День сегодняшний.
Начну с того, что решила перечесть параллельно с книгой Дональда Спото о Одри Хепберн еще и Маяковского. (Третий том, Библиотека "Огонек" отечественная классика. Москва. Издательство "Правда" - 1978 год). Читала конечно ранее. Но что б вот прям впечатлилась чем-то кроме "Лилечки". Не буду врать. Он и по слогу мне сложный бывает, нет напевной такой близкой мне тягучести и журчания, и по смыслу далек.
Паровозы,
аэропланы,
рабочие великаны,
бей,
ломай,
круши,
души,
строй
и шасть
снова
в строй.
Ну никак не понимала, чего это он? На заказуху что ль строчит, кушать хочется? Но отдельные перлы есть. Может и правда так вот видел. Прочла "Красная зависть" взгрустнула.
Эх...
Мечтатель,
поэт - писатель.
Как ходили с пузом подтянутым,
в три ряда пояском утянуты
голодные
и ноги в портянках,
так и ходим,
кусок белой горбушечки,
кофий с утра
и оппа-па
на работу пора,
гудка нет,
но и без него
с овчинку белый свет.
Завидовал он потомкам.
Ага...!
Пожалел бы
рожденного ребенка,
на радость врага.
Мрем по тихому
в своих халупах,
один на один
с болью,
я б Владимир
крикнула бы Вам отсель -
Слыште чо вы там,
довольно!
Лучше тут не стало
ни в три
и в два раза.
Тем более не в десять
Одна показуха
и по прежнему
Хоть ты тресни
буржуйское брюхо
прет
голодному поэту
в глаза!
Ну да ладно. Очень врезалось о Тамаре и Демоне. Как-то самонадеянно. Но мне близкое. Я понимаю, мне не пусто там. Иногда звенит как муха, ни о чем вроде. У тут понятно, не то что привычно уху, но знакомо. Отзывается.
"Верлен и Сезан"
"......
Теперь
плохие
стихи -
труха.
Хороший -
себе дороже.
С хорошим
и я б
свои потроха
сложил
под забором
тоже.
Бумаги
гладь
облевывая
пером,
концом губы -
поэт,
как ****ь рублевая,
живет
с словцом любым.
Я жизнь
отдать
за сегодня
рад.
Какая это громада!
Вы чуете
слово -
пролетариат? -
ему
грандиозное надо.
......"
"На помощь" .
Рабочий!
Проснись,
вставай
и пройди
вверх
и вниз по Цветному.
В тебе
омерзенье
и страх родит
этот
немытый
омут.
Смотри и слушай:
прогнивший смех,
взгляд
голодный и острый.
Идут,
расфуфырясь
в собачий мех,
жены, дочки
и сестры.
На за червонец даже,
за грош
эта
голодная масса
по подворотням
на грязи рогож
распродает
свое мясо.
Сюда
попробуй
сунься,
полезь!
Здесь
бьют
пострашнее танков!
Иссушит,
сгрызет
и свалит болезнь
тебя,
и детей,
и правнуков!
Идут -
накрашены обе щеки -
аллеей
грязной и торной,
а сбоку
с червонцами покупщики,
как будто -
над падалью вороны.
Я знаю:
такое
не вытравишь враз,
века
проституток калечат.
Я знаю:
десятки
красивеньких фраз
болезни веков
не излечат.
Рабочий,
нужду
учись понимать
не той лишь,
с которой венчанный.
Своя ли,
чужая ль жена
или мать -
рабочий, вниманье женщине!
В принципе у него оказалось очень много по настоящему образных, ярких стихов. Насыщенных и интересных. Это конечно не "мой" поэт. Но тем не менее, я не могу понять от чего раньше не видела нигде в нем красоты или смысла. Очень понравилось начало у "Nonre-Dame". А дальше чушь...но образность первых нескольких строк потрясает . У него такие необычные , необычайные подходы к образу, что я иногда теряюсь. Раньше я этого просто не замечала в нем. Потому что отвергала его крикливое "Ура! ДаешЬ, врешь , за горло не возьмешь..." и другие ти-ли ти-ли...О Есинене он конечно круто "насаждать Есенинщину, деревеньщину в лайковых белых перчатках..." Смешно конечно...В деревнях и цилиндров не носили конечно. Но все равно....Ну действительно ж природный поэт...мой любимый анекдот " - Ой, товарищ Маяковский, прочтите нам свои стихи, а вы можете сочинить на ходу?
- Могу. ( протягивает руку, оглядывается кругом, видит тело в канаве)
Лежит
Безжизненное
тело
На нашем
жизненном
пути
тут тело зашевелилось, вылезает мятая физия с растрепанными волосами и слабо машет рукой на них
- Ну а тебе какое дело?
Идешь с бля..ми и иди.
Маяковский хмурится, подхватывает барышень под ручки...
- Дамы, это Сергей Есенин, идемте отсюда".
Ну было у них противостояние. Все помнят, все знают. Но Маяковский даже в стихах по нему прошелся. А ведь насквозь лиричный и природный Есенин действительно считал себя, а может и был на самом деле "последним поэтом деревни". Странно все это...Не ужель Маяковский так истово любил дело революции, что не видел, что Есенин не против самого процесса изменения к лучшему, коль уж на то пошло, просто видимо считал, что поэзии не место на транспарантах... Кто прав? Там и тут живая жизнь. Впрочем поэзия как таковая всегда жизнь...как и литература в целом.
Сегодня мне снился Гошка. видимо от того, что на днях я вспоминала о нем. Снился со своей мамой. Что примечательно, я ни его маму, ни маму Игоря Ойстраха не знала. Всех мам своих мужчин знала. И Миши Потапова, и Дениса Евстигнеева, и Игоря Рукавишникова, даже друзей и тех и Антоши Гришина (соседа моего по дому родителей)и Вовы Амплеева, и Леши Кутергина. и Даже Тохи Лемехова. А их нет. Ни Гошкину, ни Игоря Ойстраха.
Конечно, раз я ее никогда не видела, то как бы она могла мне снится? Но мое воображение нарисовало ее во сне само. Невысокая женщина, кость чуть более крупнее моей, пошире, а сама худая, не тощая, но не в теле. И волосы крашенные похоже , что хной, концы волос иссечены и кончики отдают в рыжину. При этом ни то сами по себе такие волнистые и пушистые, ни то химия не сошла до конца. Чуть ниже лопаток. Никак не завязаны кажется. может только заколки какие. И совсем не старая, выглядит лет на пять, может старше меня. Ну может чуть больше. Но усталая. В простом очень платьице. Что-то синее с красным, цветы и полоски. И кофта темная сверху, как сейчас многие носят.
Я как-то шла по делам своим во сне, и не собиралась к Гоше и вообще кажется о нем не думала. А ходила по работе. И надо было в офис. Я зашла , а там Гоша, работает. Растерялась. А он обрадовался. Разговорились, спросила про Настю. Сказал разошлись. Живет по прежнему в офисе. И видно, что офис жилой. Рубашка мятая на стуле, чрез спинку. Ширма перегораживает деловую часть от жилой. Мы так тепло и дружески общаемся. Он ходит по офису, суетится. Улыбается. неожиданно , мы обнялись. И тут его мама пришла, меня сначала не заметила. Я за ширму, в сторону отошла, стала прическу поправлять, рубашку поправлять. А она стала ему пуговки на рубашке застегивать - "вот" - мол - "я тебе покушать горячего принесла." Протягивает ему пакет и там такой ресторанный контейнер, пахнет мясом и картошкой. И чем-то еще вкусным. Она спрашивает все его - "Много ли работы, почему такой неопрятный, ты когда отдыхал, когда домой заедешь?" А тут она меня заметила, я поздоровалась и спряталась за ширму. А она тихо спрашивает - "Гоша, это твоя девушка?" Он что-то ответил, я вслушивалась, пыталась понять, что он говорит, о чем они говорят, но они говорили тихо. И я не могла понять, что он ей про меня отвечает. И очень расстроилась. Мне хотелось знать, что он скажет про меня маме. Они долго о чем-то говорили и я проснулась. Странно конечно. Увидеть во сне женщину, которую даже никогда не видела. Наверно она выглядит то совсем не так. Хотя кто его знает как. Я же ее никогда не видела в жизни. Вот так.
Мне примечательно, что еда снится. Кушать я хочу.
Другие статьи в литературном дневнике:
