Берем
На смерть Иакова
Япошке нашего сердца, соболезнуя...
Он говорил ей - Я библейский
Тысячелетний попугай
И ты меня моим еврейством
Не допекай, не донимай!
Меня Рахиль, моя прабабка,
Иаковом звала сто лет,
А ты мне - Яшка, дай же лапку...
Я кто? Мыслитель и поэт,
Я есть богов крылатый гений!
Я, я... И тут же замолчал,
Разинув клюв и зеленея
В экстазе творческих начал.
Тому причиной стала швабра
В её не слабеньких руках.
Трибун в пике с карниза храбро,
Она за ним на каблуках,
В итоге: топот, вопли, перья;
Упавшей вазы жалкий стон;
Во всё хорошее безверье
И грусть-печаль со всех сторон...
Он дважды прыгал с небоскрёба!
И дважды чудом выживал.
Он понимал - любовь до гроба!
Но гроб его не принимал.
И принял раб судьбу покорно:
Клевал с руки, пил с губ вино;
Так в мегаполисе тлетворном
Уж издревле заведено...
Она ушла в бутик с подругой,
А в два пятнадцать к ювелиру.
Иаков к сакуре упругой,
Оставив пышную квартиру...
Присел задумчиво на ветке
Ещё не чувствуя прохладу,
Пока в окне соседнем, в клетке
Резвилась глаз его услада.
И, размечтавшись, погружался
Всё дальше в дивный тихий сон...
И тихо околел. Подкрался
Вечерний сумрак; из окон
Полился свет, упали тени;
В переплетении ветвей,
Как на гравюре замер гений;
И не было его мертвей.
Итак, погиб, ушёл Иаков!
К чему стенаний дикий вой,
К чему злословие и враки?
Иаков больше не с тобой...
Ванька, Вишнёвая и Тот
Здесь тепло и уют,
И горящая лампа в окошке
Ванька Жук, разомлев,
Попивает вприкусочку чай.
У порога, небось,
На гостей умывается кошка
И будильник на пять
Перешёл как-то так, невзначай.
Натюрморт на окне
Ну, почти, как из "малых голландцев":
Благородная твёрдость
И звонкая хрупкость стекла;
И горящий фитиль
В наверху закоптившемся глянце...
Но минута опять,
Как слеза, по стеклу потекла.
Ванька Жук по столу
Потихонечку стал барабанить
И нервический вздох
Посетил молодецкую грудь:
Он хотел бы ничем
В этот вечер себя не поранить,
Но никто для любви
Не укажет спасительный путь.
А она там бежит
За окошком по стёжкам-дорожкам,
А кругом намело
И стоит очарованный лес...
Это вам не июль,
Прогуляться по лесу с лукошком -
Здесь гуляет луна,
Да зверьё, да ещё этот бес.
Это, знаете, Тот,
Этот старый шатун в самоволке.
Он целует в снегах
Губы-ягоды мёрзлых рябин
И никто не пальнёт
По злодею хотя б из двустволки,
Хоть надёжнее был бы,
Вы правы, друзья, карабин.
Тот, конечно, узнал
Теплокровное нечто, живое,
И за толстой сосной
На добычу свою сторожит.
Существо он не то,
Чтобы злое, он просто такое,
Что не может никак
Пропустить, если что-то бежит.
По дорожке она...
Бледнолицая в небе - за нею.
А вокруг тишина!
Не трещат от мороза стволы...
Промолчала сосна,
Что таит за собою злодея,
Проглядела луна
И уснувшее эхо скалы.
Под сапожками хруст,
Полы шубки её нараспашку...
Зацепил было куст,
Мол, куда ты такая бежишь?
И вишнёвые губы...
Куда ты с такими, бедняжка?!
И предчувствием тем ли,
И точно к тому ли, дрожишь?
Здесь тепло и уют
И будильник по имени "Слава".
Ванька Жук за столом
Безнадёжно в окошко глядит.
А в лесу в тишине,
Упиваясь вишнёвой отравой,
Угорает в любви,
Тот который её сторожит.
На смерть Клёпы
Эх, кто бы поверил! Тоскуем...
Совсем же недавно была!..
Мурлыча, или же воркуя,
В священное место звала,
Где тихо урчал холодильник
Со всем этим счастьем её...
А утром, пожалте, - могильник!
Картон да пакет... Вороньё
И то не успело на тризну...
Гонимый отчаяньем Тот
Вдолбился на локоть в Отчизну,
Ещё на один и: "Сойдёт"
Решил... Онемевшие пальцы
Холод подснежной земли
В холмик... Ни волки, ни зайцы
Видеть того не могли...
Ворон
Он апатичен, вял и мрачен...
А не перед кем! Потому
Все то, чему был предназначен
Втихую сдал по одному.
Плечо же рыцаря и друга
Давно считает за насест...
Глядишь, и курица-подруга
Вспорхнёт в какой-то благовест.
Иных уж нет... И те далече...
Тот понимает пустоту...
Креста, пожалуй, всё же легче -
Потерпим старца маету...
Белла
Труба торчит свечою поминальной
На весь завод и всё, что было в нём...
Торчит и Тот на весь дворец хрустальный
И хоть бы кто... Но никого кругом.
Совсем труба на этом дивном свете;
Ни друга, ни подруги. Что с того,
Что где-нибудь вовсю резвятся дети...
Глядит - очнулась муха... Ничего...
Ну, нифига-се в этот чудотворный
Совсем не чуждый нам Николин день
Подсунуть сувенирчик столь позорный!
Тот муху раздавил... И нем, как пень,
Взглянул на небеса. Решил - не стоит...
Хрен с ними, со всевышними, он сам
Себе отраду как-нибудь устроит
И не в укор, не в пику небесам,
А для себя, поскольку так уж вышло,
Что выпал снег и всё белым-бело;
И колесница без коней, без дышла
Летит сама-собой! Не помелом
Тот правит в дали этой снежной пыли
И не в какой-то Баб-Яги бутик,
И не туда, где все о нём забыли,
И даже не туда, куда привык,
А просто ради снега, чтобы были
Движение и скорости отрада,
И чтобы псы с досады вслед завыли
Ну, а в салоне - для души награда,
Быть может неуместная для дела, -
Взрывная, антикризисная "Bella"!!!4
.
Еще раз Bella
Быть одному изрядно надоело.
Глухая ночь... За озером огни...
И Тот включил стремительную "Беллу"
Да ну их нахрен ночи все и дни!
Покой счастливых, муки безпохмельных
Расчётливых и пакостных дельцов,
Латифундистов местных, безземельных,
Ворюжек мелких, прочих подлецов...
Пусть разорвутся к черту все расчёты
На то, кого с утра они порвут, -
Сегодня Тот свои сверяет счеты
За потрясающие несколько минут...
Да-да устал... Конечно надоело!
Так пусть вспорхнёт над водами душа,
Оставив притяженью это тело
Пока тут музы таинства вершат!
И вот взорвалось водное пространство
От дикой мощи скромных децибел
Восторг души, - прекрасное убранство
Для всех на свете превосходных Bell...
Подарок
Владимиру Васильевичу Гоголю
с благодарностью за подарок.
Эка безделица. Случайно
В подарок был преподнесён
Нам в колокольчике хрустальном
Чарующий хрустальный звон.
И если вдруг печаль случится,
Или же в горле встанет ком,
Берём за хвост хрустальный птицу
С резным хрустальным гребешком:
Ударит крохотное било
В хрустальный свод и поплывёт,
Тревожа дремлющую силу,
Кристальный звон под небосвод.
Хрустальный колокольчик
Раннее утро, белые ночи...
Женщина мимо, во сне...
Но отозвался хрустальный звоночек,
И зазвонил по весне.
Серое утро. День-то рабочий.
А колокольчик звенит...
Душу ласкает, ухо щекочет,
Сердце тихонько щемит.
Тучка
Не прилетала тучка золотая,
Не увлажняла борозды морщин...
Утёс устал, столетия считая
От тех минут, когда был не один.
И никого, хотя бы рядом, сбоку...
Всё так же безнадежно одиноко.
Багиру Тоту!
Весна... Крестьянин торжествуя
В оглобли заправляет "форд"...
И вот летит колёс не чуя!
Естественно, попутал чёрт.
Да, диспозиция ни к форду...
Великий Тот не земледел!
Возможно, что не в ту аорту
Стаканчик сдуру залетел,
А может быть и что другое,
Поскольку, всё-таки, - Весна!
Эх, кто же сердце успокоит?
Услуга платежом красна...
А сколько их, услуг прекрасных,
Тот мимоходом сотворил?
И сколько взоров женских, ясных
Надеждами не отравил?
Весна однако, беспокойства...
И ни одной Багиры нет!
Чтоб эти от весны расстройства
Заговорила бы в момент...
Пророк
Человек с хорошей памятью и аналитическим умом равен пророку.
(из нумерологии, кажется)
Великий, как известно, аналитик...
При нём, пока, и память не чудит...
И в тишине от всяких свар политик
Ведёт себя, пока-что, как пиит...
Однако, наблюдает за природой!
И что он видит? Ровно каждый год
Вслед за холодной слякотной погодой
Приходит снег... и долго так идёт...
Нашествие не устрашает смелых,
Тем более пророческих натур...
Когда скучнеет жить на фоне белых
И ледяных сосульчатых фигур
По скрытому от праздности закону
Взамен жестокосердности метели,
Но строго, по научному канону,
Является тепло... И вот они, капели!
Проталины повсюду, мокрый лёд...
И повторяется всё это каждый год.
Экстраполируем (наука blя, а как же!)
Последовательность эту на народы:
Включаем память и анализ даже
(сравнительный) в научные методы
И что опять же видим? А войну!
Бог весть откуда, но припрутся орды,
Окучивши с окрестностей шпану,
Назвав "нарiдами" привычные народы
Покушать шпик ли, или просто сало
Прут на Россию! Так всегда бывало,
Как и теперь... Но то напрасный труд,
Как и всегда в России их побьют!
Эргар
Нам очень жаль, мы по нему скучаем...
Не каждый раз случится человек,
Который просто так незабываем;
Обыденно... Но иногда навек!
А иногда на очень многи веки
Припрется в мир ну, невесть кто такой...
И очень, очень многим человекам
Каким-то образом нарушит весь покой!
Тут личное... Не призывая Тота
Поскольку и без Тота есть кому
Посожалеть... Да и на слёз нет квоты
Лей, хоть залейся... Плачем потому...
Слово
Вначале было слово...Но у Бога...
Он этим словом чудеса творил!
У Тота же тех слов ужасно много, -
Вот ими и угробил что любил.
Камень
Чего нам только не хватало,
Так это осени унылой...
Холодной, голой и постылой
В которой ветренно и вязко
Плюс серые повсюду краски,
Что в тучах наверху, что водах
В каких-то ветреных разводах
С прибрежным рыжим камышом;
Изрядно подлым голышом,
Который долго караулил,
Чтоб наши ноги соскользнули,
И чтобы каменюка эта
Зачла падение поэта
Себе в заслугу перед миром
Как укротителя в стихире
Известнейшего Вере фата
В словесных спорах акробата
Наперсника прекрасных дам...
А неча верить валунам!
Другие статьи в литературном дневнике:
