Теперь - продолжение оставленной темы "Пупсевича" ("ленивого скульптора", стихотворение которому на днях удалено). Писать о нём я начала ещё на "Прозе", так что в "Повторах дневников" на "Стихах" этого нет.
Нет, после перерыва я решила, что предыдущую тему надо закончить и всё-таки объяснить, почему мы обе не пошли на кремацию. Ну, положа руку на сердце, более обстоятельное знакомство принесло только разочарование (если кто-нибудь был очарован), так что лично дорог Лигачёв, кажется, уже не был никому. (Ещё раз оговорюсь, что понимаю при этом, что очень многое и в судьбе, и в характере могло быть результатом искусственного вмешательства и профессиональных фальсификаций со стороны.) Но всё же, конечно, не это было главной причиной, чтобы "просто не пойти".
Однажды мне позвонил некто, представился "Тестовым" (одноклассником, тем, который был боксёр, побывал в катастрофе, жизнь сложилась - на первый взгляд, обыкновенно, но на самом-то деле - волосы дыбом (обихаживала его женщина значительно старше, "воспитательница", и он заметно маялся в несостоявшейся судьбе), сказал мне, что "Лигачёв" умер, кремация состоится тогда-то и там-то, и попросил меня "обзвонить девчонок". Что-то в его тоне мне не понравилось настолько, что я даже не была уверена, что это был действительно "Тестов", с которым мы общались и по поводу спонтанного десятилетия окончания школы, и пересекались в университете (не помню, правда, что он там делал, но может, и учился, и даже чуть ли не на восточном, - я не уверена уже ни в чём). Тогда как раз продолжалось время активных попыток дискредитации (меня), так что я сразу подумала: а вдруг "Лигачёв" не умер, а я сейчас "обзвоню девчонок", все соберутся в крематории, а там - ничего нет, - получится, что я, двинутая, "хороню Лигачёва". В общем, тон у "Тестова" мне показался таким, что это был либо не он (а дурных "фокусов" по телефону к тому времени уже напроисходило), либо подстава казалась вполне вероятной. Я позвонила только "Линевской" и сказала обо всём так, чтобы ни в чём не оставлять уверенности. Чуть позже, при личной встрече она спросила у меня: "Ты всё-таки думаешь, это правда? Ведь такими вещами не шутят?.." - я ответила: "Наверное, правда. Но они "шутят" ВООБЩЕ ВСЕМ. Это не люди."
Думаю, что настоящей, сознательной или подсознательной причиной для обеих было в любом случае не устраивать из этого балаган: там собрался бы слишком большой "зрительный зал", и немалая часть собравшихся наблюдала бы пристально за "психологическим" "представлением". (Если не что-нибудь похуже типа попытки устроить разборку между нами двумя, не состоявшуюся тогда на катере, - это я уже теперь подумала.) В общем, так или иначе, но обе мы не пошли. "Линевская" объяснила это так, что хочет запомнить "Лигачёва" живым, а я ничего никому не объясняла, просто не пошла "по-английски". (Если вообще не было верным моё первое предположение, и умер он действительно именно тогда, когда мне звонил "Тестов", а не позднее, что сделало бы из меня не только двинутую, но и накаркавшую...) Уже потом, много позже вышло так, что я разговаривала по телефону с мамой "Лигачёва", и в факте его смерти сомнений уже не осталось.
Ну вот, а теперь можно переходить к "Пупсевичу". Поскольку не все читатели станут в "Репортажах" на "Прозе" выискивать по датам уже написанные фрагменты, то я всё, что написано на эту тему там, я ещё раз приведу здесь.
___________
(Цитата из "Репортажи все вместе" на "Прозе.ру".)
= 24.04.2013
<...> Это - "скульптор", в действительности ПСЕВДОскульптор, квалифицированно и со знанием дела подсунутый мне в Германии (Вот тогда-то и усилилась моя вера, во всяком случае, в мистическое, поскольку я никак ещё не могла предположить, что кто-то может быть настолько в курсе моих дел, желаний, актуальностей, чтобы эта история была грубой подставой, разыгранным балаганом, а не мистически-таинственными совпадениями, счесть которыми всё происходившее казалось естественнее. Голливудски, "мужественно" красивый (в повести я хочу назвать его "Пупсевич"), моложе меня на 4 года, - должно было пройти время, чтобы я в своих романтических витаниях и порывах разглядела в нём, наконец, банального и стопроцентного альфонса. (Мне было 27, ему - 23, вскоре 24). Ко мне это ещё не так относилось, оказывается, как к довольно молодым, одиноким и обеспеченным немкам, но ударило, вероятно, сильнее, и не только меня. (Но за "Пупсевичем" кто-то стоял, а сам он был тупой как пробка и серый, как валенок, - он бы всего этого не придумал). В принципе-то, разбиралась я В ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ во всём этом не так долго - месяца 3-4 (в отличие от той фальсифицированной легенды, которую запустили, кажется, впоследствии), но то и было ужасно, что дело я имела не с ним, а с кем-то покруче за его спиной.
< Во избежание путаницы уточню, что история с Лигачёвым происходила 1,5 месяца весной-летом 1998 или 99 года, вечер встречи - в июне 2003-го, заключение истории - после лета 2004-го.
А то, что я начала рассказывать сейчас о персонаже "Пупсевич", было раньше, происходило в Гемании и началось в конце лета 1993-го. (Буду редактировать - постораюсь лучше соблюсти хронологию.) >
= 17.05.2013.
В общем, "Пупсевич". Белорус в Германии, невероятно красивый, обаятельный, как я уже писала, "голливудски, мужественно красив". Тогда Германия ещё так не изобиловала русскими, как сейчас (правда, в середине 1993 года на Востоке ещё были недовыведены наши войска, но общаться с немцами и с гражданским населением вообще им не разрешалось, так что это, можно сказать, не имело значения. В общем, я их там толком и не помню, тем более, что к тому времени более года уже прожила в Кёльне. Дефицит русского и русскоязычного общения уже стал чувствоваться, и как говорил Иосиф Бродский (а люди в то время вообще были ещё другими, как и в допутинский период), - как говорил Бродский, на Западе из-за нехватки русского языка часто вынужденно общаешься с теми, с кем бы дома не то что общаться, но и здороваться бы не стал...
= 18.05.2013.
В общем, надо ещё сказать, что тогда, в 1993 году, летом, я только-только вернулась после защиты университетского диплома. Предполагалось, что регулярные поездки в Россию (на заочные университетские сессии) на этом могут закончиться (ну разве только родителей иногда проведать, но уже не по одному-два месяца три раза в год). Диплом я защитила на тему «Драматургия Марины Цветаевой. Пьесы цикла "Романтика"» (есть у неё такой небольшой цикл пьес). Диплом защитила на "отлично", хотя в среднем всегда была хорошисткой (что всегда являлось средним арифметическим "отличницы слёту" с одной стороны и троечницы-прогульщицы с другой). Но тут важна именно тема дипломной работы, и наиболее значимыми пьесами указанного цветаевского цикла (раннего, 1918-19 годов) были "Приключение" и "Феникс" - дилогия о Казанове. Сначала мне было предложено заниматься Леонидом Андреевым, и я даже согласилась, обожая, в частности, его рассказ "Баргамот и Гараська", но почитав больше и обстоятельнее, от темы отказалась: не хотелось, не моё. Когда предложили Цветаеву - вопросов у меня не было. (Цветаева, дореволюционная и эмигрантская поэтесса к советской литературе тогда уж точно не относилась, но отдельной кафедры русского зарубежья в университете не было, поэтому я писала на кафедре русской литературы 19 века, - такие допущения практиковались, и весь "серебряный век" изучался заодно именно на литературе 19 века.)
Диплом - это, мягко говоря, не школьное сочинение. Прочитать и переработать нужно было, конечно, огромный объём материалов, включавших, естественно, и мемуары Казановы, на основе которых свои пьесы писала и Цветаева. В общем, эмоциональная подготовочка у меня была ещё та.
= 19.05.2013
В общем, получилось так, что решив заниматься Цветаевой, я писала диплом о Казанове, вернее о цветаевской его трактовке (понять и проанализировать эту разницу тоже, конечно, пришлось). Самим этим персонажем, Казановой, я особенно не увлеклась, и даже не могу сказать, что он был бы мне симпатичен. Скорее даже – несколько неприятен. Но призма цветаевской личности (тоже крайне неоднозначной, но уж интересной-то – безгранично) меняла и оживляла очень многое.
Ну и главное – конечно, происходившее тогда со мной.
Ах, как трудно об этом писать!.. Можно сто раз сказать: «Я разговариваю не с ними», – читать-то будут, в основном, они. Ладно, попробую проигнорировать, а то вообще ничего не смогу написать с оглядкой на ТАКОЕ восприятие. Обязательно будет сделан ещё миллион идиотских выводов, что бы я ни написала, но написать – зачем-то надо…
В общем, в то время я вообще всё больше чувствовала, что жизнь складывается… какая-то НЕ СВОЯ. Мне же ещё не могло придти в голову, что до СВОЕЙ меня как раз не допустят ни в каком случае! Недавно я тут, когда в очередной раз писала кому-то свой год рождения, во избежание прямого называния цифр написала, что я – Огненная Лошадь (а огненные, как и иные знаки по году повторяются раз в 60 лет). И вот тогда я вдруг впервые подумала: ведь спецслужбы (не суть, советские или антисоветские, – так в любом случае повелось очень издавна, – на зодиак обращают внимание. А все мы, весь этот наш злосчастный школьный выпуск, прогуливаемое мной тридцатилетие которого намечается, – мы абсолютно все – как раз Огненные Лошади!.. Может, поэтому нас всех и «придавили», в большей степени, или в меньшей, – пока не успели взбрыкнуть?!!... Кого-то уже в живых нет, а кто-то материально живёт припеваючи (где-нибудь за океаном), но ЖИТЬ ПО-НАСТОЯЩЕМУ, кажется, не дали никому, – всё это – хилый отголосок того, что должно было быть ЖИЗНЬЮ… Ну ладно, в общем, я об этом успела недавно подумать, – а речь-то сейчас о другом.
= 20.05.2013.
Шло лето 1993-го. Но я обмолвилась, что жизнь шла "какая-то не своя", - надо пояснить. Ключевое слово, пожалуй, нереализованность. Ни в какие тонкости влезать сейчас не буду, но после окончания университета казалось, что вот тут-то жизнь и должна начаться именно такая, какой мне хотелось, к которой я стремилась так долго. В России у меня было много друзей, и прежних, и новых, университетского времени (плюс туристы, байдарочные выезды - в сессии я умудрялась выкраиать время и на это), - в Германии же дружб особых не заводилось, - там вообще это не принято так, как у нас в советское и раннее постсоветское (допутинское) время. (Я же не знала, что как только перестану быть "тётей Аллой из Германии" - так меня называли некоторые подраставшие дети сверстников - большАя часть этого дружеского круга испарится сразу...) Ну и потом, русский язык был для меня чем-то бОльшим, чем просто язык общения. Ну и ещё важно то, что семейная жизнь тоже складывалась как-то не так, не своей, хотя муж был прекрасным человеком. Здесь я подробнее ничего говорить не стану. Опять же, я же не знала, что ни до СВОЕЙ жизни, ни до СВОЕГО мужчины меня просто никогда не допустят, - ещё в голову не могло придти, что я нахожусь во власти некоех фашистских сил, имеющих на меня свой план (разумеется, соответственный характеру этих сил). Я только чувствовала (именно в тот момент - как раз, наименее остро, но "они" тогда отпустили вожжи, добиваясь цели меня вернуть во что бы то ни стало, - примерно, как сейчас возвращают в СПб, но сейчас-то я уже исчерпывающе знаю, что к чему и зачем, и меня уже так просто теперь не купить, ни "просто" не купить, ни "сложно"), - я чувствовала, и хорошо помню это сильное довольно чувство, что этот супружеский союз всё равно плохо кончится, - если не уйду я, то рано или поздно уйдёт он (теперь понимаю, что это была истинная правда, и представляю уже масштабы проводившейся "работы", - что-нибудь, да предприняли бы, в конце концов, как раз примерно тогда у него произошёл первый сбой с какими-то сердечно-температурными делами, похоже, иммунными (напоминаю, что разнообразных заболеваний, связанных с иммунитетом - МНОГО, - с другой стороны, как тут не вспомнить мой собственный липовый аутоиммунный диагноз 2002 года!..) - в общем, я чувствовала, что кто-нибудь из нас всё равно уйдёт или ещё что-нибудь случится неизбежно. Я потихоньку настраивалась на возвращение.
Вот тогда-то летом и нарисовался "Пупсевич". Не на улице: я была в каком-то административном учреждении, м.б. что-то в связи с приездом в гости родителей, с визами-приглашениями-билетами, и он тоже какое-то время сидел там в очереди как официально постоянно проживающий в Германии, в том же городке под Берлином. Всё официально, прилично, чин-чинарём. Мне было тогда 27, а ему - ещё 23 (день рождения - через пару-тройку месяцев). Выглядел - хоть в обморок падай. Лицо абсолютно европейское, в жизни не подумаешь, что русский. Волосы были длинные, жёсткие, густые, красивые. В Голливуде такой тип героя-любовника очень даже встречается. Фигура - в меру мускулистая (летом все ходили там в бермудах), в общем, всё как надо. И - русский язык. И представился, как скульптор.
Я, кстати, в университете довольно много стала общаться в кругу художников (того, что хотя бы просто умею рисовать сама, ещё просто не знала, - до "полковниковой раскомплексовки" было ещё далеко, - но к рисованию, к изобразительности, оформительству меня всегда очень тянуло. Я даже не могу сказать, что мне как мужчины нравились художники (когда их неплохо узнала), но это был просто МОЙ СОБСТВЕННЫЙ мир, в котором очень хотелось быть изнутри, в гуще событий, в курсе. В общем, русский язык и изобразительный мир - именно это была моя собственная стихия. Кстати, мой муж всему этому по крайней мере не мешал бы, а то и помогал бы, как мог... Но если бы знать, если бы знать... Здесь ещё нельзя забывать тот мой подспудный страх, что всё это (этот брак) всё равно плохо кончится... Одно скажу (повторю) сразу: отнюдь не Пупсевич был настоящей причиной развода и отъезда (да и вообще не какой-либо мужчина как таковой, - но уж если кто-то сыграл здесь определённую роль, то тогда уж Б.В. Но я забегаю вперёд.
В общем, тогда он меня немножко проводил, обменялись адресами (мобильников ещё не было), на том всё и закончилось, но с твёрдым заверением, что ещё увидимся. Наверное, у меня были тогда в гостях родители именно в тот момент, - потом они уехали, мы с мужем их проводили, прошло ещё немного времени и мы поехали с ним на Корсику с немецкой группой. На Корсике в немецкой группе - "началось". (Наверное, впервые в Германии с такой интенсивностью.) Там-то я и надумала окончательно, что возвращаюсь в Россию (сейчас пару слов скажу). А по нашем возвращении и появился "Пупсевич", уже радикальнее.
Достаточно откровенные "атаки" были и раньше (ну не могла я раньше этого так воспринимать, как охоту за мной со стороны кого бы то ни было, настолько это казалось диким и невероятным. Должно было очень много всего случиться и много времени пройти, чтобы убедиться в реальности таких вещей. Всё-таки, я опишу пару ранних эпизодов. Это - университетский одногруппник (сознательно он мог быть ни в чём не замешан и ни о чём не знать, ничего реально плохого с его стороны, как и в том общении (исключительно приятельском), не было, но показательно то, что предваряло это знакомство. Пусть называется "Рождественский". И... Не уверена, поминала ли я о нём, наградила ли вымышленным именем (вроде, нет), но здесь уже дело пахло керосином (в плане психотехологий и персональной охоты), - этот был в Германии и исподволь нагадил даже нам с мужем, невзначай подпортив ситуацию. Обзову его "Кактусинский". (Если вдруг уже как-нибудь собиралась назвать - потом исправлю. На фоне этих двух эпизодов история немецкой группы на Корсике и история однозначно подставного "Пупсевича" будет выглядеть уже гораздо убедительнее.
= 21.05.2013.
Итак, в университет я поступила за год до свадьбы, но уже знала, что таковая состоится, так что можно было смело идти на заочный. Кто в курсе, кто не в курсе, но на заочном тоже надо учиться (шучу), там тоже есть свои сессии, а для проживающих в данном городе - ещё и регулярные занятия (1-2 раза в неделю), если позволяет рабочий график. Заочные сессии длились недели по три-четыре и тоже включали в себя не только экзамены, но лекции и семинары. Времени на подготовку к экзаменам обычно не давалось (считалось, что приезжать мы должны подготовленными) и часто два экзамена (разных, по группам) шли назавтра же после семинаров: вчера - занятия, сегодня - один экзамен, завтра - второй, а потом - ещё несколько дней шли лекции и семинары, и т.д. В общем, сессии всегда были стрессом и клиническим недосыпом (ибо кто же может приехать полностью подготовленным!), - особенно на первых курсах, ещё без привычки и сессионных навыков, спать приходилось по 1-2 часа. После сдачи всех экзаменов обязательно проходила установочная сессия - минимум материалов и рекомендаций для самостоятельной подготовки к следующему разу. (Естественно, огромные списки литературы и учебников.) На первом курсе я ещё поболела, получила академический отпуск, но по сути его не использовала, учиться стала со своим курсом, так что формально считалось, что я всё сдаю на год вперёд, - это позволяло в крайнем случае безболезненно иметь какие угодно "хвосты" (и приезжать из Германии ещё разок осенью - "эти хвосты досдавать").
Время тогда было такое (конец восьмидесятых), что только начинались всякие Дворянские собрания, казаки и пр. Всё было ещё в новинку и довольно любопытно. Не было ничего странного в куче моих "сочинялок" на эти темы, особенно в качестве эмоционального саморазвлечения. Но вот однажды - ко мне как будто прицепилась тема (по "навязчивости" - м.б. что-то схожее с темой пожара, о чём я говорю в примечании к стихотворению "Сон раба", - как потом оказалось, накануне пожаров 2010 года). Это была "княжеская тема", что-то связанное с потомками прежней аристократии, ну, наверное, там ещё - любовь-морковь. И вот, буквально в процессе тех очередных сочинялок я знакомлюсь с однокурсником, которого видела и раньше, но общаться до тех пор особо не приходилось. Это тот, кого я назвала "Рождественский". В плане любови-моркови получилось абсолютно невыстрелившее ружьё (и он - уж совсем герой не моего романа, и я ему - не очень-то интересна), но общение как таковое состоялось, а амбиции у него были - ... Действительно, претензия на аристократизм и не знаю, что ещё. (Девчонки-то потом над ним подхихикивали, но, как я уже сказала, плохого он не сделал ничего, а колорита он прибавлял и делом всвоим полне занимался (и писал что-то, и работал официально редактором во вполне достойном месте). Был весь "аристократически-православный", с короткой бородкой. Рассказывал, например, что когда его жену (довольно обыкновенную, кстати, девчонку), увезли рожать, "никто не переживал, потому что иначе, как хорошо, и быть ничего не могло", а когда сообщили о том, что родился сын - колокола зазвонили на всех церквях, - произошло какое-то совпадение, но "как будто наследник родился". В общем, такой он был. Просто у меня резко отпечаталось в памяти то совпадение: только я себе чёрт-ти чего навоображала - пожалуйста: квартира со старой мебелью, манеры (или потуги на них, но всё же) и т.д. КАК СПЕЦИАЛЬНО. (Скорее всего и сообщение о сыне под звон колоколов ему подгадала в своё время всё та же развлекавшаяся психотехнологическая братия.) Возможно, что-нибудь "там" и предполагалось, какой-нибудь план был, но не сработал. <...>
В общем, история, которой не было с "Рождественским" - это, наверное, что-нибудь из той же оперы, как "Алексей из Подмосковья", повесть, рассказ героини из самого начала второй части: предполагалась её влюблённость (и развлекуха для "зрителей", но она даже не собралась: "А ты, значит, сама себе хозяйка?.."), - вообще-то, характер у "Рождественского" был не сахар, как у всякого сноба, но это ничего не меняло и не решало, - разве что, тусовка была бы повеселее, и всё. Но вот с "Кактусинским" он меня, всё же, познакомил.
Тут, уж конечно, тоже никаких любовей не могло быть на дух, даже в дурном сне не приснится. Но этот-то был совсем не прост в плане преследования каких-то своих целей, возможно, заказных, и не только в отношении меня, но и многих. Моя тихая, мирная мама, помнится, взяла и залепила ему по телефону однажды: "Вы так разговариваете, как будто работаете в КГБ", - это ему-то, изображавшему богему-перебогему и "папашу всех юных дарований". (Он тогда обиделся.) Не знаю, было ли тут при чём КГБ, тогда ещё существовавшее, или что-то другое, уже работавшее на переориентацию страны в сторону сырьевого придатка, - но "Кактусинский", похоже, затеревшись в богеме, исподволь работал именно на её развал. "Рождественского" он тоже пас, и был ощутимо старше нас обоих. Вот тогда-то тема православия в моей жизни очень активизировалась. Я была внутренне не против.
"Кактусинский" - тоже, конечно, весь православный, хотя и похож на еврея (но он отрицал, - всё может быть, - это и не важно), огромный, косматый. Почти сразу обратило на себя внимание то, что про всех своих подопечных, с которыми он так носился, сию же секунду говорил гадости за глаза. Настоящей тёплой любви к нему окружающих я и не видела, но все почему-то, и помладше, и постарше (даже уже за сорок), и художники, и киношники, и поэты, с кем я его видела, относились к нему почему-то так, как будто его НАДО было терпеть и внешне числить в друзьях (а может, срабатывала и просто былая деликатность людей, которой теперь почти не осталось). Это и был тот случай, о котором я говорила как о первой попытке вернуть меня из Германии в Петербург, попытке провалившейся.
Первым же делом он напросился приехать к нам с мужем в Германию. Причём, приглашения ему было не нужно, - поехал сам, по каким-то ещё своим делам. (Мой муж разрешил. Приехал "Кактусинский" раньше меня (я задерживалась на летней сессии), и несколько дней они там обитали. Это было после падения Берлинской Стены, но ещё до объединения Германии, перед тем, как ьы уехали жить в Кёльн. Съездили в Берлин ко всем пропускным пунктам, нафотографировались. Кстати, очарован "Кактусинским" мой муж тоже не был. Но тоже разговаривал "как со старшим", - как все. Так-то, на первый взгляд ничего особенного во всём том и не было, но мне, например, он как-то сказал: "Не бросай твоего мужа, - это - твой ребёнок" (имея в виду ещё молодость его, некоторую несформированность), но для меня-то это было, конечно, неприятно: "Очень мне нужен муж, который мне - ребёнок!" А под занавес что-то там насоветовал "по-дружески" мужу, какие-то постельно-героические дела в отношении меня вытворить, с которыми муж, что вполне представимо, не справился, - ещё одна маленькая, но пакость. Вот так, какпля за каплей, какое-то он своё дело, похоже, делал. Интересно, что перед обратным пересечением границы в сторону России зачем-то сбрил свою окладистую бороду (но оставил усы), чего раньше никогда не делал, даже на фото в паспорте был с бородой. Внешность изменилась резко, - он перестал быть похож на еврея и стал страшно похож на хохла или на кого-нибудь в вышитой рубахе из "Сябров". В общем, странного было много. Общение наше на том ещё не исчерпалось, и отшить его я смогла только уже после Нового года в зимнюю сессию.
= 23.05.2013.
Итак, "Кактусинский". В следующий приезд он меня ещё потаскал по каким-то знакомым, дяже взял на съёмки какого-то блока новостей с известным оператором "Ленфильма", потом напроисходило какой-то ерунды (не смертельной), в общем, всё это было во всех отношениях (и в плане "творческого роста" особенно) как-то "не так". Знакомство продолжать не хотелось. Отшить его я смогла только в зимнюю сессию (а вообще, я уже вовсю жила в Кёльне), и вот что было последней каплей. Он начал по телефону предъявлять претензии, что я "отбилась от рук", не появляюсь, не звоню. Кстати, именно оттуда (от "Рождественского" и "Кактусинского" пошло моё углубление в православие, - потом общение это сошло на нет, а православие как таковое я себе оставила). В общем, однажды он по телефону договорился до того, что надо бы мне звонить ему ХОТЯ БЫ РАЗ В ДЕНЬ. Я взбрыкнула и разорвала контакт. Уточню ещё раз, что ни о каких личных делах в обоих случаях речи не шло совсем: и с Рождественским мы были друг другу взаимно не нужны (мне м.б. и было бы интересно просто дружить, общаться, поддерживать компанию, если бы не снобизм и не некоторая "православная агрессивность"), а уж "Кактусинский" - вообще молчу. У него таких подопечных было много, обоих полов, - он именно претендовал быть наставником творческой молодёжи. Но вот это предложение звонить "хотя бы раз в день" показалось уже чем-то чрезмерным. Интересно, что нечто подобное я наблюдала со стороны гораздо позже. Например, дочь младшей отцовской сестры каждый божий день, приходя домой звонила какой-то звИзде, отчитывалась ей, получала наставления - разговор длился ежедневно по часу, и это была не подружка, а именно какая-то "наставница", как в секте, хотя секты никакой не было. И не только она. В общем, была заметна какая-то целенаправленная и организованная обработка людей. Ещё одна пожилая тётка стала очень часто ходить в сопровождении аж двух ("двусторонний конвой"), - тоже с какими-то их "наставническими разговорами". Люди, конечно, потихоньку менялись - примерно в ту сторону, в которую сейчас все. "Кактусинского" себе в этой роли я не захотела (и не только его, - никого). Всё это очевидно было первой (провалившейся) попыткой меня вернуть. Спустя пару лет в ход, видимо, пустили "Пупсевича". Рассказывать об этом я ещё не начала.
"Для подогрева" была использована поездка на Корсику. Это тоже надо рассказать - есть, что. Не в том смысле, что хорошо-плохо, а в том, что ОЧЕВИДНО.
___________
(Конец цитаты из "Репортажи все вместе" на "Прозе.ру".)
Это - то, что было написано ранее. Теперь можно продолжить. В общем, тогда летом мы познакомились в сидячей очереди какого-то немецкого учреждения, обменялись координатами (мобильников ещё не было, во всяком случае, не как сейчас, - они только начинались и в Германии их ещё называли "радиотелефоны") и до времени распрощались. В душу он, конечно, слегоньца запал (а я тоже выглядела великолепно, в отличие от начального периода единой Германии, когда я растолстела со всей ГДР, которая и раньше голодной не была уж совсем, но тут в шоке все, помнится, отъелись, - тот период уже прошёл.) Но как бы ни было, знакомство казалось несерьёзным. Потом уехали как раз гостившие родители, потом мы с мужем поехали в отпуск на Корсику. О Корсике, которая мне очень-очень понравилась, я сейчас писать не буду, - для данной истории важно другое. Это было, собственно, тогда ещё не осознанное "начало конца". И - подготовка не только к отъезду в Россию, но и, сначала, к более тесным отношениям с "Пупсевичем" по возвращении. Ехали мы на Корсику с немецкой молодёжной группой, смешанной - Восточной и Западной, - автобус забирал купивших заранее путёвки по всей Германии, с Востока до Баварии, а там - Италия и Средиземное море. Поначалу всё было прекрасно: мы перезнакомились, отлично болтали всей компанией, ничто не предвещало каких-то перемен.
(Продолжение следует на днях.)
P.S. Сейчас компьютер не дал сменить пароль. Возможна какая-нибудь ахинея с текстами и прочая дрянь гамадрил.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
