом, посмотри, какие удивительные плоды принесла твоя поэзия помимо прочего.
Весна на Синай пришла, впусти её в себя, не отгораживайся и не запирайся в пещере, выходи почаще, вдыхай свет солнечный.
Давай расскажу, что видела утром. Пожилой мужчина среднего роста, внешне похожий на Джека Николсона только с более сглаженными чертами лица. Почему-то я любила его и мне было важно постоянно находиться рядом с ним. Он сначала воспринимал меня как нечто странное, но ему льстило моё внимание и чувство. У него было что-то с опорно-двигательным аппаратом, и внутри его тела я видела опухоль, напоминающую язык, загнутый кверху. Он часто лежал, и я ложилась рядом, просто обнимала его и ничего не говорила, он тоже. Когда он вставал и шёл куда-то, иногда падал, но я успевала подхватить его. Шло время, он перестал дивиться мне и начал подозревать меня в каком-то злом умысле. Однажды я не смогла последовать за ним, и тогда он передал мне через другого человека записку: что “знает о моём коварстве”.
После этого рядом со мной оказался мальчик лет шести-семи, и я зачем-то должна была за ним присматривать. Мы находились на большой высоте, он не слушался, упал и сильно ударился головой. Все думали, что он погиб, но не я. Подняла его тело обратно на высоту, и он очнулся. Та высота при повторной прокрутке образа показалась мне ледяной горкой.
Пока возилась с ребёнком, Николсон одумался и стал по мне скучать, искать встречи — я видела его мельком, и он каждый раз так смотрел на меня…
С мальчиком мы попали на сборы в детский летний лагерь: много автобусов, детей и т.п. В полутёмном бетонном здании вроде автовокзала мы вдруг заговорили о чём-то важном, но о чём именно я не помню. Мы говорили и выяснилось, что он видит окружающее совсем иначе, не как я. Пыталась ему втолковать, что его картинка ненастоящая, он не верил, и сзади подошла неизвестная женщина. У неё с собой был мобильник с камерой, через эту камеру мир выглядел таким, каким я его вижу. Мальчик посмотрел в кружок камеры, и в одно мгновение его зрение изменилось — он тоже начал видеть так же, как та женщина и я.
Всё это молча, я не помню, чтобы кто-то там произнёс хотя бы одно слово.
Образ настойчиво повторяется, меня это очень беспокоит. В прошлый раз, когда поделилась с тобой своими опасениями на ту же тему, за строками опубликованного письма мне маячили кафельные стены операционной… Юрик, родной, если ты ещё не был у врача, пожалуйста, сходи не откладывая. Хуже ведь не станет от узи, правда? Пускай тебя всего сверху донизу просканируют, настаивай.
Ты не сможешь сообщить мне ничего, но Господь Сам начнёт усиленно молиться во мне за тебя, если станет необходимо.
Надеюсь, половинка, что это только мои пустые страхи, я так боюсь потерять тебя… Мира Божьего тебе в сердце надо, меньше горевать, почаще радоваться и регулярно бывать на свежем воздухе, а то скверно выглядишь. Видела тебя в репортаже с праздничного вечера, у меня сердце ноет.



Другие статьи в литературном дневнике: