Можем и не повторить между огнями пороковСергей Исаков 911 https://stihi.ru/2016/11/08/7354 Тема инвалидности и сострадания к оной — беспроигрышный вариант аккумуляции внимания. Сильнее ее в попытках высказаться "смачно" и "звучно", только тема мнимого суицида и неразделенной любви. Основная мысль, триггер, фигура — в заглавии стихотворения. Слово "солдат" сразу вызывает несколько ассоциаций и эмоций, они равномерно распределяются по всем каналам от аудио, до кинестетического, подсознательно, конечно, но тем не менее, в том слое образов, которые ежедневно проходят через сознание сводками новостей, артефактами культуры о прошлом, все эти паттерны есть. Начиная с детских игр в войнушку, кажется лирический герой в том возрасте, когда эти игры еще имели место. Играя в них, конечно, каждый старался не уронить честь мундира, пусть и виртуального. На современном срезе игры в войну переместились в проекцию виртуальных симуляторов. Там законы борьбы и чести не очень-то поменялись, правда перестали быть теми маркерами жизни, как в игре "Знамя", когда с тебя "мертвого" срывают кусочек алой ткани в районе приснопамятной БЦЖ и места всяких повязок, вроде ДНД и похоронных процессий. Что-то вроде гражданских шевронов. Итак, ассоциация с игрой это скорее кинестетический канал из детства, когда восприятие было похоже на то, что говорят "чувствую кожей". Солдат — как ассоциация разрушения или охраны, оружия и уставных отношений, особого мира не только по транзакциям субординации и послушания по чинам, но и выделением этого мира одеждой (хаки, маскировка) — это все идет по линии зрительного канала. Солдат — это желание остаться сиротой при том, что армия это мать, это долг, навязанный и необходимый, это клятва, которых, как считает религия — давать нельзя и обман государства, которое распалось, а военные билеты с его символикой остались. Это канал зрительный, связанный с синергией общества и рожденного мальчиком, с тем же обременением долга перед родиной, которое сейчас стало незримым долгом новорожденных за маткапитал. Можно приводить бесконечное число ассоциаций, связанных с этой темой. Но в тексте выбрано несколько сюжетов, связанных с одним образом, которые так или иначе раскрывают и общечеловеческие ценности. Знакомство с героем происходит со слов персонажа, который можно назвать вводным и второстепенным, он произнесет всего одну фразу в двух строфах и растворится в сюжете. Тема огня, связанная с военными маневрами и горячим оружием, в тексте инициируется на бытовом уровне просьбой поделиться огоньком. Наличие названия, и уже возникшие некоторые ассоциации говорят, что разговор пойдет не о журнале Коротича и не об аджике, а о спичках. Так после вопроса идет описание, мы не видим ответной реакции на просьбу, нет диалога, и появляется подозрение, что спрашивающий и стал повествователем, потому что читателю представляют психологический портрет, используя эффект неожиданности в описании инвалидности. "Только правый рукав под ремнем". Почему в тексте создан этот прием, потому что, как правило, описание героев дается двумя-тремя внешними характеристиками, которые сочетаясь с ментальными чертами и психологией типажа делают образ объемным и осязаемым. Портретная характеристика нашего персонажа начинается отнюдь не с главного триггера сюжетного (безручия), а с контрастной подачи его харАктерных особенностей и темперамента. Строка "Парень в форме стоит и мнётся, хотя взгляд откровенно смел". Здесь вступают в противоречие "язык тела" (жесты, манера, поза) и "зеркало души" (глаза). Автору рецензии сложно представить такой дисбаланс тела и взгляда, попробовала нарисовать смущающегося воина и это похоже на какой-то мультяшный фантом, не более. Выражение "смелый взгляд" тоже не есть отражение внутренней сути, хотя бы потому, что берущая города смелость, наверное то качество, которое даже носитель формы проявляет не 24 часа в сутки, а по мере возникновения каких-то ситуаций, которые могут спровоцировать проявление бесстрашия и готовности постоять за свои интересы. Если просьбу дать "огонька" можно расценивать как акт неожиданного давления, то это не очень вяжется с образом солдата, нарисованного из всей ассоциативной мишуры в начале стихотворения. При дальнейшем чтении становится понятно, что рассказчик так подготовил читателя к теме "инвалидности и ущербности" воина, сделав его "стоит и мнется" стеснением и смущением из-за отсутствия конечности или невозможности предложить огонек обычным способом, а может это предикатив смущения, которое может быть вызвано у спрашивающего, не сразу заметившего такую деталь. Подготовка к "решающей детали" велась и принципом контраста, ибо именно он может раскрутить восприятие на максимум отзывчивости. В строфе "Весь с иголочки, как для парада..Кто-то скажет, что все при нем..." и тут возникает внутренняя цезура для ошеломленного читателя. Созерцание пустого рукава еще займет какое-то время в сознании, чтобы перевести этот троп на медицинский анамнез — ампутация руки. А так красиво — рукав за ремнем. Итак, спрашивающий зачем-то попросил огня, исчез, повествователь описал нам солдата, дал его психологический портрет, и начал рассказ... Повествование идет через систему условного фантазирования лирического героя, солдат является не активной фигурой, а скорее образом для создания типажа или натурщиком. В тексте начинается рассказ о возможных внутренних переживаниях солдата. Тема внутреннего монолога тригерами чувств тормозится на таких точках как: - гендерные отношения (может вспомнил свою девчонку); Если простые обращения могут стать причиной такой внутренней напряженности, то возникает лукавое предложение, десятилетие тогда и сейчас идущее от рекомендаций Минздрава. Все это итожится возвращением в тот момент, в котором просящий оставил солдата, сам растворившись. Понятно, что его роль зачинщика сюжета сыграна, можно безапелляционно удалить, получил он там огонек, не получил, неважно, главное появился повод рассказать об ужасах войны. Следующим резонатором — вставным образом в стихотворении появляется герой еще более одиозный, чем испарившийся курильщик, он, вернее она, продолжает тему сострадания и гордости, примерно в таком же ракурсе, как описывался мнущийся солдат со смелым взглядом. "Проходившая мимо бабуля, Дальше идет сцена, напоминающая сюжеты немого кино, когда артисты, еще не обладавшие возможностью передать события словами, сгущали краски и устраивали кровавые и животрепещущие сцены. Этот эпизод после баталий с кровавыми реками и стонущими руками, вполне вписывается в характеристику солдата, как образа, но не очень как солдата — реального исторического пласта, живущего в парадигме призыва "Можем повторить". "Он не понял, как это случилось, И здесь первичное упоминание "как с иголочки" и "на парад" немного проседает от этой скупой мужской щетины и такой же слезы. Ситуацию комментирует незримый повествователь, который то появляется, то пропадает. Чувство эмпатии — страшнее силы красоты, когда впадает в волну резонанса, потому что повествователь резонирует на скупые мужские слезы комом в горле (обилие штампов в тексте - особая тема, и на фоне всего остального не является уже ни недостатком, ни достоинством). Разделив в переживании чувство стыда солдата, у которого из-за какой-то бабули последняя смелость в глазах пропала, рассказчик, походя коснувшись темы распятия Христа, соотнеся с ним ту утерянную руку, предлагает радикальный выход из вечера воспоминаний. Сложно представить последствия такого предложения для "солдата". Если банальная просьба "прикурить" ввела его почти в состояние психоза на фоне фантомных и психологических болей, то новое "Наливайте по полной и пейте", воспринимается как деструкт более высокого порядка. Финальный призыв все-таки расположился в мотиве "Можем повторить".Повествователь в достаточно настойчивой манере требует, не просит, не унижать солдата подаяниями. Автора рецензии могут обвинить в цинизме...Не в первой, но когда, сорвав куш эмоций на теме инвалидности, в конце текста, итожа все сказанное, пробивается желание пожать фантомную, "распятую как Христос руку", рецензенту ничего бояться таких упреков. Вообщем, чуткость повествователя, повесившая тему выпивки и курения на ужасы войны, вполне себе триллер и напоминание, самой себе, не трогай чужую боль без нужды.
© Copyright: Кшесинская Деметра, 2020.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
