Мать хотела устроиться на работу в госпиталь, чтобы быть ближе к отцу, но главврач, увидев ее документы, закричал: - «Да вы с ума сошли, если раненые узнают, что вы немка, они разорвут вас на части! И вообще, спрячьте свои рыжие волосы, ходите в косынке!»
Этот гнев не помешал ему разрешить нам свидание с отцом, перенесшим очень тяжелую контузию и не менее тяжелое ранение, но и помог с временным жильем, поближе к госпиталю.
Однако надолго задержаться в городе нам не удалось. Мать нашла работу учителем в деревне Каменка и мы переехали туда. Тут включилась моя собственная память. Перед глазами, как живая, встает картина (и это не литература, не кино, это – моя память!) полной разрухи: ни одного целого дома, никаких признаков жизни.
Нас поселили в единственном уцелевшем (относительно!) здании, бывшей конюшне. Стены были кирпичные, но крышу почти целиком снесли ветры войны. Когда шел дождь, вода не капала, она стекала струями, попадая в различные по звучанию сосуды, найденные в окрестностях. Хорошо было засыпать под этот оркестр.
