/13:28/ От меня, наверное, ждут излияний, поскольку полночи я ходила и ругалась, на чём свет стоит. (А они по КАКОМУ-ТО «праву» всё знают. Когда ко мне прицепился тот молодой, и они предполагали, что вечером я с ним встречусь, — а я ещё НИКОМУ ничего не говорила и не писала, — они (в библиотеке) мне в спину пускали одобрительные реплики: «Глаза — сияют!..» — когда же я его в «Дневнике» послала, сказав, что не буду даже звонить, они сидели с вытянутыми лицами. Вот, КАК можно ЖИТЬ в таком мире?!! На хрена?!! На радость этому тухлому бабью, даже не задумывающемуся, что по всем человеческим меркам они СОВЕРШАЮТ ПРЕСТУПЛЕНИЕ, прощения которому нет вообще?!!...)
Ну ладно. Раз ждут, горемычные, — что-нибудь, да скажу.
В ФСБ — тоже, конечно, приколисты, и поизмываться любят. (Я это усвоила, — вот только их старший в приёмной ФСБ РФ меня не жаловал, и как только они избавились от «Полковника» (или сам устал, — не знаю, кто он был на самом деле), старший сразу от меня отвязался, — поэтому идти туда я не рискнула, — но в мире и в Москве есть много кого и чего ещё…) В общем, они — приколисты ещё те. С другой стороны, всё сейчас могло сложиться и без их приколов. Сталинской реакции я тоже, разумеется, от них не ждала, иначе бы с моей стороны всё было изначально иначе (как бы ни расстроился «Барбисовин»), и понятно было, что «Ежовского» так сразу никто не тронет, а в нынешнем мире — и НЕ ПОБЕСПОКОИТ (в отличие от меня), и помрёт он от старости, ещё пять раз снова став себе миллионером, хотя и, видимо, сколько-нибудь раз опять разорившись…
Но, так или иначе — прикол: «знаковых фигур», как их назвал когда-то «Ежовский», вчера не было ни одного, включая «Персонажа», а вот «Ежовский» — как раз гулял себе по кормёжке, хотя и озабоченный не на шутку (возможно, просто фактом, что я вернулась на свою страницу)…
«Знаковые фигуры» могли и «сдёрнуть на всякий случай», раз пошли такие дела (а им и в голову может не приходить, что НИКАКИХ дел это не означает, и скорее всего, обойдётся всё просто опять ничем). У них возможен «генетический страх» перед всякими–разными органами (даже если я искренне заверила, что к ним это всё не относится), — а если у меня такого страха нет, то они могут и считать, что я сама оттуда. И хрен им объяснишь, что я — просто дурочка с переулочка, которая ПРОСТО не боится, а особенно теперь — вообще ничего.
Ну, да, я органов, наоборот, «генетически не боюсь» (даже если ошибаюсь в этом своём бесстрашии, и ещё предстоит нарваться, — с другой стороны, я и тогда отнесу это ПРОСТО к особенностям НЫНЕШНЕГО времени как такового), потому что у меня с рождения, с самого малолетства был дома СВОЙ весёлый, тёплый и любящий мент (папа-гаишник), да ещё и в должности, а значит, дома — и кто угодно ещё… С другой стороны, вообще-то, я не знаю, и кто они такие НА САМОМ ДЕЛЕ («знаковые»), — я тоже чего уже только ни напредполагала…
Короче, вчера никого не было, все куда-то вдруг подевались, а вот один «Ежовский» — был. Как ни в чём не бывало, — хоть трава не расти!.. (ЦРУ-шная установка — НИКОГДА НЕ ОСТАНАВЛИВАТЬСЯ.) Нет, чтобы затаиться, хоть чуть-чуть. А до этого он ещё и назойливо бегал по ВСЕМ кормёжкам вообще. Разведывал обстановку, где и с кем я, и не с кем-нибудь ли, часом.
Вот я и взбеленилась, что «наступил мир Ежовского». Да ещё — вспомнила эпизод в петербургском «Музее Музеев». Был, как раз, 2004 год, год майдана. Что-то они мутили, и не случайно, конечно, в «Музее» я насчитала тогда 17 программистов (!), — не тех, кто умеет что-то за компьютером, а профессиональных программистов! (На хрена?..) И вокруг меня творилось что-то запредельное. И вот, я тогда ни с каким ФСБ ещё не была ни сном, ни духом, — ещё и в голову тогда ничего ни разу не пришло, — я ещё в церковь ходила причащаться каждый месяц, а потом и каждую неделю, — а к ним, как сейчас помню, и нагрянуло, кажется, именно ФСБ, — на чём-то они слегоньца погорели. (Я, как обычно, знать ничего не знала, — только отголоски ловила и догадки строила.) ВРОДЕ КАК, непосредственную начальницу (младше меня лет на 10) тогда даже задержали. Что меня поразило: звонит мне вечером домой тётка, той самой маминой племянницы мать, и спрашивает меня: «Что ты делаешь?» — я ей, спокойно: «Ужин грею», — она: «УЖИН ГРЕЕШЬ?!!!!!!» — я обалдела: а почему я не должна его греть?.. — потом вспомнила, что, вроде как, задержали начальницу (а я вообще понятия не имела, что там и за что, и даже не была уверена в факте), — но если и так, то тётка-то здесь вообще каким боком?.. — я у неё, разумеется, тогда ничего не добилась, а она поняла, что переборщила, и спустила а тормозах… Назавтра в компьютерном отделе кто-то выражал какое-то беспокойство по какому-то поводу а девчонка-пограммист успокоила: «Да ты что, — не знаешь, С КЕМ мы сотрудничаем? — Волноваться вообще смешно, — никто ничего не сможет. Завтра она придёт, и ничего не случится, и всё будет, как надо.»
Но тогда как раз шёл британский фармакологический эксперимент по поводу рассеянного склероза (а они-то тут — каким боком?..), и должны был и в первый раз делать МРТ в рамках того эксперимента, которых потом наделали штук 20 (а результаты нам не сообщали, — якобы с томографа снимки отправляли сразу в Лондон), и я вдруг начала чего-то страшно бояться. Вечером я поехала в клинику, и помню, что у меня откуда-то вдруг взялся жуткий страх, что в этом томографе я помру. Я там елозила не знаю, как, но выдержала (отказаться и устроить истерику было нельзя: скажут, что ненормальная, «больная»), вечером, уже спокойно приехала домой, а назавтра — на работу в «Музей Музеев», где была дизайнером.
Начальница, действительно, была на месте, как ни в чём не бывало. Но помню, что они ошарашенно посмотрели на меня, как будто я пришла с того света: меня не ожидали. Там даже внутренняя презентация какая-то была, и мне даже не оставили места что-нибудь представлять, хотя почти вся дизайн-продукция была именно моя, — меня усадили представлять какой-то чуть ли ни единственный ролик, который делала не я, — и я имела бледноватый вид, при том, что вообще всё это было моё. Но самое интересное, что начальница-то, действительно, была, и в порядке, а вот меня они тогда не ждали… НО И Я ПРИШЛА.
Западный грант, как-то явно связанный со мной (я уже писала), они получали чуть позднее.
В общем, уж не знаю смыла этого всего, — но примерно вот так все «ФСБ-шные дела» и происходят, и заканчиваются. Знаю только то, что лично моя нервная система этим уничтожается, — меня точно медленно убивают, а все остальные — в шоколаде.
Кстати, и своё вынужденное многолетнее отсутствие личной жизни я выдерживаю, но НЕ ПРОЩАЮ ВООБЩЕ, и не собираюсь прощать никогда, и умру, не простив, ни в своей смерти, ни в их, — и виновные прокляты со всем их потомством, и я умру — проклятие останется. Железно.
И не фиг мне молодых хренов подсовывать. Да, когда-то, когда на Земле ещё была жизнь, мне нравились молодые. От ЭТИХ же — тошнит. Это — даже не мертвечина, а просто изначальное ничто, изначальная безжизненность. ВСЕ — одинаковые. (Если есть что-то другое, то от меня оно изолировано.) Чуть различаются, конечно, внешне, но внутри — как под копирку, как одно существо, даже интонации голосов (да и старые ТЕПЕРЬ — такие же, — по Замятину, «Вселенная проинтегрирована»). С одним поговоришь, убедишься, что говорить не о чем, и всё остальное будет уже не нужно: оно — такое же. Прошло то время, когда с людьми интересно было знакомиться: узнавать что-нибудь, чего не знала… Теперь смысла в этом больше нет: заранее знаешь ВСЁ, что можешь услышать.
Вот, подкинули (тот же, кстати, «Ежовский») хоть что-то ДРУГОЕ — но уже перелопатили и это, превратили в деда, «велели» (явно или скрыто, — не суть) индивидуальность убрать, смыть, — и продолжают подсовывать эту «поросль», к которой и подходить-то не хочется даже близко…
На этих, «знаковых», кто бы они ни были, хоть глаз чуть-чуть отдыхал от этой остальной тотальности (или, В КРАЙНЕМ СЛУЧАЕ, пакостности), — теперь же, похоже, предстоит пялиться на одного «Ежовского», пока не помрёшь от блевотины (на «Ежовского», у которого эталон женской красоты — Барби, а интеллектуальный и творческий апофеоз — биржевой брокер).
В общем, надо вымести из души поганой метлой все случайные ошмётки этого нынешнего мира и уйти с головой в свою «Вспышку» — пока живая. И только это и писать, если дадут, не отвлекаясь на актуальщину. Если что-то ещё и может ДЛЯ МЕНЯ быть — то только отсюда.
Ладно, — пока выхожу. Получу ли ещё время сегодня — не знаю. На всякий случай, считаю знаки. /16:27/
/16:58/ Ещё немножко время есть.
И вот ещё что я хотела написать, когда говорила вчера про смерть Татьяны-попрошайки. (Кстати, не знаю, стояла ли она где-нибудь, но к людям подходила свободно. Не за это ли ещё «грохнули» — в порядке «чистки», когда по плану нужна была чья-нибудь смерть?..)
В общем, это — тоже не новость, но вчера сформулировалось очень чётко. Мне всё предлагают пройти медицинское обследование (разумеется, со стороны Петербурга, — Соцработник, например). Я, конечно, не собиралась, — а тут и стало яснее ясного. Уж конечно, было сомнительно, что «хотят полечить, чтобы жила подольше и получше». А тут определилось окончательно: ИЩУТ, ГДЕ ТОНКО. В плане — «чем бы» убить понадёжнее и поестественнее. Сейчас проходить эти медицинские обследования под видом диспансеризации вообще опасно: никто и никогда не знает, чего именно ищут, — что решили властители мира в отношении той или иной персоны на конкретный момент (и кстати, благополучность и успешность — далеко не гарант безопасности). Так что, если пытаются навязать медицинское обследование без каких-то явно видимых причин — скорее всего, ищут, где тонко, — лучше этого не делать…
Теперь — вроде, всё. /17:15/
(Сегодня, от начала даты и до времени ухода включительно:
слов — 1 535,
знаков без пробелов — 8 053,
знаков с пробелами — 9 796.)
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
