Ирина,

на меня рассказ этого немецкого "философствующего" полицая в мае 1963 года особенно ужасающе подействовал потому, что это ко всему был первый такой услышанный мною циничный рассказ и первая встреча с врагом такого масштаба лицом к лицу. Недаром этой сценой начинался мой "сверхпервый" вариант романа, который был написан ПРОЗОЙ в 1967 году, то есть всего спустя два года после выхода на волю. Я 1966 году я окончил Грозненский пединститут, а в 1967 году работал учителем немецкого языка в одной грозненской школе. Весь роман в черновиках поместился в 22-х тонких школьных тетрадях. Но вообще он был достаточно ёмкий, так как я писал его мелким почерком и даже на внутренней стороне обложек. Ничего из моей долагерной жизни там не было. Не было и прямой критики существующего режима, чтобы не посадили меня вторично уже на 7 лет лагерей + 5 лет ссылки на карельский лесоповал (максимальное наказание по ст. 70 УК РСФСР, начиная с 1961 года. До этого максимальный срок был 10 лет, и статья имела номер 58 пункт 10. Я его написал в расчёте на публикацию в журнале "Мир" А.Твардовского. Один писатель, сотрудничавший с журналом, хотел помочь с его публикацией, но в феврале 1968 года вышло постановление Племума ЦК КПСС о запрете на публикацию любых материалов даже о сталинских лагерях, пусть они написаны с самым официозных партийных позиций.

Но во время "перестройки", когда появилась свобода слова, я написал этот же роман в стихах (первый вариант), сильно его расширив, в том числе и главами о всей моей жизни до тюрьмы с использованием всех эпизодов, где я невольно сталкивался с лжекоммунистической властью так или иначе. Если бы я предложил в журнал "Знамя" прозаический вариант, его бы редактор Бакланов опубликовал: он тогда публиковал всё, что против коммунизма, но в прозе, которая доходит даже до людей недалёких или, вернее, далёких от истинной литературы и, тем более, от поэзии. Мой стихотворный первый вариант изумил редактора отдела поэзии Ольгу Ермолаеву, поэтессу. Она сказала, что роман написан на уровне "Василия Тёркина" Твардовского, имея в виду известный факт, что Бунин у себя в Америке назвал "Теркина" гениальной книгой. Но Бакланов, сам прозаик (и член КПСС!) сказал, что стихотворных произведений они сейчас не принимают. Ему нужна была голая пропаганда для развала СССР. И верно: он лишь однажды опубликовал 6 или 8 стихотворений бездарного, на мой взгляд, но политически "раздутого" нашими либералами и врагами на Западе, Иосифа Бродского.

Как видите, теперь глава "Расстрел коммунистов" находится внутри романа, хотя и ближе к его началу.

Я рад, что Вы высоко оценили эту главу, и одновременно огорчён тем, что она вызвала у Вас нелёгкие переживания, как и у меня. Но, как считали древние греки, "катарсис", то есть переживание, вызванное у публики происходящим ужасным событием на сцене в трагедии, необходим людям для очищения их душ.

С поклоном и сочувствием,
Искренне Ваш Константин.

Константин Фёдорович Ковалёв   02.07.2018 19:19   Заявить о нарушении