Что мне нравится в сети интернет, так это - одиночество в толпе. Можно говорить абсолютно без купюр, даже орать, и годами никто не прочтет, если не зазовешь сама на свои страницы. Сегодня это не в моих интересах: я воспользуюсь своей непопулярностью для того, чтобы открыто высказать все, что думаю, и, надеюсь, мне ничего за это не будет! Итак, о наших авторитетах.
Я несколько лет ходила на литературные семинары – к Осипову, Казарину, Санникову, Конецкому, даже к Коляде, хотя стихов он не пишет и кроме Пушкина никого не признает. У Конецкого скучно: с чего бы ни начался разговор, он через несколько минут переходил на личность, творчество и достижения самого ведущего. Студентов, как ни странно, в объединение приходило мало, в основном бабушки и дедушки. Наиболее яркими личностями там были Кузин и Ратушная, а когда-то в «Горном роднике» начинал Борис Рыжий, с которым мои дороги случайно пересеклись всего пару раз и уже в другое время. То ли обстановка не располагала, то ли другое причиной – там я ни разу не услышала ничего интересного. Кроме одной женщины Людмилы, намного меня старше – у нее были живые, напряженные, эмоциональные стихи, правда, в литературном смысле достаточно «неотесанные». Не ограненные бриллианты без оправы. Еще Конецкий любил делать просветительские доклады на самые разные темы. В общем, он был готов на все, лишь бы говорить, не умолкая, чем безнадежно усыплял слушателей.
Вадим Осипов первое время тоже ходил в «Горный родник» к Конецкому, а потом ушел от него и основал собственное литературное объединение. У него правильное чувство карьеры: он понимает, что в сорок лет смешно быть начинающим, поэтому, впервые выступив на литературном конкурсе, он через год уже возвращался на этот конкурс членом жюри, а, позанимавшись в литературном объединении, вместе с Петром Родимовым основал «Добрян». Сейчас у него восемь сборников, в этом году он получил бажовскую премию. Что у него действительно хорошо получается – это чтение стихов. И еще на его стихи барды обожают сочинять песни. Осипов – очень хороший человек, я лично кое-чем ему обязана. И все же осмелюсь сказать, что я не вижу в нем большого поэтического дара. И вот почему: его стихи оптимистичны и позитивны, и в них никогда не бывает ни конфликтов, ни противоречий – один солнечный свет и ни грамма тени! А предмет искусства – это всегда конфликт, драма или трагедия.
У Вадима в литобъединении царила теплая и сердечная атмосфера. Там побывало немало интересных людей, он проводил занятия, посвященные разным видам рифмы, размерам, разным жанрам – словом, такой сокращенный поэтический ликбез. Вера Охотникова, Римма Кирпикова, Надя Смирнова, Лена Байдосова – все мы там побывали, пока и там не стало скучно, поскольку Вадим ориентировался на слабейших. Будучи добрым и отзывчивым человеком, Вадим готов был часами возиться с самым безнадежным графоманом, подключая весь остальной состав для поиска подходящей рифмы в помощь начинающему. Это все смахивало на детский сад, и мы друг за другом ушли из «Добрян». А Вадим переключился на начинающее поколение. Думаю, что его метод больше всего походит как раз для общения с детьми.
Юрий Казарин, наоборот, ориентировался на сильнейших, а всех остальных он просто терпел. Кто бы что ни говорил, он был самым полезным ведущим литобъединения. Он требователен и часто беспощаден, однажды после его уничтожающей критики я просто стерла все стихи из компьютера и начала все сначала. Он умеет предъявить «гамбургский счет». Увы. И он такой же человек, как все – в его оценках я со временем стала замечать лукавство. Он был беспощаден к нам, своим вольнослушателям, но не был вполне независим, когда высказывался в глаза платным студентам, статусным или нужным людям.
Сейчас Юрий Викторович в больнице, я очень надеюсь, что он поправится.
Еще были поэтические тусовки у Родимова в «Уральском следопыте», и у Санникова – в «Урале». Санникову удалось собрать вокруг себя молодежь, и это выгодно отличало его объединение от объединений Конецкого и Осипова. Но и там – то же, что везде: больше всего востребован талант смотреть учителю в рот. По моим наблюдениям, каждый человек, пришедший в новое объединение, для наших гуру по определению – графоман. Вот он потусуется, наберется ума-разума, и, если будет прилежным учеником, заслужит «повышение» - одобрение мастера, публикацию, предисловие… Я в очередной раз убедилась в этом на собственном опыте, обратившись за рецензией своей будущей книги к нашему авторитетному критику Леониду Быкову. Но об этом я расскажу завтра.
