И новый день...
На самом деле женщина очень хочет слушаться мужчину. Но это — самая большая тайна всех женщин на свете. Просто она хочет слушаться достойного мужчину, сильнее и умнее её.
Весь день было очень тяжело. Может быть давление. Не знаю. Ходила как старушка по дому. Все болело. Буквально все. Шаркала тапочками и думала - Ну почему я не умерла? С тоской смотрела на свое похудевшее тело. Джинсы которые я купила весной 2016 пока работала у Димки Ефремова на детских вещах стали мне велики. Я тогда смогла еще пока позволить себе купить в Concept Club не дорогие джинсы. И пока еще их ношу. Так вот, меня теперь правда туда можно засунуть аж две. Сразу. Постоянно хочу есть.
Наталья два дня дома ошивается. А я сбегаю в библиотеку. Чай заканчивается.
Не понимаю почему Андрей не хочет съездить со мной до монастыря. Вроде крещеный. Даже крест носит. А на мое предложение что-то пробурчал и все.
Хотела сходить насчет работы. Еле сил нашла дойти до библиотеки. Попросила у папы денег. Он сказал нет. Теперь только до седьмого, когда пенсия придет. Я так ноги протяну. Если с работой не решится ничего то не знаю как жить дальше.
Вспомнила, что утром Максимычева сказала мне, что стучала меня не потому что такая злая, а потому, что хотела до меня достучаться. Оригинальные мы порой выбираем способы. Нечего сказать. И что вышло? Достучалась? Сама поди сидит теперь и локти грызет. Самоедством занимается. Она ж впечатлительная, с каждым прыщиком к врачу бежит. И пацифистка. И тонко чувствующая даже я бы сказала стремящаяся к духовной красоте женщина. А тут такое безобразие. Она не хуже меня любит себя "погрызть" и погрузится в пучины своих переживаний и внутреннего мира. Короче она теперь долго не появится. Ей стыдно будет. Тяжело. И мучительно больно от осознания своей неправоты. Кстати я как-то тоже время он времени постукивая по головам своих мужей говорила, что это такой способ достучаться. Ибо не слышат они меня горемычные. Если пилить уже без толку, приходится постукивать по маклашке. Не сильно. А то последний мозг растеряют. Ха! Впрочем у некоторых мужей там монолит. Это я о Гоше Серегине. Я ему так и сказала. Он кстати не обиделся. А я сразу припомнила приколы из детства - "Работай головой". Одно время это никак не было связано у меня с мыслительным процессом. Для мыслительного процесса у меня в школе была Юля Кулагина и Иван Васюнин, а в ПТУ-58 Ира Кузнецова. Это она за меня физику всегда писала. Пока я с глупым и страдальческим выражением на лице изображала что-то из себя, мешая ей делать за меня уроки и отвлекая от лекции, а она давилась от хохота. Это у моей дочери, у моего отца и у Ивана Васюнина математика и физика на ура шли. А я в этих предметах путалась, пугалась и "подвисала" со страху и русский язык у доски забывая. А в пед.колледже всегда если что рядом Максимычева, она тоже не глупая. На Аню Алёхину я не рассчитывала. Максимум разбудит меня тыркая ручкой в спину - Черникова не спи на уроке! Анька такую ахинею порой на уроках несла когда её вызывали, что четыре ей ставили только за смелость. Что сама вызвалась, сама отвечает и ни капли нет неуверенности. Это подкупало преподавателей. Зато я даже зная блеяла как овца и тряслась потея. Ахинея зато уверенная ахинея уже почти точка зрения. Какая разница что просто неучи. У меня тогда уже дочери год был. Я засыпала на ходу, хронически не высыпаясь просто. К тому же еще не все молоко вышло. И бабушка Валя, с которой мы тогда жили, порой отказывалась сидеть с Наташкой моей, приходилось брать её с собой на уроки и даже на зачеты. И по ночам часто не спали. Меня выключало на уроках. Пишу, пишу, а потом раз и сплю, причем продолжая писать лекцию, а строчка едет через весь лист к углу, потому что пишу с закрытыми глазами. Тут-то Анька меня и начинала тыркать ручкой - Сестренция, не спать на лекциях! Это когда я уже стала дочь растить, то фраза "Включай голову" стала иметь для меня смысл - Включи мозг. Если она что-то не понимала и пугалась, то я её успокаивала и говорила, что это очень просто, надо только отложить страх в сторонку и включить голову и сразу же все получится. У неё это всегда работало. У неё да, у меня увы нет. Меня саму всегда клинило, зная это я научилась ограждать от этих страхов дочь, уделяя ей придельное внимание. Она тут же подбиралась вся и начинала ускоренно решать всё, что до этого боялась даже начать. Эх, мне бы так. Я же так не могла в юности, я очень долго "подвисала" пытаясь понять в каком смысле меня сейчас просят "включить голову". Из контекста не всегда понятно было. Ситуация то разные бывали. Иногда до комичного. Потому что "работай головой" и "включи голову" это что-то из серии - не можешь руками, дай ему в нос головой , ну или в живот ...И т.д....Короче из серии защиты. Вот. А не из серии ума. Так что понимать можно было по разному.
Вспомнила я тут, что писала мне как-то Наталья Максимычева мне письма. И в одном из них написала, что стала бояться людей, что она сходит с ума, что у нее постоянная агрессия, она никому не доверяет и боится выходить на улицу. Что ей очень тяжело ходить по улицам, так как она болезненно реагирует на окружающих. И многое другое. Это было как раз в тот момент когда её умудрились заагитировать посещать Церковь Христа. Туда и Юля Абдулаева с нашего курса ходила. У Юли тоже были серьезные проблемы в жизни. Ничуть не легче чем у Натальи. И видимо именно Юля повлияла на то, что Максимычева стала ходить туда. И Максимычевой стало легче на какой-то момент. Я тогда много сил приложила что бы убедить её оставить это дело. Убедить ходить в настоящую церковь. Которых к тому времени уже было очень много. И пыталась поднять ей настроение, часто ей писала, старалась быть рядом. Я видела что ей тяжело. Но не слишком то понимала как. Но с того времени как Максимычева потеряла брата я стала к ней еще более внимательной. В подростковом возрасте, лет в 18 примерно у меня был короткий период полного недоверия к людям. Вообще ко всем. Мир против меня, я одна и кругом равнодушные и чужие лица. Жалеть никто никого не будет и помогать скорее всего тоже. Так что давай как-то сама, всё сама. Бери и не спрашивай, делай и не ной, обижают защищайся. Ударишь не жалей и себя не давай жалеть. Я тогда боялась людей. Сильно. Никому почти не верила. А кому доверяла таких были единицы, но и от них я всегда ждала удара в спину. И если что-то случалось то я не удивлялась, пожимала плечами - Люди, что с них взять то. Люди они почти всегда такие, за очень редким исключением, и не потому, что они плохие, они просто не могут по другому. Им социум, город, сама жизнь не даст. Иначе затопчат. Никто не заслонит тебя если тебя "поставят к стенке". Никому это не надо. У всех жизнь своя, дети, любовь и семьи. Каждый сам за себя. Даже в семье. Да я боялась. Но видимо как-то иначе чем Максимычева. По другому. Зная что у нее так много проблем и страхов я старалась быть для неё хоть одним из всех людей мира, таким человеком, на которого можно положится. В любом случае, что бы не произошло, я старалась быть предельно открытой, внимательной и терпимой. Должен же быть хоть один человек, кто не будет пинать тебя сильнее чем все остальные. Чем сама жизнь. Кто протянет тебе руку в любой ситуации, кто постарается помочь хоть чем-то. Я хотела и пыталась быть для нее таким человеком. Да и не только для неё. И для Евстигнеева в результате тоже. Ему это было нужнее чем многим другим прочим. Я тогда ему сказала - Что если уйдут все и все отвернуться, что бы не происходило, я останусь. Так уж вышло. Да останусь и приму его. Не потому, что я ему как мама. Хотя в раннем детстве он часто говорил, что я заменила ему в этом мире все, мать, отца, сестер, друзей, жену, любовницу и пол мира в придачу. Мы выросли, но живя у нас Евстигнеев часто говорил нам с Потаповым, что мы по сути его единственная семья, пусть не по крови, пусть по духовным сцепкам, но идти ему толком некуда и не к кому. Поэтому я боялась, что он всю свою жизнь проживет у нас с Мишей, и активно взялась тогда устраивать его личную жизнь. Зарегистрировала на сайтах знакомств, цепляла шутками-прибаутками девушек в онлайн играх играя его персонажем, что бы они потом с ним общались дальше словно это он завел знакомство. Мне хотелось что бы рядом с ним была хорошая, ну хотя бы относительно хорошая женщина. Которая не сопьется с ним вместе. А сможет помочь ему крепче стоять на ногах. В конце концов он был один из самых близких и родных мне людей. И я сказала ему, что в любом случае всегда приду, если буду ему нужна. Смогу помочь или нет я не знаю, но приду всегда. Если конечно буду нужна. Пока он такой нужды не испытывает. Максимычева говорила мне, что ей страшно ездить в транспорте, что страшно от терактов, страшно от людей, что ей лезут в голову жуткие мысли, чужие мысли и она плачет часто и боится всех. Это было понятно. Слишком многое свалилось ей на голову. Инвалидность отца, полученная от травмы на работе. Страшная депрессия матери после гибели Вадика. Развод родителей. Пьянки отца и одно время агрессия отца на почве алкоголя. А пить по травме ему нельзя было совсем. Я не могла её чувствовать, но я могла её понимать. И стараться защитить от этого чем могу. Сама я не была подвержена депрессиям, страхам в той мере как у Наташи. И смотрела на мир, трезво, немного зло, весело, открыто, саркастично и упрямо. Иван Васюнин впал в переходный кризис среднего возраста лет в двадцать с чем-то. Очень рановато. Очень. И тоже часто искал смысл жизни. И испытывал депрессии. Я же посмеивалась над ними - Я решаю столько бытовых вопросов, я как птичка божья все время в поиске пропитания для себя и семьи, остановлюсь, умру с голоду. Вокруг столько интересного, жизнь кипит, надо ставить дочь на ноги, помогать мужу (Мишке Потапову) , добиваться жилья. Сажать огурцы и цветы на даче. Мне ребята извините просто некогда, реально некогда впадать в депрессии, я предпочитаю жить так активно что бы депрессии были у других. И я не могу понять ваше нытье. Мне некогда этим заниматься, я все время в делах, в работе, я даже сплю стоя и на ходу. Когда мне депрессировать? Это буржуазные привычки!
Но я не была с ними жестока. Как я думаю. Я выслушивала, поддерживала как могла. Особенно Максимычеву. Иногда я впадала в меланхолию, плакала из-за Миши или каких-то ссор с кем-то, проваливалась в ностальгию по детству. Переживала из-за денег, жилья или работы. Но не впадала в депрессии. Хотя порой было невыносимо сложно. Хоть вой. У меня были набор своих страхов. Даже панические атаки. Но я не соизволила ходить к врачам. Успешно справляясь с этим сама. Может быть мне только казалось. Но мои страхи не трогали меня так сильно, как текущие дела. Да и за делами они часто отступали в тень. Уходили и оставались лишь как название. Ну не панических атак мне, не до страхов. Как говорила моя бабушка Галя - Деревья умирают стоя. Имея в виду, что не до болезней и страхов нам на самом то деле. И к врачам пойдешь только когда совсем приспичит. Максимычева посещала дневной стационар в клинике по лечению неврозов и психических заболеваний. Иван Васюнин тоже. Но ни тот ни другая не были больны на мой взгляд. Наталья сидела на тех же таблетках, антидепрессантах, что выписали мне. И достали по каким-то каналам сложной связи через докторов в больницах. Но она их полноценно принимала, а я после нескольких попыток приема, полностью отказалась. Пусть лучше я повешусь если моя психика не выдержит, чем буду ходить "обдолбаной овцой" и невнятно "блеять". Но после развода с Потаповым и последующими неприятностями я не только была удивлена и шокирована, но и впала в какой-то ступор, и ощутила не просто страх и недоверие а какой-то ужас, дикий, животный и не ясно почему и отчего. У этого даже внятной причины не было. Одно из видений настигших меня в середине дня, очень яркое вплоть до уверенности, что это не галлюцинация и не бред, было то, что у нас на чердаке, у родителей в доме, прям над нами, маньяки привязали цепями девушку к батареям, отрубив ей руки и ноги и вырвав язык. Поэтому звуки доносившиеся с чердака пугали меня почти до истерики. Я была уверена, что это не голуби и ветер, а несчастная пленница зовет на помощь, и рвется с цепей. Это снилось мне ночью, и пугало днем. И я чуть ли не воочию видела эту несчастную, замученную девушку. И на плохо гнущихся ногах убегала в дом, убеждая себя, что такого не может быть, я брежу, я брежу. Туда ходили ремонтники проверять лифт. И поднимался консьерж, что-то проверить. Но даже это не успокаивало меня. Обычная логика, что если бы там сидела девушка, то её бы обязательно увидели, услышали и нашли. Это тоже мне не помогало. Хотя я понимала и логику и фантастичность такого предположения. Это была не единственная на тот момент маниакальная и навязчивая мысль. Были и другие. Я понимала, что многие из них полных бред. Но мне было не легче от этого. Меня трясло. И тошнило. И я ходила немногим лучше невменяемых психов в больницах для душевно больных. Но при этом работала и решала что-то. Это ли не зверство? Цеплялась я за немногое, я писала стихи, я ждала Гошку ( свято веря, что не сегодня завтра он обязательно меня отсюда заберет и все наладится, и эта вера именно это-то и дало мне сил выдержать, возможно могло быть намного хуже, я смотрела сериалы и читала, а еще ездила пить пиво с Костей и Вовой.) Странно что тогда меня не положили в больницу. На самом деле сегодня я понимаю, что мои родители должны были увидеть в каком я состоянии и настоять на моей госпитализации в клинику неврозов и прочих дел. Я была еле живая, почти невменяемая, но продолжала ходить в таком состоянии на работу в "Дженесис платинум", работать и функционировать. Почти не ощущая реально бытия. Это было намного хуже, чем во время послеродовой депрессии, когда я выла в потолок сидя на полу ночами. Когда не хотела выходить из дома. Когда меня посещали мысли о суициде. И тогда бабушка Валя хотела положить меня в больницу. Но родители не дали, и в новый год повезли к Потаповым в гости, где я и познакомилась с Мишкой. Мы в тот вечер катались на горках, и было весело. Потом Миша стал ходить ко мне и мне стало намного легче. Но я еще долго просыпалась по ночам. И кричала во сне и плакала. И Мишка меня несколько раз будил. И бабушка Валя слышала как я истошно кричу во сне и разговариваю. Но в этот раз было намного хуже. На много. Я искала причины страха, причины этого ужаса и не находила и выискивала что-то и снова все это было не то. И снова, как у подростка вылезли все шипы, полное отрицание на все и на всех, и я стала бояться людей. Просто людей. Везде. Видеть в них опасность. В каждом. Без разбора. И только не так давно я вдруг вспомнила, как мне рассказывала о подобном Наталья Максимычева и как тяжело она это переживала и я была чуть ли не единственной кому она безоговорочно доверяла и многое рассказывала в письмах и при встречах, зная что я никогда не причиню ей вреда. Во первых она моя лучшая подруга, во вторых я её боготворила, в третьих я, как обычно взяла на себя роль защитника. Ну и потом я никогда не воспринимала женщин как соперниц. Я с ними не соперничала. Я искала и находила среди них подруг. Мне женщины действительно больше нравились в общем плане, чем мужчины. Ну лучше пахнут, более аккуратные, красивые голоса, лучше кожа, красивее ноги, и в целом более эстетичны и красивы. Не все конечно прям без разбору. Но что греха таить, красивых женщин как-то больше чем красивых мужчин. Ну они по природе более эстетичны. А я по своей природе люблю все красивое. В этом мало эротического подтекста, это чувство прекрасного, эстетика жизни и её поэзия. И потом меня как-то с детства учили расти в уважении к матери. Папа не давал её в обиду. Ни мне ни кому-то еще. От уважения к матери видимо росло и уважение к женщине в целом. Матери земли, матери природе. Женщина хранительница очага. Женщина мать. Женщина кормилица. Я не любила соперничать с женщинами, не любила с ними ссорится, не любила тем более поднимать на женщин руку. Для меня это было табу. Всегда. Если мне женщина не нравилась я старалась просто её не замечать, обходить. Игнорировать её существование. И все тут. По мере возможности. Ну высмеять что ли. И то, я в юности тугодум была. Шутки не очень понимала. Долго училась вникать в юмор. Развивала в себе эту способность. Причем до того, что стала не просто шутить а так тонко иронизировать и с таким сарказмом подкалывать людей, что на какой-то момент перестала понимать, это еще мои шутки или уже реальная жизнь и есть ли между тем и этим какая-то разница. И потом я всегда считая себя уникальной, особенной, и думая, что человек это по своей структуре индивидуальный космос, я не понимала как можно соперничать, неся в себе столько индивидуального и уникального, столько прекрасного. К тому же я плохо себе представляла, как две дамы в платьях и с бантами, все такие на шпильках и при уме вдруг вцепятся в волосы друг друга и начнут визжа осыпать друг друга ударами и сквернословить. На мой скромный вкус это такая дичь, хуже не придумать. И я представляла себе это и понимала, что если я буду поддаваться на провокации, то ввязавшись в подобную драку просто не смогу себя уважать. Мне в первую очередь будет противно от себя самой. Это мужчина на то и мужчина, что бы пережить подобное. А женщина вообще-то не рождена и не особо то устроена под бои. У нее и структура другая, она сложнее и психологически и физически. Природа придумала женщин так, что они вынашивают детей. И это наша основная физиологическая функция. Нравится нам это или нет. И это надо учитывать. Всегда. Да просто не красиво. Если это не спорт и не защита, то это безобразное и корявое побоище. Никому не нужное. Это с детства мое убеждение. Да и как бы я могла бы обидеть лучшую, по сути единственную подругу? Для меня это было просто не мыслимо. Но когда у меня начались проблемы, оказалось что меня могут обижать кто угодно. Я доверяла Максимычевой как она мне когда-то и не то что бы ждала что она обязана мне ответить тем же, но как-то само собой это подразумевалось в дружеских отношениях. Ведь когда им было тяжело, то я всегда была рядом с ними. И старалась как умела развеять "тучи" над их головами. Почему же со мной то вышло не так? Получилось, что мои опасения что каждый сам за себя оправдываются. Ведь я рассчитывала, что у меня есть любящая семья, дом, друзья, любимые и мои мужчины, которые весьма не плохо ко мне относятся не смотря на наши разногласия в прошлом. А оказалось, что все совсем не так. Я всегда старалась не напрягать свою семью после замужества. Ушла и ушла. Теперь вроде как отдельный кусок. Но если что я была уверена, что у меня есть куда придти, есть куда вернуться. Есть у кого попросить помощи. А до последнего помогала бабушка Валя. Даже умирая и еле стоя на ногах помогала. И вся эта ситуация её убила. Я уверена, что она жила бы еще сколько-то. Если бы не все то, что вокруг нас случилось! И я с удивлением смотрю на изменения в мой семье. Мама все время рыдает. Дело не дело. Где надо и где не надо. Папа иной раз орет и зверствует так как никогда в жизни не позволял себе себя вести. Дочь которую я знаю как себя почти что, хулиганит так как я в кошмарах не видела. А ведь я сорок лет жила и горя не знала. С родными, близкими и друзьями. Мишка вскакивал по ночам укачивать дочь, ходил на молочную кухню, таскал мне вкусности по ночам, бегал в четыре утра за шоколадкой. Миха мой если у меня был какой срыв на нервах даже с работы отпрашивался, что бы приехать и успокоить меня. Одно время я очень боялась оставаться одна. Особенно когда дочь была маленькая. Но и бывало и в другие моменты, мне вдруг становилось страшно и я начинала плакать, думая что никто не придет и Мишка меня бросил. Я тогда звонила ему и рыдала, что мне очень страшно, что я не хочу быть одна, что он очень далеко и оставил меня. И я наверно уру сейчас от страха и одиночества. Тогда он отпрашивался с работы и приезжал, что бы сидеть со мной и уговаривать и развлекать как маленького ребенка. Денис дарил моей дочки книжки и поддерживал нас как умел. Деньгой и продуктами. Раз уж жил с нами. Папа иногда подкидывал денег. Бабушка Валя всегда давала на дочь. И вот когда мне было хуже всех, всем тоже резко поплохело. Все стали выписывать совершенно не свойственные им коники. Ваня хотел лишить меня родительских прав, пока дочь была несовершеннолетняя, Миша ушел в загулы и алкогольный штопор, дочь начала сбегать из дому, родители стали винить во всем меня и отказали мне в помощи, Гошка ушел к Насте, Антон нашел себе девушку, Денис женился и тихо вышел из моей жизни сам собой и пропал, когда мы с Мишкой развелись, сами собой отпали и связи со всеми кто был с его стороны. С Еленой Сергеевной, с его сестрой Наташей, с соседкой Лидкой. С Лехами Банщиковым и Шамровским, с Серегой Кузнецовым и Ульяной, с Михой Ковальским и Ладкой и Светкой тоже. То есть почти со всеми! Как это ни странно остались только Мишка Кузнецов, который выручал меня деньгами, давая мне в займы, Вовка Дандуров и Костя Силаев. Ну а под конец Наташа Максимычева устроила со мной драку. Вот так.
Другие статьи в литературном дневнике:
