Рецензии на произведение «ЗОНА. Глава четырнадцатая. Расстрел коммунистов»

Ирина,

на меня рассказ этого немецкого "философствующего" полицая в мае 1963 года особенно ужасающе подействовал потому, что это ко всему был первый такой услышанный мною циничный рассказ и первая встреча с врагом такого масштаба лицом к лицу. Недаром этой сценой начинался мой "сверхпервый" вариант романа, который был написан ПРОЗОЙ в 1967 году, то есть всего спустя два года после выхода на волю. Я 1966 году я окончил Грозненский пединститут, а в 1967 году работал учителем немецкого языка в одной грозненской школе. Весь роман в черновиках поместился в 22-х тонких школьных тетрадях. Но вообще он был достаточно ёмкий, так как я писал его мелким почерком и даже на внутренней стороне обложек. Ничего из моей долагерной жизни там не было. Не было и прямой критики существующего режима, чтобы не посадили меня вторично уже на 7 лет лагерей + 5 лет ссылки на карельский лесоповал (максимальное наказание по ст. 70 УК РСФСР, начиная с 1961 года. До этого максимальный срок был 10 лет, и статья имела номер 58 пункт 10. Я его написал в расчёте на публикацию в журнале "Мир" А.Твардовского. Один писатель, сотрудничавший с журналом, хотел помочь с его публикацией, но в феврале 1968 года вышло постановление Племума ЦК КПСС о запрете на публикацию любых материалов даже о сталинских лагерях, пусть они написаны с самым официозных партийных позиций.

Но во время "перестройки", когда появилась свобода слова, я написал этот же роман в стихах (первый вариант), сильно его расширив, в том числе и главами о всей моей жизни до тюрьмы с использованием всех эпизодов, где я невольно сталкивался с лжекоммунистической властью так или иначе. Если бы я предложил в журнал "Знамя" прозаический вариант, его бы редактор Бакланов опубликовал: он тогда публиковал всё, что против коммунизма, но в прозе, которая доходит даже до людей недалёких или, вернее, далёких от истинной литературы и, тем более, от поэзии. Мой стихотворный первый вариант изумил редактора отдела поэзии Ольгу Ермолаеву, поэтессу. Она сказала, что роман написан на уровне "Василия Тёркина" Твардовского, имея в виду известный факт, что Бунин у себя в Америке назвал "Теркина" гениальной книгой. Но Бакланов, сам прозаик (и член КПСС!) сказал, что стихотворных произведений они сейчас не принимают. Ему нужна была голая пропаганда для развала СССР. И верно: он лишь однажды опубликовал 6 или 8 стихотворений бездарного, на мой взгляд, но политически "раздутого" нашими либералами и врагами на Западе, Иосифа Бродского.

Как видите, теперь глава "Расстрел коммунистов" находится внутри романа, хотя и ближе к его началу.

Я рад, что Вы высоко оценили эту главу, и одновременно огорчён тем, что она вызвала у Вас нелёгкие переживания, как и у меня. Но, как считали древние греки, "катарсис", то есть переживание, вызванное у публики происходящим ужасным событием на сцене в трагедии, необходим людям для очищения их душ.

С поклоном и сочувствием,
Искренне Ваш Константин.

Константин Фёдорович Ковалёв   02.07.2018 19:19   Заявить о нарушении

Спасибо, дорогая Регина!
Ваше одобрение моего романа придаёт мне творческие и телесные силы.
С нежностью,
ваш Константин.

Константин Фёдорович Ковалёв   11.06.2018 08:39   Заявить о нарушении

Все последние месяцы и дни я занят тем, что дорабатываю роман, вставляю в него новые главки и главы, в которых много интересного, новые персонажи и события. Хочу издать его отдельной книгой. В 1999 году я его в предыдущем виде опубликовал в своей второй книге стихов "Вверх по лестницам стихов". При этом первую половину книги занимают обычные стихотворения, а роман я поместил во второй половине, так что читатели, даже активные до него часто не доходили.
Теперь это будет отдельная книга.

Константин Фёдорович Ковалёв   11.06.2018 09:05   Заявить о нарушении

Такую книгу я бы очень, очень хотела иметь и непременно с какими-то Вашими пожеланиями мне.
Я тоже сейчас пишу роман "Дешёвое Vino Tinto". В нём много взято из моей жизни. Судьба не поскупилась на приключения. Но такого таланта, как у Вас, милый друг, чтобы написать всё в стихах, у меня нет. Будет проза и стихи. Очень волнуюсь, хотелось бы суметь изложить то, что для меня важно, достойным образом. Как говорится, ругайте меня, дорогой Константин Фёдорович...
С самыми добрыми пожеланиями, Регина.

Регина Наумова   12.06.2018 04:59   Заявить о нарушении

Дорогая Регина!

Талант талантом, но у Вас больше шансов понравиться с Вашим романом читателям, чем мне. Сейчас читатели стихов не читают. А у Вас - проза! В 1989 году я предложил журналу "Знамя" первый, более короткий вариант своего романа "Зона". Ему дала высочайшую оценку редактор отдела поэзии поэтесса Ольга Ермолаева (ныне здравствует), приравняв его к "Василию Тёркину" Твардовского. Но редактор журнала Бакланов, не читая романа, сказал, что они публикуют только прозу о лагерях: ему как либералу нужна была голая пропаганда в прозе, которая легче доходит до обывателя. При этом он публиковал даже слабые мемуары. Но этот свой роман я написал в ПРОЗЕ ещё в 1967 году в 22-х школьных тетрадках, будучи учителем через 2 года после выхода на волю. И если бы я его предложил Бакланову, он его бы взял. Но я не захотел ему его показывать. Я использовал прозаический текст как основу для романа в стихах. Многие места из прозы почти на 80 процентов удалось передать в стихах вместе с образами и диалогами.
Но Музе я не изменил и остался в поэзии.
Когда мой усовершенствованный роман в стихах "Зона" будет издан, я Вам сообщу, если буду жив-здоров.

Успехов Вам, Регина!
Ваш Константин.

Константин Фёдорович Ковалёв   12.06.2018 09:54   Заявить о нарушении

Да, дорогая Ирина! Этот рассказ полицая своею спокойной циничностью произвёл на меня самое сильное впечатление. Я и роман сперва начал с этой главы, а потом поставил её в хронологическом порядке. Сперва я его написал в 90 году в меньшем объёме. В нём не было карателя дворянина Стопчинского, образ которого во втором варианте 1999 года является основным, проходящим через весь роман. Я сперва не о решался его вводить в роман: его колорийную сложную речь нехорошо было бы приглаживать лирикой, а сохранение её грозило прозаизмами. Но этого не произошло: мне всё удалось сделать.
Моих некоторых родичей, в том числе и белорусских партизан, немцы убили. Мой брат, 19-ти лет, погиб или пропал без вести при освобождении Севастополя 8 мая 1944 года. В похоронке ничего из трёх слов "погиб, пропал без вести" и умер не подчеркнули. На каменных стелах у братской могилы на высоте Безымянная севернее Балаклавы его фамилии нет, а они там даны по алфавиту. Странно.

Отдыхайте!

С добром,

Ваш Константин.

Константин Фёдорович Ковалёв   05.06.2012 00:17   Заявить о нарушении

Да, Пётр Анатольевич, меня этот рассказ немецкого карателя из русских (а я его практически передал слово в слово, несмотря на то, что это стихи) так тогда в мае-июне 1963 года впечатлил и содержанием, и коолритностью языка этого гада, что я его запомнил и в 1967 году записал в первом варианте романа - прозаическом. А во время перестройки я написал расширенный вариант в стихах. А эпизоды из "одиссеи" Стопчинского и многое другое я добавил в окончательном варианте в Америке в 1999 году для публикации в моей книге стихов. Она есть у Вас в том экземпляре, см. Оглавление (почти в конце).

Константин Фёдорович Ковалёв   17.04.2012 16:02   Заявить о нарушении

Спасибо, Дмитрий, за столь высокий отзыв.

Что до жалости к себе до этой главы, то кого же я мог жалеть ещё, находясь почти всё время в одиночке и на этапах. Страдания других я почти не мог видеть. Только отрывочными картинками: плач рождённого в тюрьме ребёнка в клетке "столыпина" между Ростовом и Москвой и пр.

Константин Фёдорович Ковалёв   13.11.2009 21:40   Заявить о нарушении