В том, что делает Бахтин присутствует Другой. Бахтин его именует Героем, но этот Герой столь странно устроен, что иногда он становится «отсутствующим», вненаходимым.
Это всё штучки трансгредиентности. Бахтин выдумал это слово, а никто расшифровать не может.
А трансгредиентность, видится мне, связана со временем и какими-то векторами силы.
У Бахтина особые отношения с пространством и временем.
У Одного и Другого тоже особые отношения с пространством и временем. Только они этого не осознают. Но в том-то и дело, что эти словечки (время и пространство) подобны меркам. Это обозначение места и времени. А вот то, что мы насыпаем в мерки – у каждого своё (что в амбаре наготовил – ну, страда, настрадал или нарадовался – всё корень «рад»).
Вот ещё. С пространством и временем нам нужны правильные отношения, которые происходят от правильных переживаний. Правильные означает неискажённые.
…
В этом поле сами собой возникают вопросы совпадений. Они самые таинственные. Ибо это встречи.
А дело касается какого-то художества. Какого?
Там свои законы.
Свои кругозоры.
Свои конкретности.
Играет мир за спиной. Играет.
Другой всегда видит мир за спиной Одного, а Один за его.
«Когда мы глядим друг на друга, два разных мира отражаются в зрачках наших глаз».
Нужно ли слиться до такого состояния, чтобы уничтожить это?
Нам ведь нужен избыток. Так?
Зачем?
«Избыток видения — почка, где дремлет форма и откуда она и развертывается, как цветок. Но чтобы эта почка действительно развернулась цветком завершающей формы, необходимо, чтобы избыток моего видения восполнял кругозор созерцаемого другого человека, не теряя его своеобразия».
И ещё потому, что моё место в мире незаменимо. Это Бахтин.
Другой вне Одного. А Один видит мир за его спиной. ПЕРЕЖИВАЕТ.
Активным созерцанием.
Несмотря на длинноту цитаты, не могу удержаться. Почему? Опять те же знакомые слова и даже мысль знакома, но попробуй, претвори, попробуй – почувствовать, хватит ли чувств? А кругозора?
«Я должен вчувствоваться в этого другого человека, ценностно увидеть изнутри его мир так, как он его видит, встать на его место и затем, снова вернувшись на свое, восполнить его кругозор тем избытком видения, который открывается с этого моего места вне его, обрамить его, создать ему завершающее окружение из этого избытка моего видения, моего знания, моего желания и чувства».
Бахтин тут и говорит: совпасть. Но не психологически исследовать, не этически броситься во все тяжкие (помогать, обустраивать и завязываться узлом и проч.), а эстетически вжиться, то есть…переживательно, то есть совпасть в ПЕРЕЖИВАНИЯХ.
Здесь он использует слово «кругозор». Круговое зрение. Окружное даже.
Что делает Один, вживаясь в Другого (вот до чего уже дошло!)?
Он отвлекается от времени Другого. Предполагается, что Другой же пребывает в собственном времени, носится по его кругам. Итак, Один использует время Другого как технический момент для вживания.
Чистая хирургия.
Вживание (почти заживление) имеет внешнюю выраженность, с помощью которого Один проникает внутрь Другого и сливается с ним. А это надо? Это надо при условии возвращения на своё место. Одному же надо вернуться. Он не имеет права заблудиться, во-первых, а во-вторых, он не может блудить, потому что ищет завершение. А у этого слова корень «вер».
В том-то и дело, что Один изначально верен Другому. От самого, как говорится, порога своего, до ответа перед Богом.
