День после катастрофы

"Не унывай, - воздух стрекочет светлый.-
Я под конец объясню тебе легкий способ»
М. Айзенберг

Весна диктует... Весна рвется, тащится, плетется, бредет, ползет, бежит, скачет, перепрыгивает, обгоняет, ставит подножки, задыхается.. И снова, снова дышит на нас потеплевшим ветром. Целится и попадает прямиком в рот. И глаза. Взгляда не отвести. Можно только обняться с воздухом.
А солнце спокойно и молчаливо взирает на пейзаж.. Без людей и с людьми. Этому равнодушному и зависшему в пустоте диску ничего не надо. И мы ему не нужны.

Ставлю первое слово. Сегодня четвертое апреля. Вторник. День после катастрофы. Вчера в метро прогремел взрыв. Убитые и раненные люди. В тот день и то время я возвращался домой на автобусе и видел тяжелый сон, из под панциря которого появлялись и уходили в пустоту строчки стихов. Помню что эти:

«Но если ты не сможешь удержать свое царство
И придешь, как до тебя отец, туда,
Где мысль обвиняет, и чувство высмеивает,
Верь своей боли...»

У. Одена.

Из забытья меня вырвал телефонный звонок. Звонила Любовь. Моя лучшая подруга здесь. Редактор в научном журнале.

Янис, с тобой всё в порядке? Ты где?
А что?
Ты ничего не слышал?
Нет.
Были взрывы в метро...

В тот день мне позвонили три человека. Неужели только трем я дорог и нужен?
Не из жалости спрашиваю, но в сомнении.

Сегодня мы должны были вместе идти на «Сталкера» Тарковского. Не пошли.. Настроения нет. Город в трауре. Городу как провинившейся собаке дали по голове, он заскулил и сел на большие свои лапы. Так и есть. Петербург это огромная собака, с грустными и тяжелыми глазами. И в ее шерсти мы как блохи плутаем и всё на свет не можем выбраться...

Мне даже не грустно в последние дни. Мне — никак. Я как зеркало отражаю приходящие и уходящие дни и ночи. С разными настроениями, звуками, цветами и ритмом. В основном это очень спокойный и тихий ритм. Он не выбивается из общего строя громкими воплями и криками. Он просто походит на время... И цвет его то ли небесный, то ли морской.

«Мы верим в мир, где лечат все болезни,
Где одиночество — удел поэтов; нам
Лишь ярость разделять, да счастье,
да любовь».

Опять Оден.

Верим ли мы в это мир?

Задаю и задаю вопросы. Я никогда не прекращу задавать их. Если из мертвого рта Бродского могла раздаваться лишь благодарность, то из моего только раздаются вопросы. Из живого сейчас. И думаю, из мертвого будут тоже. Только не моими устами произнесенными. А теми устами, что меня знали и ко мне обращались. И которые меня пережили.
С одной стороны, это даже похоже на утешение — есть То, что нас переживет.
Утешение ли?
Опять вопрос.

Семнадцать минут двенадцатого. Тихая ночь. В далеке еле слышный гул поезда. На сегодня довольно слов.
Завтра мне уже приснятся другие сны. И некоторые из них попадут на эту бумагу.
Слово продолжит вести мысль. А чувства лучшие художники.

Другие статьи в литературном дневнике:

• 20.04.2017. Ли Бо
• 19.04.2017. Зерна нерешительности и упрямства
• 17.04.2017. Антологии японской и африканской поэзии
• 15.04.2017. Шевеление губ младенца перед грудью матери
• 14.04.2017. Среди немых айсбергов
• 07.04.2017. Тома поэзии
• 05.04.2017. День после катастрофы