/12.56./ Всё-таки, цитирую написанное вчера письмо (кому — не важно: путь просто останется, как «документ» — «для кого надо».)
«««<…> Я хочу сказать вот что. (Ради этого и пришла сегодня в интернет.)
Работать (раздавать листовки и пр.), если появится такая возможность, буду обязательно (но только очень хотелось бы иметь время появляться в интернете, т.е. пока работать — не полный рабочий день ежедневно, — впрочем, раздача листовок, газет, обычно время полностью и не занимает. (У меня же нет нетбука, чтобы писать вечером и т.п. ...) Но вот паспорт делать я буду в Москве, — это окончательно. В Петербург поеду только в свободном режиме, только по поводу квартиры и только не одна. Я вдруг поняла, что категорически не хочу появляться там так, чтобы это было официально зафиксировано, тем более, когда назначена конкретная дата следующего появления, да ещё когда я, как предполагается, должна в следующий раз, в определённый срок, появиться там одна. Я знаю этот город (по крайней мере, в отношении лично меня), хорошо знаю степень там «всё схваченности». Той даме, с которой мы говорили, на самом деле не верю: может быть, по поводу отъёма квартиры никто нигде и не появлялся, но то, что она там с кем-то в контакте — однозначно. ВСЕЙ ситуации она может и не знать, не понимать, и обрабатывают её, уж конечно, крайне убедительно, — но я-то тоже не вчера родилась... Тут и «невозможность» самой выключить холодильник из розетки, и то, что она Вам (незнакомому ей человеку) сразу говорит про меня такие вещи, которые в норме в открытую «всем подряд» стараются не говорить, не переговорив предварительно лично со мной, и вообще...
Ведь говорил же мне тот ФСБ-шник, что квартира — «это так, заодно, — дело не в квартире». Это правда. Квартира — это «мелочь, но приятно», от неё тоже никто не откажется, но нужна им не квартира, а я. Ведь там же — двойное убийство. Которое тоже, конечно, никто не будет расследовать. Следы первого были по максимуму заметены ещё сразу, пока мы с отцом оставались в растерянности и в «невменяемом состоянии» не веря в случившееся. Следы вряд ли остались, поскольку нужны бы были документы на тот бесплатный немецкий протез тазобедренного сустава, и ещё куча бумажек, да и установление факта, ставили ли ей тот протез вообще, — я, по ряду неоднократно описанных причин, уверена, что нет: мать закололи, а бесплатно положенный ей, как блокаднице, немецкий дорогущий протез, был пущен налево. В общем, следы, скорее всего, заметены, но я-то им в любом случае мешаю, и потому, что «дело не доделано», и потому, что я поднимаю слишком много шума (но из-за этого шума им труднее меня тронуть...) Да плюс к тому — неизвестная судьба моего мужа в Германии, о котором я НИЧЕГО не могу узнать — не претендуя НИ НА ЧТО, а просто желая знать определённо, жив ли он, и если нет, то — чтО случилось (предыстория была нехорошая, — я и говорила об этом, включая приёмную ФСБ, и писала не один раз, но сейчас описывать вскользь не стану, ведь я — не та дама, о которой говорила в начале письма, чтобы так просто рассказывать направо и налево чужие интимные и неприятные вещи). Но помимо того, о чём я сейчас не буду говорить, важно, что его последняя жена — из немецкой масонской ложи, куда сейчас берут женщин, — а её бывший муж, как у них водится — бургомистр города (г. Беескова, — это правда), и она старше моего мужа ровно на год, день в день, и ещё там ворох дурацких «чудес». И вся история эта в телефонном изложении мужа была какой-то очень уж нервной, — я-то тогда считала, что нервничаю по-настоящему только я (что только у меня есть причины)... Проворонила я его с этим масонством за «своими собственными делами». Хотя, что я могла уже сделать, из России — против немецкого, т.е. европейского масонства?.. (Про масонскую ложу он сболтнул мне по телефону по первости, потом говорить на эту тему перестал, и мне объяснил, что не стОит.) А теоретически у него могли просто «спереть» древнюю фамилию, оформив с ним брак, и потом его «задвинуть подальше». Тут можно много рассказать, но надо РАССКАЗЫВАТЬ, — и, если его нет в живых, смерть могла быть очень нехорошей (тогда я тоже знаю предысторию). Всё, чего мне хочется — ЗНАТЬ, но вот этого-то я и не могу добиться... В ФСБ выслушивали внимательно, но ничего не говорили, не объясняли. А я ведь появлялась даже в немецком посольстве в Москве, пытаясь просто что-нибудь узнать, хотя бы через их «зелёный крест», но и оттуда ушла, несолоно хлебавши (хотя всё, как водится, было вежливо и с широченными улыбками). А насколько я знаю своего мужа (я его ЗНАЮ), то по логике, если бы он не хотел со мной общаться, но знал бы, что я ищу его с одной целью — хотя бы выяснить, жив ли он, — то он точно нашёл бы способ убедить меня, что с ним всё в порядке (если это так), и тогда уже послать меня куда угодно, если уж действительно хочет отвязаться... Но этого не произошло и не происходит. Я ничего не знаю ещё о нескольких мужчинах из моего "послужного списка", и всё — так же глухо... (Правда, судьба «Пупсевича» мне не интересна в принципе, но для полноты картины хотелось бы знать максимум.) Конечно, в Петербурге кровно заинтересованы (кто бы КОНКРЕТНО это ни был) объявить меня сумасшедшей и пресечь возможность дальнейших расспросов, розысков и, чего доброго, расследований. Конечно, против них никто не попрёт (не сможет), но им будет гораздо спокойнее, если я буду просто уничтожена, как минимум социально (что уже почти и достигнуто), причём, это предпочтительнее, чтобы и интересоваться мной сначала перестали навсегда.
В общем, делать паспорт я буду только в Москве, чтобы ни на какие инстанции Петербурга не быть завязанной в принципе. Работать, как я уже сказала, я готова (а я и всегда была готова, только начиналась ахинея, опять и опять). А по поводу квартиры (прибраться, посмотреть, не исчез ли у меня там "случайно" остаток фотографий и документов, и пр.) — можно будет появиться там без завязки на ком бы то ни было, ничего не фиксируя в инстанциях, и не одной... Ладно, теперь ещё поговорим. <…>»»»
/14.56./ Ну вот, вчера я отправила это письмо, не публикуя ткст в «Дневнике», а вечером уже была «реакция» (отнюдь не адресата, — но я привыкла к тому, что кому-то часто известно не только то, что я сказала, но и то, что подумала, а уж напечатала — …), так что удивительного ничего не было. Правда, с точки зрения «трезвомыслия» ничто не доказывает связанности этих событий (письма и вечерних «новостей»), но кроме трезвомыслия существует ещё и многолетний опыт…
В общем, вечером на кормёжке прицепилась бродяжья «молодёжь» по поводу той истории в тоннеле. (Та история была заказухой однозначной, и не знаю уж, побили ли там кого-нибудь ещё (я об этом только СЛЫШАЛА, что ни о чём не говорит — в сегодняшнем-то мире и в моей-то ситуации), но в отношении меня это было заказухой очевидной: поскольку с чьей-то точки зрения наклюнулась «плановая поездка» в Петербург, и собирались, видимо, «попугать», чтобы я уж точно (с их недоделанной точки зрения) туда понеслась, — хотя, чем больше пугают, тем больше обоснованной решимости именно туда — и носа не казать. Пугают, понятно, не через ответственные инстанции, а через уличную шпану. Их, конечно, поднатаскали: гадости начали говорить, как уже немножко «обученные»: что якобы именно меня побили, что «где тот мужик, с которым ты СПАЛА» — они прекрасно понимают, что такие обороты — чистейший прессинг и попытка играть на нервах, но им, видимо, за то и платят. И теперь — всё это делалось уже через баб (девок), что уже окончательно — почерк организаторов «цветных революций», что, впрочем, давно используется криминалом, поскольку отрасли эти — сросшиеся.
Интересно, чем они собирались стращать? — тем, что какой-то тип, как утверждали бродяги, наколовшийся (я не видела) начал однозначно нападать (под камерой, кстати), а за меня заступились? (Хотя, не берусь утверждать, что именно здесь было балаганом и в какой степени.) В общем, под камерой молдаванин отбился от пятерых, убежал наверх, но не скрылся, так, что я ещё захватила свои сумки, его, поднялась тоже, а там догнали и напали те двое, первые, — я заорала, молдаванин вернулся на подмогу, и уже наверху отбился от тех двоих. Вроде, обороняясь, сделал что-то «не то», но уже не под камерой, и лично я такого не видела: было ни до чего. Мы ушли. С уверенностью могу утверждать только то, что ему физиономию попортили гораздо больше, чем мне: у меня уже назавтра днём ничего не было, а у него следы есть до сих пор. Потом, по слухам, (назавтра) туда приезжал ОМОН, но «никого не застал». Этого ничего я уже не знаю: только слышала нестройные разговоры. В общем, их никто не трогал, а они стали явно нападать, безо всяких причин, да ещё — под камерой.
Вот, а вчера вечером на кормёжке наехали девки — искали молдаванина, но прессинг был явно именно в мой адрес. Говорили, что его, а вообще-то, нас обоих якобы ищут менты. Молдаванина девки нашли сразу (он там был), но я им на все наезды ответила, что на нелегальное положение я не переходила, от ментов никогда не бегала (всегда говорю, что с законом у меня проблем нет, — только с беззаконием), так что если менты меня ищут, то найти им — проще пареной репы, и если им от меня что-то нужно, то вот с ними я и буду разговаривать, а с ними (шпаной) — не хочу. Тем более, что ничего не сделала, никого не трогала. То ли, действительно, обколовшийся, то ли просто осатаневший бандюган, явно заказной, начал без причин нападать и угрожать. Если молдаванин заступился и отбился от пятерых и двух — спасибо. А если у ментов к кому-нибудь есть вопросы — пожалуйста, никто от них не бегает. (Кстати, ещё раз повторю: может, я и ошибаюсь (не знаю), но слово «менты» употребляю беззлобно, поскольку так шутил и папа-мент… Правда, гаишник, но ГАИ было в составе МВД, и числился он именно в составе совета ветеранов МВД. Не помогло.)
Пожалуй, и всё. Ни к чему переливать из пустого в порожнее. Разве что, ещё раз можно уточнить, что с некоторой точки зрения я должна быть вся подавленная, а я ещё песенки пою и публикую. Это, видимо, особенно дополнительно взбесило (НАСТОЯЩИХ организаторов). Но, как я уже сказала, мне ни терять, ни приобретать нечего, так что остаётся продолжать в том же духе. Остальное — только повторяться. Молдаванин пока формально остаётся не постоянным "корешем", — всё другое исключено. Хотя он и пытае5тся постоянно перевести приятельство во что-нибудь ещё. Но речи ни о чём нет. Это — всё. Опубликуюсь, и ещё поделаю кое-какие свои дела — без публикаций. /17.03./
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
