Берем
Великий Тот
Как прежде, Мюллерсон не любит,
Магвайер гордый не зайдёт...
Тщеславие грызёт и губит
И вот - пропал несчастный Тот.
Родная Зависть присосалась
И кровушку из Тота пьёт -
Погиб поэт! И что осталось?
Поэтом брошенный народ!
Везут на дрогах похоронных
Сто килограмм былой любви,
Желаний столько же нескромных
В тельцах свернувшейся крови.
Рыдают вдовы, дети плачут
К ним не сойдёт Великий Тот!
В краях охоты вечной дача,
Которой нет при жизни, ждёт
С Новым годом!!!
В Новогоднюю ночь Новогодней игрушкой
Вдруг заявится Тот и повиснет на ёлке,
Отражая в себе лик счастливой подружки
И купаясь в пьянящих еловых иголках.
Никого ни к кому, никогда не ревнуя,
Но блистая в строю новогодней гирляндой,
Вдруг на губы падёт в Новый год поцелуем
От кого-то, что рядом, под грохот курантов.
В шаловливом прикусе привычного мужа
Вдруг узнает Полина проказника Тота,
Обнимая, шепнёт: «Ты такой мне и нужен
Каждый час и всегда... и не надо кого-то...»
Да что за ритм? Что это за паскудство?
Кому здесь нужен полудохлый Тот?!
Плесните в эту чашу безрассудства
И пусть подохнет, если не живёт!
Пусть явится на Новогодний бал
Как и положено блистательному Тоту
С гербом и в перьях – пан или пропал!
И непременно соблазнит кого-то!
Пусть в офицерской выправке героя
И ветерана войн и революций
Почувствуется грациозность строя
И содрогнутся дамы от поллюций!
Пусть в этом натиске, несокрушимой мощи,
За ним встаёт огромная страна
И враг почувствует, что ничего не хочет,
Клыки припрячет грозный Сатана!
Пусть явится! Тот сразу же явился
Безукоризненно прилизан и одет:
Сегодня в смокинг Тот принарядился
И в сапоги, манкируя штиблет.
Державной поступью проследовал к стакану
Его с такими же, налитыми, прибрал
Прозрел красу и обнаружил Яну
Снегурочкой... и тут возликовал!
- «Сударыня! Позвольте же, мадам,
Один лишь тур! Вам ничего не стоит.
Ни слова, леди! Вижу по глазам.
Всё это – да! О, нет, не беспокоит!»
Какой был вальс, переходящий в танго!
На грудь высокую не раз ронялся Тот
И Яна гуттаперчево по флангам
Вилась вокруг – то взад, а то вперёд.
Защиту женскую безжалостно обрушив,
Распалась вековечная броня!
Забыты вместе с благоверным мужем
Хозяйство, дом и вся её родня.
Последний такт, раскланявшийся Тот
Уже летит к вдали от всех стоящей
И с кем-то очень важным, говорящей
О важном Юле. За руку берёт
И что-то врёт безбожно, вдохновенно,
Зато с такою верой безоглядной!
Что Юля, посмотрев проникновенно,
Хоть не поверила, но согласилась – ладно!
Конечно, хмыкала, косясь на галифе
Пытаясь бабочку с ним увязать на шее,
Но, оказавшись близко на софе
Забылась и почувствовала – млеет!
И в изумлении увидевши бокал
Уже пустой и два другие тоже,
Решила сбить дымящийся накал
И сделалась суровее и строже.
А между тем повсюду вездесущий
Тот не справляется и это в Новый год!
Должно быть чудо, боже всемогущий,
Так пусть оно сейчас произойдёт!
И Тот взорвался тысячей фонтанов
Шампанского, хлопушек и шутих,
Дурманящих, пленительных обманов -
Их столько было! Сколько будет их!
И падая на головы, на плечи
Мишурной радостью, ликуя и дразня
Всех с Новым годом, милые! До встречи!
И не забудьте в праздниках меня!
Ларе Зориной
Тот умер бы, как бешеный корсар,
Оторванный от рома вымпелами,
Несущимись на встречных парусах,
Вопя в который раз: "Удача с нами!"
Но есть одна с вишнёвыми глазами,
С которой повстречаться - просто честь!
И Тот живёт, чтоб иногда стихами
Улыбку вызвать. И такие есть!
Не такая
Нарочитая скромность наивной гордыни
Одиночества следом прошлась по росе.
Но в какую-то рань полоумной графиней
Снизошло на тебя - не такая как все!
Не такая, мой свет, все мы здесь не такие,
Но сплочённые в массу коленок, локтей
Мы росинка к росинке и вот же - стихия!
Многоликое стадо и общность людей.
"Не такая" всегда перейдёт в никакую
Многогранность легко переходит в голыш
Тот, в который стихии прибой отшлифует
О таких же гранённых. Ты слышишь, малыш?
Многогранный в былом уже кругло лоснится
В пене брызг среди прочих, такой же как все.
Бриллиантом гранённым себе только снится
Преломляющим свет в первозданной красе.
Так скажи почему отвернулась от Тота,
Что тебе сочинила гордыня твоя?
То ли мелких обид одолела тошнота,
То ль чего покрупней шевельнулась змея?
Тот
Великий Тот, найдя себя в капусте,
Было решил, что заново родился.
А если так, то места нет для грусти
И с этой мыслью Тот приободрился.
К тому же в этой зелени салатной
Живительной полезности для кожи
Полным-полно и Тоту безвозвратно
Пристало быть красавчиком, похоже.
Отныне он не будет бегать, нет!
По женщинам, чтобы повосхищаться
Их красотой и улучив момент,
Собой на фоне дам порисоваться.
Не для того прошёл тяжёлый путь
Реинкарнации и возвращаясь в тело
Уж он без женщин этих как-нибудь...
Любить их в прошлой жизни надоело.
Тот засмотрелся в зеркало – подлец!
Герой, красавец и орёл мужчина!
Теперь с Вишнёвой сразу под венец
Не обвенчаться ни одной причины!
А Яна как же? Ох, как хороша!
И томно так, припомнилось, вздыхала...
Куда бежать? Не выйдет ни шиша!
Оливочка, опять же, приглашала...
А как Савицкую оставить и кому?
Там же такие... покажи лишь палец
Оттяпают по локоть. Никому
Не верит новоявленный страдалец!
Алхимик Юлечка от горечи такой
Вдруг приготовит вкусную отраву?
А Тот и выпьет... и прощай герой
Вкушай под камнем вечный мир и славу!
Любить одну, пожалуй, многовато...
А если всех – так это в самый раз!
И пусть настигнет грозная расплата
За обожание чарующих зараз.
Пусть сокрушится жертвенный треножник
Перунами и оборвутся струны,
Но этих женщин обожал художник
Им посвящал пленительные руны.
И Тот падёт и снова возродится
Не пресечётся род стишиный, значит.
Глядишь, стихира юно колосится
Стихами новорожденными плачет.
Снежинка. Дмитрию Шенигину
Легко ложатся праздных слов ужимки,
Но очень трудно важное сказать
Невыразимое, как этот путь снежинки,
Который невозможно предсказать.
Она, быть может, на щеке слезинкой
Дрожала... испарившись, вознеслась.
Могла бы благодатною дождинкой
Вернуться, но снежинкой воздалась.
Последним вздохом, чем она была?
Дыханием огромных океанов,
Пролитым чаем на углу стола,
А может паром над горячей ванной?
Что уносила в небо, код беды?
Или наоборот, большого счастья?
Её рисунком прошлого следы
Легко коснулись твоего запястья.
Резвясь, ликуя, лепит детвора
И радостно швыряется снежками
Из них один лишь со всего двора
Задумчиво следит за небесами.
Задав вопрос, начнёт искать ответ
И если ищет целеустремлённо
Мы радуемся – родился поэт,
А может быть, на счастье нам, учёный!
Гениальность
Куда девалась наша гениальность?!!
Ну, стоит на минуту без присмотра...
И вот она, печальная реальность -
Уже ушла и там нашла кого-то!
Всё потому, что в этом женском роде
Одни неверности бытуют изначально!
Вот был бы гений - он вернее вроде...
А с бабами как ни крути - печально.
И что теперь? На чём творить стихи
Без главного в закваске компонента?
Она ушла в стихирские верхи,
Не упустив удобного момента.
Там в рейтингах красуется, зараза!
Сверкает глазками и выставляет ножку...
Великий превратился в дикобраза
И в ярости жуёт стихов обложку!
Костры
Полыхают костры. Ритуально сжигаются листья.
Облетевшие кроны останутся жить до поры.
Ну, а нежность былая к зиме все деревья очистит
Холодам оставляя шершавую грубость коры.
Полыхают цвета полнозвучной осенней палитры.
Это праздник итогов да время плодов и надежд.
И военный оркестр в старом парке расставил пюпитры
Оградив себя формой от пёстрых гражданских одежд.
А в осеннем порту заждались корабли у причала
Очень узкие сходни для тех, кто уходит один.
Расставаний и встреч прижигает концы и начала,
Горький дым от костров населяющих память картин.
Нам бы тоже...
Нам бы тоже хотелось с такой
Неприступной, роскошной, богатой.
В те глаза с неизбывной тоской
Увядания, в горечь утраты
Заглянуть. И в печаль вековую
Каждый год умирающих листьев
В их природу извечно живую,
Воскресающей свежестью чистой...
Нам бы тоже в холодной ладони
Распознать тот глубинный пожар,
Что, сжигая багрянцем, застонет
И рассыпет рябиновый жар;
Нам бы тоже, шалея от взгляда,
От румянца оживших ланит,
Пламенея от мысли быть рядом
Когда танец пургой откружит,
Когда бёдра коснутся упруго
Под опасную близость лица
Догорать, наслаждаясь подругой
И за милость восславить Творца!
Разбитое корыто
Великий Тот в мерцании светил
Решает очень трудную задачу.
В который раз, но так и не решил
И сделался немедля сух и мрачен.
От сухости не пишутся стихи,
Увяли мысли, словно орхидеи;
С задачей этой, как с петлёй на шее
Приговорён великий за грехи...
И нет решений, нет ни одного!
Тот на Луну посматривает строго
Вселенная со звёздами и боги
Не радуют. И это ничего -
Всё только злит безудержного Тота!
А он хотел всего не так и много -
У слишком избирательного бога
Перехватить несложную работу.
И всех немедля осчастливить, сразу!
И чтобы каждой башмачок хрустальный,
И принц совсем живой, не виртуальный
И по-полцарства парам по указу...
Вот тут и обнаружилась прореха,
Кто подданными быть тогда захочет?
О счастье этом видно зря хлопочет
Великий Тот. Нет, не видать успеха!
А как же счастье? Тот спросил поэта
Известного когда-то дуэлянта,
Повесу, бабника, в известном смысле франта
И он ему поведал с того света:
Что некогда была такая рыбка,
Но непростая рыбка – золотая!
Всё исполняла – до ключей от рая
И то была фатальная ошибка!
Поведал также о своей любви,
О ненадёжности и призрачности счастья,
О том, что высшее, небесное участье
Замешано на пролитой крови.
Задумался великий и надолго.
Как видно, в демиурги ему рано
Ещё свежи царапины и раны,
Разбитого рассыпаны осколки...
Перед глазами вздорная старуха
Куражится и всё ей мало, мало...
Казалось бы, чего ей не хватало?
Всего полно, а в голове разруха.
Великий Тот в мерцании светил
И при Луне, да и окно открыто
Почти что счастлив. Бед не натворил -
Его спасло разбитое корыто.
Х
Игра
Идёт игра. На кон любовь!
Не пропусти - лови удачу!
Сердца грозят разбиться в кровь
Гитара стонет, струны плачут.
На цепь сорвавшийся азарт
Не посадить и не старайся,
А в темноте колоды карт
Ждёт дама пик - не обольщайся!
У игроков холодный взгляд
Рука не дрогнет, бровь на месте,
Но что там, что? Идут подряд
Одни лишь крести. Только крести!
Сегодня в козырях сердца
Куда тебе туда, с крестами?
Улыбку с бледного лица
Холодным потом смыла дама.
Сеть сплетена незримых уз
Теперь, увы, не отвертеться!
Упал на стол крестовый туз
Убитый дамой знака сердца.
Тебе
Что же ты плачешь стихами
Сердце ночами изводишь?
Бьёшься с земными силками
Выход нигде не находишь,
Что тебе нужно в том небе?
Чем так милы эти звёзды?
Их не намажешь на хлебе
В будущей осени поздней.
Что же ты так раздразнила,
Душу умыла слезами,
Где эти чёртовы крылья?
Вот же - прибило дождями!
Крылья нужны для полёта -
Я же как бройлер на грядке!
Где носит этого Тота,
Надо призвать бы к порядку.
Он так летает высоко
Небо ему не в новинку,
Видит далёко, как сокол,
Не утаить и былинку.
Пусть полетит и узнает,
Кто же там плачет дождями?
Пусть, заодно, отрыдает
Счастье не бывшее с нами.
С нами оно не случилось,
Не постучалось любовью
Голубем в окна не билось
Стёкла не красило кровью;
Если ходило, то тихо,
Кошкой крадущейся к мышке.
Кто это "тихо" услышит?
Дождь барабанит по крыше!
Так не тревожь эти звёзды,
Душу мне раня стихами,
Поздно, любимая, поздно,
Всё захлебнулось слезами...
Незнакомка
Хрустящий снег, пылающие щёки -
Ну, прямо гений чистой красоты!
Куда летишь на каблучке высоком?
С каких небес сюда явилась ты?
Кому предстанешь и каким подарком
Такая вся, что задымился снег?..
Тут и луна вдруг высветилась ярко...
Ты как попала в наш унылый век?
И кто нас вывел на одну дорогу,
Где всё искрится при луне, блестит,
Где каждый пень уже внимает богу
И даже Тот, который вслед глядит!
Глядит туда, где пролетела ныне
Почти мечта на каблучке высоком.
Снег тает и стекает по морщине...
Так было и с утёсом одиноким.
Помнишь?
Помнишь?
Дожди запутали косы,
Поздно
Ты возвращалась домой
Рвала
Листву прощальная осень
Знала
Уже не будем с тобой.
Было...
Ушло далёкое лето,
Зноем
Ещё пылает щека -
Где ты?
Моя любимая, где ты?
И почему те рассветы
Не удержала рука?
Снова
Весна стучит в наши окна,
Будут
Уже другие дожди.
Двое
На запотевшие стёкла
Дышат
И пишут "больше не жди".
Серое платье
Тот брутален и груб,
Но с вороной на пару
Забралися на дуб
И терзают гитару.
Запоют о росе
На калине у тына
И о ленте в косе
Чернобровой дивчины.
О несчастной любви
Тот припомнил, ещё бы!
А ворона свои
Вспоминала чащобы,
А когда о свече,
О берёзе у клёна -
Вот тогда на плече
Разрыдалась ворона!
Когда шею крылом
Осенило объятье,
Тут накрыло, нашло
Это "Серое платье"
И на толстом суку
Завздыхали влюблённо
И уже ни "ку-ку"
Нежный Тот и ворона.
Другие статьи в литературном дневнике:
