/14.37./ Вот, я появилась, но пока опять не пишу. (Кстати, временную вставку о взломах и паролях из "Резюме" на "Стихах" и "Прозе" удалила я сама, - пишу сейчас, чтобы не было вопросов и сомнений.)
Прерываюсь. /16.44./
/17.00./ В записи 21.08.2013 я в цитате из "Е.О." добавила ещё и две предыдущие строчки - те, на которых "Света" тогда подняла брови, прежде чем выдать свою реакцию:
"Так люди (первый каюсь я)
От делать нечего друзья..."
Я решила всё-таки заканчивать самое актуальное. Попробую побыстрее разобраться с "Пупсевичем".
В последний раз я его упоминала 20.08.2013, там же - есть перечень всего, написанного ранее. Но - продолжаю.
Мы с ним больше не виделись, интереса у меня не было и, как говорится, "ничто не предвещало". Хотя изредка он позванивал. Интересно, что - в какие-то мои довольно тяжёлые моменты. Мысли о тотальном контроле мне тогда в голову ещё не приходило, так что я, конечно, считала это совпадениями. (Или его интуитивным чутьём к чему-нибудь нехорошему.) "Бардашков" тогда ещё не успел продемонстрировать мне "чудеса" "ясновидения" из США, когда я уже понимала, что это - не ясновидение, не бог-чёрт, а нечто совсем другое типа разведдеятельности ЦРУ, но поскольку всё это происходило уже после расправы надо мной в 2003 году и до моего появления в ФСБ (чем бы там последняя ни была), я опасалась свою реакцию выражать, всё понимая, но не желая пока нарваться. А тогда, ещё ДО этого ВСЕГО, на секунду факт "пупсевичевых" звонков, конечно, развеивал, но роли они никакой не играли и эмоций особых не вызывали.
(Оговорюсь, что что в приводимых далее словах именно на родителей я бы столько вины не вешала, тут всё сложнее, но всё же, Цветаева когда-то писала: "Любить - видеть человека таким, каким его задумал Бог и не осуществили родители. Не любить - видеть человека таким, каким его осуществили родители. Разлюбить - видеть вместо него: стол, стул." Учитывая, что любви как таковой там и не было, особенно при том, что почти сразу тогда появился Б.В., и я ещё раз узнала, что это такое НА САМОМ ДЕЛЕ, те "пупсевичевы" звонки и были для меня звонками стола, стула: очень неожиданно, очень прикольно, но пора своими проблемами заниматься.)
Не знаю, что уж там чувствовал он, но его "кураторы", видимо, замечали, что мне всё это - как-то уж очень по барабану, а их планы требовали чего-нибудь другого. Как-то он позвонил, сообщил, что в Минске заочно поступил в университет на философский факультет ("решил стать философом"). Образования у него было на вскидку - класса четыре сельской школы в Белоруссии (хотя формально десятилетку он, вроде, и закончил, но я ни с какого перепугу не планировала в это вдаваться), а в Минске речь, правда, шла о платном отделении. Мне это было всё равно, так что я тогда подумала, что кто его знает, - на платное, может, и поступит, а вот дальше... Даже у него в Германии денег не хватит оплатить ТАКОЕ (его) "обучение". Но вроде, хоть чем-то решил поинтересоваться кроме состоятельных баб и заграничных понтов. В том, что он даже приблизительно не имеет представления о том, что такое философский факультет и что такое быть профессиональным философом в отличие от хило-доморощенного "философа-Пупсевича", я не сомневалась ни одной секунды, - главное же заключалось в том, что у меня всегда находились более или менее важные или дутые, но СВОИ дела и переживания, и не до "Пупсевича" было вообще. На свою беду я сказала об этом одной тогдашней университетской подружке, которая долгое время была в курсе многих моих передряг. Опять же, я сказала ей о том "философском факультете" как о чём-то незначительном и казусном, а потом... Поом она была взята в обработку как практически все мои знакомые в СПб, резко изменилась, и уже НАМНОГО позднее по телефону оказалось, что она единственное что запомнила о "Пупсевиче" с самого начала всей истории - это философский факультет. Это уже даже склерозом не назовёшь, - это я уже вообще даже не знаю, что такое. (Вероятно, просто заказуха.) Уже после смерти моей матери мы говорили с ней по телефону, она вспомнила "Пупсевича", и единственное, что у неё осталось в памяти о нём - это... "философский факультет", - а я тогда даже вспомнить не могла, откуда он взялся, какой университет, и лишь после долгого разговора и моих попыток всё опровергнуть как ахинею, я действительно стала вспоминать, что он ведь когда-то мне такое говорил (а я - ей). Я бы и сейчас об этом не вспомнила, как о чём-то идиотском и проходном, если бы не тогдашний телефонный разговор с той "подружкой" по санкт-петербургскому универсиету (!!! - очуметь, что творится, - других слов не подобрать). Никакого университета, ни в Минске, и нигде, "Пупсевич", естественно, не закончил (и не начал), тема вообще отпала как уж совсем бессмысленная и забылась, но ей тогда пришлось объяснять, что на платное отделение-то он, может, и поступил, хотя я не уверена, что он мог сдать школьную программу даже на платное, - но всё бывает, - меня ведь когда-то саму засунули в Политех на радиофизический, и я представляю себе, как это делается (а учиться там я не стала, - ушла на филфак, который закончила уже абсолютно сама), но даже если он тогда куда-нибудь и поступил, то наверняка глаза вытаращил от ужаса, как только получил учебники для заочной подготовки, и ни на один экзамен уже просто не явился (глянув в эти учебники и никогда раньше в жизни не предполагая, что в ней зачем-нибудь вообще бывает что-нибудь подобное)... Всё, что я тогда говорила, ту "подружку" по санкт-петербургскому университету не устраивало: заказ был, видимо, другим, и ей надо было, чтобы я клинического дурака-"Пупсевича" считала философом, и вообще, светом в окошке... Реальность под их фальсификацию не подходила никак.
Но - "лирическое отступление". Если кто-нибудь что-нибудь в состоянии понять, он (она) должен видеть, насколько мне омерзительны все эти старые охреневшие, купленные, отвратительные "подружки". Из этого фальсифицированного кем-то ЧУЖОГО мне "ленинградско-петерургского" прошлого я больше никогда не хочу ни видеть, ни слышать ни одной твари. И даже знать больше никогда не хочу, кто из них мёртв, а кто жив и как. Помнится, не так давно, уже сейчас, мужики, которые пригласили у них пожить колхозом, а потом выставили, поняв, что я ни с кем не собираюсь и не буду ничего иметь, говорили мне (как будто сами же не пытались тогда поначалу именно надуть): а куда ты пришла? - ты здесь ведь никого толком не знаешь, - к незнакомым! - я шапочно знала их полгода, а в советское время вполне нормально было жить колхозом вообще с незнакомыми, например, действительно в колхозе или в стройотряде, и ничем чревато это не было и не могло быть... - но предположим, времена изменились в самую поганую сторону, живых людей больше нет, но я - всё равно не о том. Для человека в моей ситуации действительно ничего не может быть хуже настоящих старых знакомых: если появились новые (пол в виду не имею вообще) и до общения все "допущены" (а значит, здесь уже что-то не так), то должно ещё пройти хоть какое-то время, пока их всех обработают, - а вот СТАРЫЕ знакомые - это самое страшное: они уже обработаны по полной под участие в той программе, под которую подготовлены, - на них, как говорится, пробы ставить негде, - живого там ничего уже больше нет точно.
Всё это я писала не для "публики", а для тех, кто знает о подобных вещах не от меня и давно.
Ладно, заканчиваю. История с "Пупсевичем" закончена на времени ещё ДО первой Москвы, до 2000 года.
В воскресенье и в понедельник меня в интернете не будет. /18.44./
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
