Светлане СветиковойВ последние несколько дней позволяю себе нелицеприятную ситуацию – я поджидаю. Вот-вот что-то должно произойти, мол. Пора уже случится чему-то заслуженному. Значит, могу позволить себе расслабиться. Посмотреть сериал, поваляться на диванчике, не брать с собой фотоаппарат, выходя за молоком, кофе и сигаретами... Но встречи откладываются, а жюри большое /вышнее/ не торопится журить. Из двух произведений, над которыми я собираюсь работать готовы только заголовки и папки для черновиков, аккуратно расположенные на рабочем столе компьютера. Это сага «Лагардо принц-оборотень» и сценарий к полнометражному фильму с пилотным пока названием «Разрешение на взлет». Еще в очереди, прижавшись друг другу плотно, столпились чистые листы картона, бумаги и холсты, ожидающие приема и художественного участия Шнейдермана. Песни, вообще, заперты заложниками в транзитной зоне моего аэропорта... Если так и будет продолжаться, то превращусь я в «птицу-говоруна, отличающуюся умом и сообразительностью». Попугай Кеша, повторяющий одно и то же, одно и то же... Чего мне хронически не хватает, и я сам в этом, безусловно, повинен, так это процесса. Процесс повседневности мною освоен. Будни не тяготят. Мне радостно не спать, вкушать, ощущать реальность. Я принимаю все ее шероховатости, трещинки, выпуклости, родинки, всю ее стать принимаю и красоту, на самом-то деле. Возможно, я еще не наелся «тихими радостями» которых лишал себя долгие годы, в погоне за кусочками пирожных с барских столов продюсеров разного ранга и пошиба. Теперь, когда готовлю сам свою трапезу, то ощущение смака переполняет меня. И это начинает приедаться. Приторность появилась. Буквально вчера, чуть было не пустился в глупую авантюру – провалиться в ночь, уйти в безумные пространства, нажраться эмоциями и схлопотать по роже. Привкуса крови захотелось. Явный перебор. Слава Богу я сдержался. Бросил вызов небесам и тут же опомнился. Процесс иной необходим художнику. Труд. Любое произведение – это глыба мрамора. Сколько этот камень не обхаживай, сам собой он не превратится в скульптуру. Боязнь отсечь лишнего, испортить изваяние – паника художника перед материалом и недостаточное его, художника, знание человеческой натуры. Изучение этой самой натуры так же повседневная задача писателя, поэта, скульптора, любого творческого человека. Чем больше вник внутрь явления, тем увереннее держишь в руках зубило, перо, кисть. Понятия стиля оставим в стороне, грамотность и орфографию туда же на антресоли. Художник в праве действовать безоглядно, ибо он ответственен за результат. Он никому и ничего не должен, кроме как себе и богу. Отказывая себе в процессе творения, я тем самым отказываю себе в молитве. Вся моя хорошесть нивелируется. Не достаточно пары стихотворений в день, одного эссе, записи в дневник, десятка удачных фотографий, искусно сваренного борща или сочного стейка на ужин. Это все результаты дыхания вдохновения и согласия с талантом. Необходим труд. 99% эти пресловутые пахоты души необходимы. Сегодня у тебя, Светик, День Рождения. Ты прекрасно знаешь, что это значит - работать. Ты - пример самоотверженного труда и любви к своему делу. Я предварил свое поздравление размышлением на тему художника не случайно. Причем говорил с тобой не о ком-то, а о себе. Простишь, надеюсь за такую наглость. От чего же так? Я чувствую себя человеком сопричастным к твоей уникальной личности. Я верю в то, что нам еще предстоит поработать вместе. Твой голос - камертон искренности. Если звучишь, то все в порядке. А звучишь ты только в том случае, если материал честен, откровенен и ярок. Я желаю тебе, дорогая, одного – звучать! Быть собой в творчестве, материнстве, дружбе. Я в свою очередь продолжаю свой путь, постигаю любовь дальше и дальше. Надеюсь, мы встретимся. Еще споем, как говорится. _______ Ленин, Сталин, Гитлер, диктаторы-людоеды... вершины айсбергов, не больше. Кто оказывается на дне, кто задыхается, гибнет, становится планктоном для китов истории? Все мы и становимся. Ныне живущие, не рвущиеся к власти, стремящиеся к любви и созиданию граждане. На наших плечах и головах следы сапог сотен и сотен вахтеров, учителей, работников системы, бюрократов, доносчиков, на лицах которых гематомы от лаковых туфель начальников и первых лиц государства, в свою очередь. Мы строем чинным все в рамках закона топаем на убой. А на вершине пан-горы хан. Помашем ему флажком. У каждой жертвы или приговоренного есть конкретный палач. Тот, кто занесет топор и ударит по шее беспощадным лезвием. Он всегда будет исполнять волю народа или правителя. Любой человек, который препятствует свободе и есть палач. То, что Сталин, Ленин, Гитлер и прочие, прочие истерички пришли к власти и наворотили дел, похоронив миллионы и миллионы жизней под обломками своей съехавшей набекрень крыши, виновата не мать-природа, а малодушие и трусость народов, принимающих ораторство и словоблудие, как панацею от всех бед и болезней нации. У каждого свободного человека свой палач на пути. Им может оказаться милый дедушка из соседнего подъезда в спортивной шапочке «Олимпиада 80», заявивший вовремя куда надо, может оказаться врач в поликлинике, «честно» работающий по системе российского ОМС, участковый, нагрянувший с антитабачным рейдом, поборник нравственности и скреп, и далее так до бесконечности. Вертикаль власти создана. Не стальная вертикаль к счастью. Пока ее ковали, наворовали руды и ресурсов столько, что стержень трухляв. Сам обломится. Беда в том, что осколки эти пронзят очередные невинные души, унесут в небытие искренние жизни тысяч, если не сотни тысяч. А палачи наденут новые маски, выправят себе новые корочки и вновь отправятся на митинги, жадно вглядываться в лица просветленных ораторов, ища новых кумиров и словоблудов. Палачам тоже хочется жить... что они не люди что ли?.. © Copyright: Алексей Шнейдерман, 2013.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
