Работа над ошибками. Пушкин и Тютчев. 1(3) Я несколько раз пытался приблизиться к таинственной лирике Пушкина последнего года его жизни и убежден, что исследование этой тайны невозможно в виде обычной интерпретации (прочтения) поэтического произведения. Может быть... это даже и не произведения вовсе, то есть не отдельные, изолированные, как обычно, от всего остального вещи... Своим практическим следствием это их не вполне понятное и малоизученное свойство имеет то, что любой разговор о стихотворении этой группы разрастается в многотомную книгу. Лишь только копнуть – и отверзается бездна, горизонты неисследованного. Комментаторы стихотворения "Мирская власть", проверяя “свидетельство” Вяземского (воспринятое на полном серьезе, без малейшего даже подозрения о том, что это могла быть шутка!), с ног сбились, отыскивая по всей Российской империи церковь, в которой на Страстной неделе выставлялся бы воинский караул у Распятия. А между тем... далеко ходить не надо. В Петербурге, в Петропавловском соборе постоянно находились военные караулы для охраны собранных там ценностей (собор ведь служил усыпальницей русских императоров). Историкам города об этом прекрасно известно, но историки Петербурга не комментируют стихотворений Пушкина, а пушкиноведы, видимо, страшатся хоть на йоту отойти от буквального понимания текстов, исторических свидетельств. При чем же тут Петропавловский собор? Я очень бегло коснулся этого вопроса в своей статье о стихотворении “Воспоминание”, где в самом конце проводится прямое сопоставление с “Мирской властью”, и в работе о булгаковских откликах на смерть Ленина, опубликованной на “Прозе.ру” (в начале второй главы). Если быть совсем кратким, в стихотворении “Воспоминание” втайне дается описание интерьера Петропавловского собора, и здесь же Пушкиным делается пророчество о собственной трагической гибели (подчеркнем, что пророчество это возникает на месте погребения русских царей: не в первый раз уже, как это легко показать, Пушкин… отождествляет себя с властителями России!). Если это действительно так (а для того, чтобы развернуть перед читателем всю панораму относящихся к делу исторических фактов, нужно сочинить солидный труд!) – то становится понятно, почему непосредственно накануне гибели, в летнем стихотворении 1836 года вновь дается скрытое указание на то же храмовое здание Петербурга и бытующий в нем порядок внутренней охраны воинскими караулами. Одновременно – эта привычная черта городской жизни (настолько привычная, что о ней никто не вспомнил в нужный момент, прямо как в детективных рассказах Честертона о патере Брауне!) становится зримым символом Пасхальных событий… Другое “свидетельство” о происхождении пушкинского мотива часовых у Распятия, принадлежащее издателю заграничного сборника пушкинских стихотворений Гербелю, вызывает просто вулканическое извержение исторического материала. Дело в том, что картина Брюллова, возле которой якобы был выставлен пресловутый караул, была написана и выставлена для обозрения публики... два года спустя после смерти Пушкина! Зачем же комментатору понадобилось такое вранье? А это не вранье вовсе! Подобным экстравагантным способом некто (вовсе не факт еще, что это был сам Гербель!) оставил нам, своим потомкам и историкам, указание, ухватившись за которое, можно восстановить целую панораму погребенных, ушедших, казалось бы, в небытие исторических событий – литературных, художественных, политических, духовных... СЕГОДНЯ, 10 ФЕВРАЛЯ - ДЕНЬ ПАМЯТИ ПУШКИНА. Перейти к статье "Пушкин и Тютчев" © Copyright: Алексей Юрьевич Панфилов, 2009.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
