Полный список рецензий

Рецензия на «Ты, женщина, я не люблю тебя...» (Геннадий Мазный)

Ты, женщина, я не люблю тебя
За то, что светишься ты светом отражённым...
Брожу в тебе пророком обнажённым,
Живые мысли празднично губя,
Ты, женщина. Я не люблю тебя.

Алексей Щерба   12.11.2025 18:21   •   Заявить о нарушении

Рецензия на «Ах, этот дождь» (Нина Рябинина)

Очень замечательно об осеннем дожде...
В рейтинг!
🍁💦🍂☔🍁💦🍂☔🍁💦🍂

Валентина Ивановна Урюкина   12.11.2025 18:21   •   Заявить о нарушении

Рецензия на «Не печалюсь, мечтаю...» (Галина Циманович)

Красиво, мудро, с тонкой иронией и светом твоей души, Галиночка!

Обнимаю крепко!
Мира, счастья, добра и всего доброго!

Татьяна Юрьевна Голева   12.11.2025 18:21   •   Заявить о нарушении

Рецензия на «Скорпион моя стихия» (Альбина Алексеенко)

Хорошее стихо, со смыслом. Но вы в 3-ем четверостишии в ударениях заплутались. Бывает.
Он не любит полутонов,
Лишь огонь и только лёд.
Из обманчивых затонов
Он всегда на свет всплывёт.

Полутонов не любит он.
Лишь огонь и только лёд
Есть обманчивый затон
К свету он всегда всплывёт

Юрий Валенкин   12.11.2025 18:20   •   Заявить о нарушении

Рецензия на «По швам» (Ариша Сергеева)

Здравствуйте, Аришечка! Чем больше знакомлюсь с Вашим творчеством, тем больше укрепляюсь в мысли: - Нечего делать больше в женской ЛЛ. Если только уже своей кровью вслед... Не шутка.)
С тёплым почтением, (такое существует). Наталья


Наталья Корж 3   12.11.2025 18:20   •   Заявить о нарушении

Рецензия на «Весёлый сон - возвращение в прошлые годы» (Герман Всегод)

Воспоминания, чаще всего, бывают хорошими, светлыми. О плохом вспоминать не хочется)
И, конечно же, чаще всего хочется вспоминать о юности, когда кажется, что впереди только хорошее.
Замечательный сон, Герман.

Надежда Капошко   12.11.2025 18:20   •   Заявить о нарушении

Рецензия на «Восхищала увяданьем осень» (Тамара Кудрявцева)

Здравствуйте, Тамара! Спасибо за восхищение осенью! Всё, как у людей, только не она, а мы уходим к Вечности. С уважением и добром, В.Дроздович

Владимир Дроздович   12.11.2025 18:20   •   Заявить о нарушении

Рецензия на «Не угасай любовь...» (Стас Осенний 2)

http://rutube.ru/video/312adf866ccdfe31480ab408a2d3ceeb/

Стас Осенний 2   12.11.2025 18:20   •   Заявить о нарушении

Рецензия на «На просторах интернета пути!» (Агапи-Галина)

Милая Галочка! Большое спасибо за прекрасное
произведения! Так всё замечательно сказано
о дружбе, общении на просторах интернета!
Спасибо за дружбу! Всего счастливого! Обнимаю!

Галина Шахмаева   12.11.2025 18:20   •   Заявить о нарушении

Рецензия на «Скажи-ка мне, Эллионора» (Валерий Новоскольцев)

И еще, на будущее: никогда не повторяйте находок других, ищите свое)

Роберто О.

——

Юрий Остапенко,
из книги:

-

«Михаил Симонов.
Жизнь и труды создателя СУ-27»

-

Я помню, как в 1999 году на суховской фирме отмечали 70-летие Михаила Петровича Симонова (по традиции в авиапроме ОКБ называют фирмой имени того, кто это КБ создал, – в нашем случае это была суховская фирма, в честь П.О. Сухого).

Ну так вот, когда были вручены подарки – модели самолетов, картины, глобусы со спрятанной внутри бутылкой коньяка, кинжалы в чеканных ножнах, глянцевые альбомы и пр., слово взял юбиляр.
Михаил Петрович тепло поблагодарил всех, кто говорил в этот день добрые слова в его адрес, тех, с кем он работал и продолжает работать во имя нашей страны, тех, кто летает на истребителях фирмы «Сухой», за нашу большую общую семью, именуемую авиапромом, и предложил выпить за наставников.

– Я своим наставником, подлинным учителем считаю Роберта Людвиговича Бартини, выдающегося конструктора, который за тот небольшой срок, что мне довелось поработать с ним, сумел, как сейчас принято говорить, заточить мои мозги, сумел открыть для меня авиацию совершенно с новой стороны, раскрыл философию (именно философию – это было так странно!) покорения человеком неба. Я работал рядом с гением…

Я сидел в группе журналистов и видел недоуменные взгляды своих коллег. Вроде бы логичнее было, на наш взгляд, поднять здравицу за Павла Осиповича Сухого и назвать его своим учителем, но Симонов сказал то, что сказал.
Много позже, когда юбилейные страсти улеглись и мы сидели в его кабинете в окружении моделей самолетов разных фирм, картин, кинжалов, глобусов и груд красных папок с приветственными адресами, я рассказал Михаилу Петровичу о том недоумении, которое высказали мои коллеги.

– Я обратил внимание на то, что нигде в прессе не промелькнули мои слова про то, что я считаю Бартини своим учителем. А зря. Этот человек достоин того, чтобы в нашей стране о нем помнили, достоин того, чтобы ему воздвигли памятник и внесли в учебники авиационной истории. Ведь и Сергей Павлович Королев называл Бартини своим учителем, и не только он.

Сколько вы с ним работали, Михаил Петрович?
– Около года, и каждый день, трясясь в зеленой электричке на пути в Люберцы, точнее, на станцию Ухтомская, я радовался предстоящей встрече с чудом, с Робертом Людвиговичем.

Базировалась тогда группа Р.Л. Бартини (не уехавшая еще в Таганрог) в Ухтомской, на территории вертолетного ОКБ, возглавлял которое Николай Ильич Камов. С нами, кстати, тогда работали конструкторы, прикомандированные к Бартини по распоряжению министерства из ОКБ Камова. Я знаю, Николай Ильич был не очень доволен, что у него забрали людей, но я думаю, что и камовским ребятам общение с Бартини оказалось полезным. Да вот вам доказательство: в нашей группе среди других молодых конструкторов-камовцев был Сергей Викторович Михеев, который позже стал Генеральным конструктором ОКБ. Вы посмотрите, какие машины Михеев делает, ни на какие другие не похожие! Ка-50, Ка-52 – это же шедевры вертолетного искусства! Нигде в мире не умеют делать вертолеты соосной схемы, а наши делают, да еще какие! А что, если и ему Бартини каким-то образом «заточил» мозги?

<…>

В тесном зальчике, выделенном Камовым ухтомскому ОКБ-86, царила атмосфера постоянного мозгового штурма. Неистовый итальянец на время оставил в покое свою амфибию ВВА-14, он сейчас был увлечен идеей громадного, океанского, как он говорил, экраноплана с практически неограниченным радиусом действия. Современные ограничения – малы баки, мала теплотворная способность топлива, мала мощность двигателей и т. д. – опутывали главного конструктора, и его мысль устремлялась поверх этих барьеров, на океанские просторы, где его… летательный аппарат (это был не самолет и даже не экраноплан в чистом виде) был полным хозяином двух стихий. Каково?

Самой примечательной вещью в конструкторском зале (это, скорее, был конструкторский зальчик, в нем едва умещались двенадцать человек, включая главного конструктора) был большой, сделанный по заказу кульман Бартини. Роберт Людвигович привез его из Новосибирска, где он прожил дольше всех остальных заключенных. «Про меня просто забыли, – горько шутил он, – со всех уже сняли судимость и отправили в Москву, а я все в Сибири, вроде бы уже и прощенный, но невостребованный. Ну хорошо, сказал я тогда себе, сотворю я здесь такой аппарат с размахом крыла больше футбольного поля. Вот тогда-то я и заказал одному краснодеревщику из яковлевского ОКБ (они там базировались тоже) кульман по своему проекту. Он едва ли не вдвое больше обычного, но все равно мал».

По утрам сотрудники Бартини, входя в зал, сразу шли к замечательному кульману шефа, где чаще всего в хаосе пересекающихся и волнистых линий, колонок цифр и формул проступали контуры каких-то неведомых машин, которым под силу было преодолевать и земное тяготение, и порывы солнечного ветра. Иногда искусной рукой Роберта Людвиговича был нарисован красавец-самолет невиданных очертаний; однажды была изображена в проекции трех видов натуральная летающая тарелка; много было экранопланов, летящих над волнами, были диковинные машины вертикального взлета.

Что вас задело, Михаил Петрович? – услышал Симонов за спиной голос шефа. Он стоял, задумавшись, перед рисунком диковинного самолета с крылом обратной стреловидности.

– А не свалится в штопор? Здесь ведь все против правил.
– Бойтесь правил, Михаил Петрович. Нет-нет, когда вы за рулем, правила дорожного движения обязательны, а вот когда вы за кульманом, раскрепоститесь, воспарите над грешной землей, которая как путами опутывает творца правилами: то нельзя, это не по правилам, так не принято. Вырывайтесь за рамки принятого. Помните, в учебнике есть такая гравюра, где монах (кажется, монах) проломил хрустальный небосвод и перед ним открылся новый мир, еще более привлекательный, поскольку он непознанный. Так и творец не должен сам себя ограничивать рамками познанного. Ну а что касается обратной стреловидности… Тот немецкий конструктор тоже, наверное, слышал упреки в свой адрес, когда в 1943 году стал проектировать самолет с обратной стреловидностью: так нельзя, это не по правилам. А он построил такой самолет.

– И он летал?
– Летал, дорогие мои, – это Бартини говорил уже для остальных подошедших к кульману. – Реактивный «Юнкерс-287» полетел в 1944 году и показал интересные результаты, а главное, дал много интересных идей, которые, между прочим, пригодились и тем, кто строил самолеты с крыльями и обычной стреловидности.
Он замолчал и вдруг обратился к Симонову:

– А ну-ка, дорогой Михаил Петрович, изобразите здесь самолет своей мечты. Раскрепоститесь.
Все сгрудились около кульмана Бартини и смотрели, как новичок уверенными штрихами набрасывает облик истребителя с сильной стреловидностью (прямой), двумя двигателями, крупным килем…

– Недурно, недурно, молодой человек. Только вы не услышали мою просьбу: раскрепоститесь. Но недурно. И еще, на будущее: никогда не повторяйте находок других, ищите свое. Порой оно может даже идти наперерез общепринятому… А теперь – все за работу.

– Каждый из нас буквально ловил каждое слово Роберта Людвиговича, обращенное к нему, – продолжал вспоминать Симонов. – Удивительное дело: мы не чувствовали в нем начальника, это было другое чувство – чувство общения с мудростью. Судьба одарила его удивительными способностями. Он мог рисовать двумя руками одновременно, мог говорить и читать на шести европейских языках, он увлекался (немного не то слово) логикой, астрономией, физикой, математикой, сочинял стихи, играл на фортепиано, удивлял нас иногда своими телепатическими способностями – он часто отвечал на вопрос, который ему только собирались задать.
Во время работы у нас поощрялись разговоры, споры, неожиданные (сумасшедшие) предложения. Повторяю, Бартини был не столько начальником, сколько старшим, более мудрым наставником.

А вот мнение другого Генерального конструктора, упоминавшегося уже Сергея Викторовича Михеева:
«Судьба подарила мне полтора года непосредственных контактов с Р.Л. Бартини, оставивших удивительные воспоминания и веру в неисчерпаемые возможности человеческого разума… Обычно он говорил о работе очень тихо, спокойно, как о чем-то давно решенном, но для пущей убедительности он сопровождал свой рассказ тезисами, которые навсегда остались в моей памяти как правила Бартини. Вот лишь некоторые из них:

– правило «и – и» вместо «или – или»;
– нельзя догонять, повторяя траекторию лидера, надо идти наперерез;
– зло надо превращать в добро, иными словами, негативный эффект надо заставлять работать в твою пользу».

Накануне праздника Победы 8 мая 1970 года Роберт Людвигович принес две бутылки шампанского и попросил молодежь освободить один из столов. Подняв граненый стакан (другой посуды в рабочем помещении, конечно же, не было), он тихо и проникновенно поздравил своих молодых коллег и воздал должное и тем, кто сражался на фронтах, и тем, кто ковал оружие.
Когда все выпили, Роберт Людвигович сказал, что он с юных лет боролся против фашизма и рад, что и его самолеты внесли пусть небольшой, но весомый вклад в победу.

Марина Сергеева-Новоскольцева   12.11.2025 18:20   •   Заявить о нарушении