Рут Фэйнлайт. Царица Савская и Соломон
поэма. предисловие и перевод с английского Марины Бородицкой От переводчика “Примадонна поэзии из Ноттинг-Хилла” — так назвала Рут Фэйнлайт газета “Индепендент”. И действительно, эта известная английская поэтесса старшего поколения даст сто очков вперед молодым. Родилась она в Нью-Йорке, но с 15-ти лет постоянно живет и работает в Великобритании. Училась у самого Роберта Грейвза (на Майорке ходила к нему пешком, 10 километров по горам, он ей даже черновики свои показывал!), дружила на равных с Сильвией Платт. Издала более десятка стихотворных книг, а также сборники пьес и рассказов, переводит стихи с испанского и португальского (эти языки необычайно подходят ей по темпераменту), а еще — правда, с подстрочников — современную русскую поэзию. И самое главное — это признают даже придирчивые английские критики — Рут, как мало кто из ее собратьев по перу, умеет оставить прошлое в прошлом и двигаться вперед. Редкая это птица в небе нынешней поэзии: активно развивающийся классик. На русском языке Рут Фэйнлайт впервые опубликовал журнал “Иностранная литература”: в апрельском номере 2003 года вышла ее поэма “Sugar-Paper Blue” — “Цвет сахарной бумаги”, где на фоне разновременных пластов и причудливых ассоциативных цепочек рассказывается правдивая житейская история о том, как в 1965 году автор оказалась в ленинградском доме, где жила Ахматова — в гостях у ее соседей, — но с Анной Андреевной ей встретиться так и не дали. Сейчас перед вами одна из новых работ Фэйнлайт, поэма “Sheba And Solomon” — “Царица Савская и Соломон”, завершающая ее сборник “Burning Wire” (“Горящая проволока”), выпущенный в 2002 году издательством “Bloodaxe Books”. Очень надеюсь, что мне удалось хоть отдаленно передать резкую, диковатую красоту и совсем не английскую страстность этой вещи. Марина Бородицкая
Рут Фэйнлайт
Царица Савская и Соломон
I. СЛОВА
Зимний день на исходе. В школьной библиотеке ни души, только девочка, что сидит за столом и читает “Песнь песней”. Ей представляется сад: яблоки и миндаль, померанцы, гранаты и фиги. Она переводит взгляд на древесный узор столешницы: линии, как на кончиках пальцев, — и читает дальше. “Как кисть кипера, возлюбленный мой у меня в виноградниках Енгедских”. Ей представляются струи фонтана и чаша: мрамор в резных геральдических львах и херувимах с драконьими головами; тут же цветы: благовонные лилии, крокусы, розы. “Возлюбленный мой принадлежит мне, а я — ему; он пасет между лилиями”. Слова тревожат, будоражат: мирра, нард, фимиам. В животе ледяной огонь: она представляет их ласки. Под чулками, под рукавами и на загривке поднимаются дыбом тонкие волоски.
II. УДОД
Представьте страну, лежащую так далеко от Иерусалима, что даже строитель Храма, царь Соломон, ничего о ней не слыхал.
Когда удод, спеша объяснить причину своего отсутствия среди прочих пернатых, укрывавших владыку подобьем живого шатра, —
когда он, спасаясь от кары, а может, и казни, сообщил, что летал далеко и нашел там царство, где доселе не чтят Единого Бога
и где правит женщина, — тут Соломон так и ахнул от изумленья. Он должен ее увидеть!
III. СОЛОМОН
Соломон понимал язык птиц и зверей. Ему покорялись джинны. Ангелы пели ему хвалу.
Он зрел небеса и геенну и даже раскаленное лоно земли и процесс рождения золота.
Ему были ведомы тайны жизни и смерти. Он знал больше всех. Он был когда-то шаманом. И женщиной тоже был.
* Когда не хватало пресной воды, он подзывал удода, что видел сквозь толщу песка и камня движенье подземных рек и ручьев.
В том месте, что метил удод своим клювом (помеченным именем Бога), слуги копали и добывали свежую, сладкую воду для Соломона. © Copyright: Ирина Гончарова1, 2008.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
