Берем
Тот Кто Рядом
Тающей снежинкой
На руке приснится,
Крохотной слезинкой
Увлажнит ресницы...
Мимолётным вздохом
Там, на грани слуха,
Шепотком случайным
Чуть коснётся уха;
Ветерочком тёплым
Волосы пригладит
И потреплет даже
По щеке погладит...
Он такой прозрачный,
Тот, кто с Вами рядом,
Он такой невзрачный -
Он же с Вами рядом!
Он вам будет сниться
Яблоневым садом
И цветущей вишней
Тот кто с вами рядом.
Только бы вы были
Верили и ждали,
Только бы любили!
Он - ваши печали...
Он ваши печали
Горести и слёзы
По весне рассыплет
Ветками мимозы.
С ним снега, сугробы -
Как в ромашках поле!
Наивысшей пробы
Он Вам дарит волю!
Великий Тот
Все умерли, а он живёт
Под синим небом Австерлица.
Лежит и, может, матерится,
Как если бы он звался Тот.
И уж который век идёт,
А там повсюду кровь дымится
И груды тел; живые лица
Неразличимых, но людей;
Наполеон на барабане;
Гремят орудия и ранят,
Кромсают ядрами коней...
А посредине князь Андрей,
Впервые в жизни видит небо!
И в этом небе облака...
Ну, каково? А чья рука
Причём, совсем не ради хлеба
Изобразила это небо,
И это всё живёт пока?!
Нет, о графинечке не будем
Назло красоткам наших буден.
Другой пример: кому нужна,
Кому сдалась бы эта Троя,
Тем более её герои,
И кто бы помнил имена
Всех этих выскочек Эллады
Агамемноновой бригады?
Но вдруг нашёлся Архимед...
Нет, это что-то там из ванны...
Неважно, всё идёт по плану
Буде он трижды Википед!
Итак! Заткнитесь, не Итака!
Едва начнёшь, любой собака
Вдруг станет умником на раз
И всё испортит... Не о вас.
Мы о создателях героев,
Богов, Афин, Микен и Трои
И даже Спарты, где была...
(Назло красоткам нет, не будем,
Наоборот, её забудем,
Как все любовные дела).
Мы о создателях преданий,
Различных мифов, может, Вед...
Акынах Яхве! Их стараний,
Их знаний и ума побед!
Ещё пример: придуман Тот.
Так, не по делу, по приколу.
И вот уже по протоколу
Потребовал: "Великий Тот"!
Как видите, подлец живёт,
Повсюду раздаёт советы
Кого-то любит и за это
Ласкает и, наоборот,
Ругает тех, кого не любит,
Себя же тешит и голубит,
Хотя, кто есть? А ничего.
Но мы же создали его!
Мы не ценитель: есть халтура,
Но всё же есть литература!
За ней, уподобляясь богу,
Стоит какой-нибудь творец,
Созданий ветреных отец,
И собирая их в дорогу
На подвиги благословит,
И развлечёт, и удивит
Не только сброд иной столицы,
Но и державные в ней лица.
А, что он есть среди живых?
Всего лишь буковками стих.
Рождественская картинка
Над водами пылающий закат.
С его лучами облако резвится:
То отражает их ему назад,
А то на воду. В общем, веселится,
Играя спектром на своих боках
От жёлтого до синевы глубокой;
Нам кажется, ему не одиноко,
Но кто там разберётся в облаках?
Под облаком громадный океан.
С утра набушевавшись возмущённо,
И пошвыряв кораблики всех стран,
Но к вечеру, считая, что довольно
Лениво плещет мелкою волной.
Он тоже весь наполнен синевой,
Прикрывшей черноту бездонной дури,
Но, не жалея для волны лазури,
От щедрости дополнил бирюзой.
На берегу, наискосок закату,
Присела пара на валун гранитный.
Она смотрелась как-то виновато,
А он казался несколько сердитым.
То пара исчезающего вида
Семейства тотов - самка и самец.
Наверное, полюбоваться видом
Они решились вместе, наконец,
А может быть иное что случилось.
К примеру, океан позвал на встречу,
А может облако; и даже если вечер,
То вряд ли мы бы очень удивились.
Она была вполне ещё и даже...
Весьма-весьма собою хороша!
Он тоже не казался нам погашен...
Так вот, они явились не спеша,
Присели вместе как-то осторожно
И он уставился на облако. Возможно
Прельстился красотой его, она же
На океан - он показался краше.
И тут немедля что-то приключилось:
Закат малиново на облаково брюхо
Обрушился - она насторожилась,
А он ни бровью не повёл, ни ухом.
Но облако уже послало свет
На океан и тот весь заискрился
Зачем-то розово. Тут всяк бы удивился,
Мол, как возможно, но самец же нет -
Он хладнокровно принял этот цвет.
Но вот его рука непроизвольно
К ней потянулась и она невольно
Клониться стала как-то головой
И голова та, вдруг, сама собой
Легла самцу удобно на плечо.
Закат пылал и сыпал горячо
Неотразимо жаркими лучами,
И отражалось розовое пламя,
По скалам всюду. Заплясали блики,
Заволновался океан великий
И тихо самке что-то прошептал,
В момент, когда ей ножку целовал.
И самка улыбнулась благодарно,
Прощая что-то, прикрывая веки...
Среди стихий, на камне, лучезарно
Взошло простое счастье человека.
Вначале было слово
Тот как узнал – немедленно решил,
Найти такое слово на планете!
И как он до сих пор не совершил
Божественное что-нибудь на свете?
Вначале было слово. И одно...
Всего одно-то слово! Но у Бога...
А у людей их сколько? И оно
С другими перемешано, их много!
Как же найти? По миру языков
Наразводилось - тяжкая работа.
Но отступать? Великий не таков,
Чтобы работа устрашила Тота!
Сначала нужно выделить язык,
Которым Бог изрёк вот это слово.
Конечно русский! Тот к нему привык,
Да лучшего и не найти другого.
Другие, например, неблагозвучны
И на язык не очень-то приятны.
Тому виною Вавилонский случай,
Поэтому они и непонятны!
А то одно, что сотворило мир...
Различных тварей... тьму и свет... Однако!
Перелопать хоть тысячу Стихир,
А такового не отыщешь всяко.
Но логику ничем не удивишь -
От Бога слово будет много весить!
А если так, то остается, лишь
С весами разобратся в этой смеси.
Тот взялся за работу: то на свет,
То через воду, то на запах, звук
Их проверяет, изучая цвет,
И трудится, не покладая рук.
О, сколько их! И разные такие...
Порою непонятно что и значат.
Бывают лёгкие, на вид совсем пустые
Прозрачные, как призраки удачи.
То переделаны, то в патине веков,
То в наростах лишайников и смыслов
То валуны, то галька мелких слов...
Пора бы все на чаши с коромыслом!
Весы сюда, полцарства за весы!
Анубис, дай, зачем тебе отныне?
Кого там взвешивать? Те все тела пусты,
Как эта, вот, ливийская пустыня!
А эталон? Где веса эталон?
Где это слово с признаком творенья?
На чашу не поместится вагон
Пустопорожнего вранья стихотворений.
Такое слово призвано творить,
Прорваться светом, чтобы пали тени,
Поднять упавших, чтобы снова жить,
Влить силу в задрожавшие колени,
Развеять сумрак в закоулках душ
Чтоб на просвет, как воздух были чисты,
Чтобы жена была, и чтобы муж
И дети их, надеждою лучистой.
И создан дом, при этом доме сад,
Чтобы земля как дом была уютной,
Чтоб солнцем наливался виноград
Лишь для веселия на жизнь, а не минуты.
И был бы труд, но только для души,
Для совершенства созданного тела,
И чтобы разум не затмился, не грешил
И чтобы слово снова стало делом!
Тот не сдаётся, гордый как «Варяг»
Сражается с безбожными словами.
Вставай Россия! Если ищет всяк,
То мы найдём. Победа будет с нами!
Мы русские
Какое счастье, мы - Россия!
Какой восторг - мы были, есть!
Мы гордый флаг наш не спустили,
Всё те же наши - ум и честь!
Мы - до последнего осколка
Гранаты, если мы в кольце...
Всё так же нежно, хоть и колко
О бледности у вас, в лице...
Мы те же, волей наших предков,
Мы так же, как всегда, верны...
И хорошо, что вслух мы редко
Гордимся верностью жены!
Отечеству и материнству
Бесчисленных полей, морей...
Не порицая ваше свинство,
Когда вы к нам со всех щелей.
Быть может ваш особый запах,
Прельстит кого-то, или нет;
Но только в нежных наших лапах
Надёжно хрустнет ваш скелет.
Отец
Рождённый бесконечно одиноким,
Как это может быть среди живых?
Тот смотрит в окна будто ждёт кого-то,
Кого он ждёт, кого из дорогих?
Быть может друга? Нет такого друга,
Который заслонил бы небосвод
И для него не родилась подруга,
А он всё ждёт, как стража у ворот
Забытой крепости; вдали от караванов,
Среди пустыни, где лишь бедуин
На горизонте промаячит рано
И растворится в мираже равнин.
Тот вспоминает: был когда-то сыном
И целый мир вмещал его дворец,
В котором с ним играл его единый
Большой как мир со звёздами отец.
Как измельчало всё, как изменилось...
Стал дом подобен тесному ларцу.
И было ли? А может всё приснилось?
Но Тот скучает очень по отцу.
Ещё не вечер
Ещё не вечер, милый друг!
Хотя пора косить отаву
И осень красит наши травы
В цвета потери и разлук.
Пусть наша юность отпылала
В дымах акаций и сирени,
Пусть ручейками отжурчала,
Но не закончились апрели!
Они приходят вновь и вновь
И нам знакома эта ярость,
Что гонит зимнюю усталость,
Когда в нас целится любовь.
И мы готовы, мы готовы!
Принять опять её на вдохе
Сгореть и возродиться снова,
Не подбирая эти крохи,
Что вдруг из жалости бросает
Отмерявший нам кто-то век.
Богоподобный человек
Велик уж тем, что выбирает
гореть ему, или дотлеть,
Согнуться ли, расправить плечи,
Ползти на брюхе ли, лететь.
Мы выбрали. Ещё не вечер!
Красивый зверь
Когда Зима прикроет тихо дверь
И бал Весне, проснувшейся, уступит,
И Женщина, красивый, сильный зверь,
Вдруг замурлычет и глаза потупит;
Когда невзрачный, серый соловей
Всех радужных пернатых перекроет
Неистовой мелодией своей
И сердце Тота защемит, заноет:
Он улыбнётся этой птахе малой,
Что страстно о бессмертии хлопочет
И род его, от вечности усталый,
Быть может, продолжения захочет.
Пой, голосистый! Да не пресечётся
Твоя мелодия в грядущем и на звуки
Красивый зверь однажды улыбнётся
И передаст ребёночка на руки!
***
Другие статьи в литературном дневнике:
