***
Как же быстро я влюбляюсь в людей....
В моей природе находить изюминки, едва ли откусив кусочек кекса,
а кексы мне всегда попадаются вкусные....
Судьба балует меня сладостями,
угощая только лучшими из лучших....
И за эти удивительные встречи я перед ней в пожизненном долгу....
Я – безумно счастлива...
Спасибо....
Кто был эти три ночи у нашего костра, тот помнит воина Бьёрна,а кто не был, тот пусть знает, что есть на свете честные воины, что горячи их сердца и благословенны их пути, а за честность их непременно награда даётся.
Да будет благословенна твоя дорога, путник.
Жил-был в Британии воин, простой человек, с простым мечом и простой душой – пехота, одним словом. Когда не воевал он в дружине своего ярла, ходил воин по дорогам, на людей смотрел, жизни учился, вреда никому не причинял, не обижал никого, и его никто обидеть не пытался – косая сажень в плечах, собой хорош, русоволос да голубоглаз, да и меч, хоть простой, справный – чего ж его обижать-то? Бродил воин этот по свету, путникам помогал, ежели надобно было – ведро там от колодца хрупкой девушке донести, починить чего в доме, от татей лесных защитить или советом помочь, всё ему было легко и в охотку. Говорили ему люди, мол, добрый ты человек. А он отвечал: «Я не добрый, я честный». Говорили, мол, мудрый ты человек, а он отвечал: «Я не мудрый, я честный». Хороший ты человек, говорили ему, а он всё своё: «Не хороший я, честный просто». Бывало, правда, в боях людей убивал, и пил, бывало, так, что наутро добудиться не могли, и на женщин красивых засматриваться не дурак был наш воин. Простой был человек, простой и честный, только и всего.
Шёл он однажды по опушке леса, своей дорогой шёл, никуда не спешил, видит – костёр горит, да плохо так горит, одни угли остались. А у костра того девушки три сидят да грустят, мёрзнут, в лес идти боятся. Принёс им воин дров, и запылал костерок ярко и весело, любо-дорого смотреть. Поблагодарили его девушки и позвали у костра этого с ними вместе посидеть, отдохнуть с дороги, сказок послушать, о себе рассказать, яблок медовых отведать. Присел воин к костру…да так и просидел почти до самого рассвета. Рассказал, кто он таков и откуда, про друга своего и господина рассказал, и про беду его – есть, мол, у принца дракар, а вёсел к нему нет, и ни в поход дальний не отправиться, ни земли свои от врагов, буде приплывут, не защитить. А дракар большой, добротный, только цвета диковинного – белый в желтый горошек. Ничего ему на это девушки не ответили, позвали только назавтра приходить снова на то же место, если хочет воин ещё сказок послушать и яблок медовых поесть, да отпустили с миром, благословив дорогу его и голову его честную.
На следующий вечер пришёл воин опять на опушку леса и видит – снова едва горит костёр, и девушки сидят грустные, мёрзнут, в лес идти боятся. Принёс он им большую охапку дров, и загорелся весело костёр, и потянулся рыжими ладонями к звёздному небу. И снова остался воин у костра почти до рассвета. Было так и на третью ночь, а когда подходила и она к концу, и много хвороста, заботливыми руками собранного, уже прогорело в ярком весёлом огне, сказали воину девушки – пойди мол в лес, посмотри, может, найдёшь там, что тебе нужно. Пошёл воин в лес и тут же вернулся, удивлённый, с веслом от дракара в руках. Говорят ему девушки – ещё сходи, может, ещё чего найдёшь. Пошёл он и снова вернулся – со вторым веслом. Так принёс он из леса все двадцать вёсел, и обрадовался тому, что будет теперь можно и в походы ходить по морю, и землю свою от врагов защищать. Сказал он девушкам: «Спасибо вам за подарок ваш, только вот спросить вас хочу: почему вёсла-то эти белые в жёлтый горошек?» «Какой дракар, такие и вёсла», - ответили девушки, и долго ещё лесной народ, именуемый сидами, с удивлением слушал, как в высоких кронах звенит серебряными колокольчиками звонкий девичий смех.
В город пришёл дождь.
Он парил над крышами взвесью брызг, стучался в окна, наигрывая странно знакомую каждому с детства мелодию, которая исчезает, как только начинаешь прислушиваться. Он делал уютными тёмные уголки, настольные лампы, кошек на подоконниках и лавочки на трамвайных остановках. Июньский дождь – приёмный сын осени, напоминающий о том, как коротко и как чудесно лето, и как его всегда не хватает, и как легко можно не заметить, что настала унылая пора…Не заметить за беготнёй и делами, за перегонами метро, телефонными звонками и вечерами за скучными учебниками…
Дождь стучал по стеклу, то чуть слышно, то так настойчиво, будто и сам хотел спрятаться от непогоды, только его не пускали погреться у очага.
- Даша, закрой окно, - бабушка, кутаясь в шаль, вязала у настольной лампы. – Я совсем озябла.
Девушка встала из-за письменного стола, странно-грустно посмотрела в пространство перед собой, кивнула и закрыла окно. С другой стороны.
Пожилая женщина присмотрелась к теням на улице, поправила сползшие на кончик носа очки и погрузилась в работу.
Под козырьком мансардного окошка было привычно уютно и казалось, что мир уменьшился до размеров ладони и весь тут, на этой крошечной улочке, затерянной в лабиринтах большого города, очень серьёзного, делового и всегда занятого какими-то чрезвычайно важными делами. Городу было некогда заметить одну-единственную тихую, уютную улочку, и по ней не ездили машины, не ходили на работу бизнесмены и не строили офисов. Она просто была, так, будто её и нет – по-настоящему. В этот дождливый вечер асфальт превратился в реку, и ни один пароход иностранной марки не пересекал её просторов, только маленькие лодочки-зонтики, да и то очень редко.
Даша вытянула ноги, и дождь принялся щекотать девушку за пятки. Он смеялся, путался в серебристой пряже, в прозрачных бусинах, из которых плёл причудливый узор непогоды, и дарил всё, что мог, единственному, кажется, человеку, которой и правда был этому рад. Худенькая русоволосая девушка в мансардном окошке тихо улыбалась непогоде и что-то напевала, и на её ресницах капельки летнего дождя переливались всеми цветами радуги. Дождь связал ей носки – серебристые с полосками цвета серого асфальта, а где-то под крышей курлыкали голуби, нахохлившись на деревянных балках.
Иногда ей думалось, что чудеса куда-то исчезают из жизни, а сама она меняется и становится скучной и серой, и странные вещи перестают случаться с ней – просто не могут узнать свою добрую знакомую. Ей становилось так тоскливо и противно, что она слонялась по комнатам, не зная, куда себя деть, тихонько ругалась со стенами и пила очень крепкий чай с абрикосовым вареньем, чтобы успокоиться. Всё было не так, неправильно и обычно. Ей казалось, что она начинает слепнуть.
И тогда, вот как в этот вечер, обязательно что-нибудь случалось. То облако залетало в гости на запах абрикосового варенья, то соседская кошка просила завязать на хвосте разноцветный бантик и разрешала посмотреть, как смешно за ним носятся котята, то какой-нибудь незнакомец улыбался на улице и дарил цветные мелки, а потом исчезал, и на том месте, где он стоял, на асфальте оставалось нарисованное мелками солнце…А сегодня в город пришёл дождь. Летний, уютный, улыбчивый, из тех, что дают время хорошенько обо всём подумать и силы – улыбнуться. А из окна соседнего дома вдруг зазвучала музыка – кто-то играл на флейте, легко и правильно. Наверно, для него тоже что-то встало на своё место, и вдруг оказалось, что так легко играть на старой флейте, которая уже давно не желала ложиться в руки…И он тоже, так же, как и Даша, улыбался и, отложив мурлычащий инструмент, сел на подоконник с чашкой чая с вареньем, свесив ноги вниз, и улыбался улыбкой июньского дождя, заглянувшего в город по своим делам. Как какие дела могут быть у дождя? Провести очередной урок, понятный только тем, кто не прячется, отмыть крыши, поиграть на оконных стёклах, послушать, как уютно закипает на знакомой кухне чайник, с удовольствием принюхаться к баночке абрикосового варенья, забытой на подоконнике открытого окна…Дождь ведь тоже любит ходить в гости. К тем, которые живут на крыше. Или просто сидят на подоконниках и балконах и задумчиво напевают что-то, очень похожее на его собственную мурлыкающую песенку…
Даша влезла в комнату, с удовольствием фыркнула, тряхнула головой, так, что капли летнего дождя полетели во все стороны, и пошла на кухню снимать с плиты свистящий чайник.
- Дашуля, ну я же просила тебя закрыть окно!
- Сейчас, бабушка, - улыбнулась девушка с каплями радуги в волосах. Принесла чайник, печенье, конфеты и чашку для бабушки, а в свою положила абрикосового варенья, влезла с ней на подоконник и закрыла окно. С другой стороны.
По всему городу горел свет, люди прятались от непогоды и смотрели новости. Им было пасмурно и скучно. И только те, которые слушали летний дождь, счастливо улыбались и не боялись промочить ноги. Они болтали с дождём за чашечкой чая, и им было уютно и тепло.
Просто иногда очень нужно, чтобы в город пришёл дождь, и можно было заварить чаю и тихонько напевать, и понять что-то важное, сидя на подоконнике окна, закрытого с другой стороны.
Другие статьи в литературном дневнике:
