Каждый умирает в одиночку
Рецензия на рассказы Ирины Полянской.
«Восковая даль», «Дикий виноград», «Условность», «Утюжок и мороженое», «Снимок»
В рассказах И. Полянской, на мой взгляд, как и в других современных произведениях, нашёл отражение процесс развития у постсоветских людей индивидуализма. Наш менталитет претерпевает изменения, игнорировать которые писателю нельзя.
Основной фокус зрения сосредоточен не на прекрасном и возвышенном, как это было принято в литературе 19, и частично 20 века, а на способах выживания отдельного индивида. Как не вспомнить Виржинию Вульф, утверждавшую, что западная литература построена на инстинкте борьбы и наслаждения, русская классическая – на страдании и понимании. Так вот, в современной литературе, и, в частности, в рассказах Полянской мы обнаруживаем отход от традиций русских в сторону традиций западных, хотя в неполном, искажённом их освоении: «Условность», «Утюжок и мороженое» особенно ярко это иллюстрируют. Здесь нет места традиционному для положительных русских героев самопожертвованию, хотя нет и бодрой уверенности в пригодности новых правил жизни, построенных на том, что «каждый умирает в одиночку». Здесь нет и настоящей, напряжённой борьбы, как в произведениях Д. Лондона, Э. Хемингуэя, или же, например, в «Унесённых ветром» М. Митчел. Чего более-менее удаётся достичь, так это честности, правдивости. Автор не хитрит перед собой и своим читателем, и это вызывает несомненную симпатию. Но автор пока ещё только присматривается к новым для русского человека основаниям жизни, стараясь избегать прямых оценок, и зачастую мы не всегда понимаем, сочувствует ли повествователь поступкам своих героев, либо осуждает их, либо придерживается правила «моя хата – с краю». Более-менее определённо автор высказывается в пользу своих героев лишь в рассказе «Снимок», даже в «Восковой дали», на мой взгляд, отношение к бабушке, взявшей на попечение внука-дауна, остаётся не прояснённым. Истинные мотивы поступка – за кадром, от писательницы ускользнуло нечто главное – что же всё-таки составляет подлинную радость Аллы Викторовны, за которую она пожертвовала всем остальным. А ведь это – главнейший этический момент, ни один человек не обречёт себя на эмоционально скудную жизнь, если это человек с нормальной психикой, таков закон психологии. Если Алла Викторовна выбрала такую линию поведения, значит, что-то её привлекло, что есть это «нечто»? Так же, как для западной общественности остался загадкой порыв декабристов, загадочен и этот поступок, и он не может не иметь каких-то глубинных корней, какого-то высочайшего смысла. Я глубоко убеждена, что в каждом человеке помимо инстинкта потребительского есть ещё инстинкт самоотдачи. Просто одни ему покорны в большей степени, это наша Алла Викторовна, другие – в меньшей, но всем, всем без исключения людям бывает приятно хотя бы иногда сделать доброе дело. Где они, эти корни? Мы видим, что потеряла в обществе наша героиня, правда, только в общих чертах, но совсем не можем обнаружить, что она при этом приобрела. А её психологические выгоды, её нравственные приобретения – самый интересный объект исследования в этом рассказе, - совершенно выпали из поля зрения госпожи Полянской. И выглядит наша героическая бабушка в этом случае просто убогой, не развитой личностью, с рабской покорностью тянущей лямку в силу то ли привычки, то ли – навязанного социумом стереотипа поведения.
И мне кажется, что это один из главных проколов автора: нигде не высказываться прямо, констатировать, но не осмысливать. Конечно, эпоха соцреализма с его однозначными оценками так набила оскомину, что по принципу маятника сейчас авторы стараются вообще не давать никаких морально-этических оценок, но в этом случае пропадает существеннейший признак произведения художественной литературы – величие замысла. Для чего написаны эти произведения – если просто для развлечения, то не тянут, все истории, как на подбор, унылы либо банальны, если для сопереживания и рефлексии – слишком поверхностны. Автор всё же пытается проследить динамику развития души современного русского человека, и приходит к печальным, может быть, результатам – «инстинкт страдания и понимания» капитулирует перед инстинктом наслаждений, но не борьбы, кстати! Борьбой здесь и не пахнет, здесь пахнет жаждой халявы. «Каждый умирает в одиночку», значит, надо успевать наслаждаться жизнью, а кто этого не понимает – его проблемы. Новый человек не берёт на себя чужих проблем, в этой связи вспоминается рассказ О. Дивова «Запомни Таню мёртвой». В сравнении с рассказами Полянской здесь противоречие между традиционным и «западным» (повторяю, воспринятым на русской почве несколько однобоко) подходом к жизни выражено острее, на примере всего одной коллизии – самоубийстве девушки Тани. И отношение автора тоже выражается более откровенно, хоть и не навязчиво, в последней фразе: «Можно было собирать вещи и уходить». По крайней мере, налицо болевая точка, некое сожаление о том, что испокон веков составляло и гордость, и загадку русской души – об утрате современным человеком способности переживать чужую беду как свою. В рассказах же Полянской, направленных так же на исследование процесса смены менталитета, мы не обнаруживаем вообще никакого отношения к этому, что указывает, увы, либо на незрелость жизненной позиции автора, либо на отсутствие смелости эту позицию обозначить прямо. Потому и герои Полянской выглядят вялыми и аморфными, не способными ни убить, ни помиловать – за исключением Гали из рассказа о винограде, но и здесь истинные мотивы поступка остаются за кадром, та Галя, которая действует перед нами на протяжении всего рассказа, кажется неспособной не только действовать, но и мыслить более-менее самостоятельно, и вдруг – на тебе – убивает мужа! Драматичнейший сюжет, плохо исполненный. Опять – констатация без анализа, последовательность событий и поступков – вместо вскрытия их внутренней логики и взаимосвязи. Пусть это будет святая душа, либо злодейская, но пусть она будет достоверна! И пусть она будет выразительной, великой и в добре и в злодействе, а не мелкой и подленькой, либо «добренькой» в силу недостатка смелости явить перед собой и обществом настоящее своё лицо. Исключительно про таких невыразительных героев читать просто неинтересно. В героях Полянской подлинности не достаёт, за исключением, быть может, рассказа «Снимок», где персонажи запечатлёны на очень маленьком отрезке времени, и потому более выразительны.
Резюме: Итак, перед нами любопытные, рассказы, не претендующие, однако, на новизну художественного метода, написанные обыденным языком, с некоторой, увы, поверхностной претензией на психологизм и рефлексию. Чего им недостаёт – на мой взгляд, глубины и напряжённости, способных вызвать настоящее сопереживание героям рассказа, либо же – бурное негодование по поводу них. Хорошо, что нет фальшивой риторики, поучительности времён эпохи соцреализма, но отсутствие глубины в анализе и незрелость жизненной позиции автора (отсутствие смелости её продекларировать?) делают эти произведения несколько пресными и аморфными, как сами герои рассказа «Условность».
Другие статьи в литературном дневнике:
