***

Я могу долго, очень долго смотреть в окно на этот сплошной зелёный - самый прекрасный цвет на планете. Я смотрю на зелёный - залитый рассветным солнцем, светящийся, яркий, изумрудный цвет. Как будто становится легче; внутри тёплыми электрическими волнами расходится странное ощущение лета, всё ещё, всё же. Я сижу на подоконнике и лениво глажу спящую кошку, а солнце щекочет щеки. Впитать бы в себя этот цвет, это тепло, это восхитительное волнующее чувство чего-то, что совсем рядом, но не достать. Впитать бы в себя, упрятать поглубже, законсервировать, как консервируют фрукты на зиму.
Чтобы потом легче было смотреть в окно, где всё совсем-совсем белое.

Жила была на морском берегу прекрасная ракушка, она была очень тонкая, хрупкая и гладкая, и переливалась перламутром. Ракушка лежала в тени большого камня, вокруг нее все бурлило и кипело, веселые морские волны никогда не прекращали своих попыток выбраться на сушу, деловые крабы искали укромные места под мокрыми камнями, золотые звезды ловили лучики солнца, зеленые водоросли танцевали свои молчаливые танцы. Все знали ракушку, все здоровались с ней, улыбались ей, но никто ни разу не попытался заглянуть ей в сердце и понять о чем она мечтает темной ночью, когда млечный путь ложится на морскую гладь, чего она боиться, и что действительно приносит ей удовольствие. Так и жила ракушка, крепко сжав дверцы своего тонкого перламутрового панциря, она любила качаться на волнах, в своем уютном песочном гнездышке под камнем и никому не хотела открывать дверь своей души.
В один из весенних солнечных дней на берег моря прибежала босоногая девочка, она разглядела ракушку среди многих других раковин и улиток, среди песка и камней, ракушка поразила девочку своей неземной красотой и воздушностью. Девочка протянула руку и погладила прохладную гладкую спинку, ракушка откликнулась на нежное прикосновение, повернулась к девочке и открыла все свои дверцы и рассказала все свои тайны. А девочка ответила взаимностью и доверила самые сокровенные секреты своей жизни ракушке. Она стала приходить каждый день и разговаривать со своей новой подругой, только в компании ракушки она могла быть самой собой, не играть во взрослые игры и быть просто счастливой, потому что ее понимали. Если девочка грустила, ракушка мрачнела, если девочка веселилась, ракушка переливалась всеми цветами радуги и тоже искрилась счастьем. Ракушке нравилось, что кто то пытается ее понять, что кто то прислушивается к ее тихому голосу и ловит именно ту волну, на которой она плывет. Им было хорошо вдвоем, девочке и ракушке.
Однажды по дороге к до боли знакомому морскому берегу, девочка встретила мальчика, высокий и сильный, он очаровал ее своим каштановым взглядом, заворожил улыбкой и заинтересовал запутанной историей. Девочка перестала ходить на берег моря, перестала разговаривать со своей морской сестрой, она посвятила себя мальчику. Мальчик обнимал девочку ласково и нежно, пока его объятия не превратились в железные цепи, девочке было больно, но она не вернулась к своей ракушке. Ей было стыдно за себя, стыдно за то, что она была когда то звонкой струной, а теперь превратилась в сломанную скрипку, стыдно за то, что предала, предала то единственное, настоящее, живое чувство, которое испытывала к ракушке.
А ракушка так и осталась лежать в тени большого камня, по началу она плакала жемчужными слезами, а потом успокоилась, закрыла свое сердце на еще более крепкий замочек, перестала ждать, но так и не смогла забыть свою босоногую девочку.

Вот и утекла сквозь пальцы эта весна.
Вспыльчивая, сварливая, она ушла под барабанную дробь разбушевавшейся грозы и горькие слёзы бесконечных дождей.

Каждый день она отправляла ко мне тридцать восемь ветров.
Первый приходил поутру.
Он был тихий, скромный и пах свежескошенной травой.
Он ждал меня на балконе, целовал мне плечи и предлагал бежать с ним на край Земли.
Второй ветер был теплым и пряным, словно летел через Индию и вобрал в себя по щепотке приправ с каждой уличной лавки.
Он врывался в кухню сквозь распахнутое окно и смешивался с ванильно-сахарным воздухом, тяжелым от ароматов свежей выпечки.

Третий ветер всегда ждал меня на соседней улице.
Он трепал мне волосы, сыпал в лицо одинокими лепестками, что еще не успели облететь с фруктовых деревьев, и поднимал с земли пригоршни белого пуха.
Но я лишь улыбалась ему в ответ, и он каждый раз признавал поражение.
Четвертый ветер неизменно приходил с ливнями.
Когда я пряталась в переходе от рассердившегося дождя, он вырывал зонтик из моих рук и брызгал водой на босые щиколотки.
Капли отскакивали от поверхности туфель, а я расчесывала пальцами мокрые волосы и тихонечко напевала "Purple rain".
И тогда он унимался, успокаивался, и стыдливо становился рядышком, чтобы лучше расслышать слова.

Было так много ветров в эти дни: тихие и дерзкие, кратковременные и затяжные, сильные и едва ощутимые на коже.
И был один ветер, тридцать восьмой.
Ветер Надежды.
Он зашел в мой дом и задержался на пороге, смущенно переминаясь с ноги на ногу.
Достал из кармана мои запыленные мечты: о красном платье, бежевой шляпе, бутылочке славного "Veuve Clicquot".
И пообещал остаться до тех времен, когда собственной внутренней надежды мне будет достаточно.

В этом потрясающе противоречивом городе третий день лето, бурно цветут вишни, яблони, черёмуха, я сегодня даже уже видела сирень и жасмин. И я его люблю, таким вот жарким, залитым солнцем по самую макушку, с велосипедистами, уютными бабушками, детьми и свежевыкрашенными качелями во дворах. Мы с ним вместе радуемся новому лету. И это восхитительно.

Другие статьи в литературном дневнике:

• 29.06.2014. ***
• 28.06.2014. ***
• 27.06.2014. ***
• 26.06.2014. ***
• 25.06.2014. ***
• 23.06.2014. ***
• 22.06.2014. ***
• 21.06.2014. ***
• 20.06.2014. ***
• 19.06.2014. ***
• 18.06.2014. ***
• 17.06.2014. ***
• 16.06.2014. ***
• 15.06.2014. ***
• 14.06.2014. ***
• 13.06.2014. ***
• 12.06.2014. ***
• 11.06.2014. ***
• 10.06.2014. ***
• 09.06.2014. ***
• 08.06.2014. ***
• 07.06.2014. ***
• 06.06.2014. ***
• 05.06.2014. ***
• 04.06.2014. ***
• 03.06.2014. ***
• 02.06.2014. ***
• 01.06.2014. ***