Цитаты

"Внезапно Васюхан очнулся, обвёл шалыми глазами покерный коллектив и одного художника и произнёс - так, словно бы полминуты назад рассказывал что-то, потом прервался, чтобы закурить, и вот начал повествовать снова:

-Было это несколько лет назад, причём, предупреждаю, что никого этим рассказом ни обидеть, ни оскорбить не хочу, хотя все герои - настоящие и по жизни очень добрые.

Все немного удивились, но не слишком - всё ещё свежи были в памяти прошедшие три вечера, когда подвыпившие персонажи романа, немного приняв на грудь, бормотали ещё не так слаженно, а много хуже.

-Так что с тобой случилось, йодистый антенщик? - воскликнул старший знаменосец, но Митрохин поднял палец, как это часто делал Кулемзин, и начал свой скорбный рассказ.

Раз такой я невезучий,
что неведом мне покой,
расскажу из жизни случай,
но не знаю - из какой..."

(Владимир Кулемзин "Русская кочерга")

*
"По телевизору показывали «Камеди клаб». Неуемные ребята веселились и веселили зрителей.

Какое-то время Дробов пытался понять смысл шуток и острот, включиться, а в голове толкались, стремились освободиться из-под толщи времени давние воспоминания. Дробов этого не хотел — воспоминания чаще всего доставляли боль, сжигали и без того скудные запасы энергии; и сейчас он всячески пытался остаться вот таким, лежащим, отдыхающим, вяло улыбающимся шуткам в телевизоре". (Роман Сенчин "Барби")

"Дробов давил воспоминания, запихивал обратно под толщу и в то же время удивлялся, как легко выскочила на язык давняя песенка, как на секунду стало приятно, и как тревожно, неуютно было сейчас, когда она потянула за собой остальное…" (Роман Сенчин "Барби")

*
"Десять лет назад. Две тысячи второй год… Жена лежала в роддоме на сохранении больше месяца. Дробов, конечно, не мог работать по прежнему графику, а дисциплина в их компании была жесткая. И после нескольких отгулов, пары-тройки опозданий потребовали написать заявление". (Роман Сенчин "Барби")

*
"Отлистнул еще десять лет… Весной девяносто второго вернулся из армии. Энергия зашкаливала — новая, послеармейская жизнь совпала с новой жизнью страны…" (Роман Сенчин "Барби")

"А главное — возраст самый подходящий для того, чтобы что-то свершать, реализовать идеи, как принято теперь говорить. Ведь одно дело, когда тебе семнадцать и ты многого хочешь, но почти ничего не можешь и не умеешь, а другое — двадцать, два года из которых ты протомился, протосковал, прозлился на зоне под названием в/ч…" (Роман Сенчин "Барби")

"Лет с тринадцати-четырнадцати Дробов увлекался рок-музыкой. Бегал в подвалы, в районные дома культуры, какие-то квартиры на концерты, собирал записи". (Роман Сенчин "Барби")

"Дробов пришел из армии злым. Злоба копилась в нем два года — армейская дисциплина, пафосные построения и выносы знамени казались абсурдными, идиотскими на фоне разваливающейся страны, ежевечерний просмотр программы «Время» будоражил и не давал уснуть " (Роман Сенчин "Барби")

"Много месяцев надеялся, что в последней пластинке «Кино» есть настоящее, — даже выписал ее прямо в часть (пластинка тогда распространялась вместе с полиэтиленовым пакетом и плакатом), прятал в каптерке, искал по части проигрыватель с хорошей иглой, и когда нашел в Доме офицеров, получил разрешение послушать " (Роман Сенчин "Барби")

"и хоть пластинку с тех пор не ставил (да и не помнил, где она, куда девалась), но когда слышал их на улице — возле музыкальных магазинов — или в клубах, в груди теплело. Не от самих песен, скорее всего, теплело, а от того, с чем они связаны, — с прошлым. Плохое оно было или не очень, но главное — было". (Роман Сенчин "Барби")

*
"В декабре девяносто первого, за три месяца до приказа об увольнении в запас дробовского призыва, Советский Союз погиб официально". (Роман Сенчин "Барби")

*
"Да, парни, в том числе и Дробов, подумывали сбежать, но никто не сбежал, а, наоборот, перед самым дембелем шесть человек их призыва остались на сверхсрочную.

Дробова сначала эта новость оглушила: как это, два года мечтать о доме, о свободе, ненавидеть плац, казарму, воняющий гнилью пищеблок, а потом взять и добровольно остаться, служить за копейки. И одновременно с этой оглушенностью в нем самом рос страх перед той жизнью, какой он заживет, вернувшись домой… Вот выходит за ворота, станция, садится в поезд, через десять часов выходит на площадь Трех Вокзалов, получает в военкомате паспорт. А дальше?" (Роман Сенчин "Барби")

"Страх слегка гасили мечты. Что вот дембельнется, встретится с друзьями, соберут группу (за два года Дробов неплохо научился играть на акустике, сочинил несколько неплохих текстов) и начнется настоящая, бурная и сытная жизнь. Вон сколько групп появилось в последнее время, и мгновенно становятся известными, концерт за концертом, интервью, тачки. А песни-то — фигня. Кто такое слушает?.. А вот их группа — она действительно будет выдавать настоящее". (Роман Сенчин "Барби")

*
"Нет, бывает, бывает. Налипнет на язык какая-нибудь глупость и вертится неделями". (Роман Сенчин "Барби")

*
"Склады больше напоминают развалины, кабинеты как чуланчики; грузовики в основном грязные, зараженные ржавчиной «газели» и «бычки», накладные вечно какие-то мятые, в рваных файлах, деньги кажутся липкими… Уже лет десять повсюду говорят о цивилизованной поставке товаров, об электронных документах, санитарных нормах, новых складских помещениях, и все это появляется, но сколько еще таких вот контор, как эта, где работает Дробов". (Роман Сенчин "Барби")

*
"Шагает через коридорчик проходной. Здоровается с охранником коротким кивком и получает такой же короткий, экономный кивок. Это у них как пропуск, и, кажется, кивни иначе, охранник заподозрит неладное, задержит". (Роман Сенчин "Барби")

*
"Раза три-четыре на памяти Дробова углубление перед воротами засыпали гравием, но вскоре гравий исчезал и лужа появлялась снова — будто природа сама выбрала именно это место для того, чтобы дождевая вода и талый снег куда-то стекали". (Роман Сенчин "Барби")

*
"По существу, лишь одно новшество порадовало коллектив — покупка автокара. С ним даже не то чтобы быстрее все происходит, а как-то настроение поднимается, когда его видишь: вроде бы цивилизация, модернизация и у них, в их явно левой, полуподпольной конторе". (Роман Сенчин "Барби")

Вот светские традиции рассудочные у нас начинают появляться. Веселее.

*
"Заполнили сегодня кузов «бычка» довольно энергично — Сане, водиле, с которым Дробов работает в паре, даже прикрикнуть не пришлось. Как-то удачно живо грузчики были настроены". (Роман Сенчин "Барби")

*
"Саня застегнул тент. Сели, тронулись.

— Юг-один сегодня? — И, не дожидаясь ответа, Саня оценил: — Нормал. — Включил радио, из динамиков, установленных в обшивке салона, ударили звуковые волны. И зазвучала песня:

Давайте выпьем, Наташа,
Сухого вина
За то, чтоб жизнь была краше,
Ведь жизнь одна.

— Это, если не ошибаюсь, «Фристайл»? — послушав, спросил Дробов.

— Да какой «Фристайл»! — Саня возмутился. — Эт — «Сталкер». Андрей Державин. У меня под его «Не плачь, Алиса» половое созревание происходило.
Дробов усмехнулся, покивал.

— А «Фристайл» — Казаченко, — охотно продолжал объяснять обычно молчаливый Саня. — Помнишь, который все хныкал: «Больно мне, больно…»". (Роман Сенчин "Барби")

*
"— М-м, точно… Интересно, где теперь Андрей Державин. Что-то давно о нем не слышно.

— Он клавишником в «Машине времени».

— Да? Интересно… Вроде совсем из разных кругов.

— Но музыкант-то неплохой". (Роман Сенчин "Барби")

*
"Съехали с относительно свободного шоссе Энтузиастов на широкое, но забитое машинами Третье транспортное. Саня заворчал, запсиховал, и Дробов не стал продолжать разговор о полузабытой музыке, отвалился на спинку сиденья, прикрыл глаза. И посочились, полезли в голову воспоминания". (Роман Сенчин "Барби")

*
"Вслед за этим мелькнула сценка, как Дробов покупает на Горбушке свою первую электрогитару… Сквер, торговцы с пластинками, кассетами, струнами, и вот Дробов принимает в руки бордовую «Форманту», большую, с массой кнопочек…" (Роман Сенчин "Барби")

*
"…Дробов приподнял тяжелые, словно суток двое не спал, веки, посмотрел вперед — за лобовым стеклом ряды машин, ползущих со скоростью гуляющего человека… Хорошо, что хоть так". (Роман Сенчин "Барби")

*
"Но сейчас двигались. Медленно, то и дело приостанавливаясь, но покрывали эти драгоценные метры Третьего транспортного кольца… Саня ворчал, что надо было все-таки по Рогожскому валу и там через Новоспасский мост…" (Роман Сенчин "Барби")

*
"Сегодня развоз товара прошел относительно быстро. Относительно к большинству предыдущих развозов. К половине пятого кузов опустел, возврата просроченного пива, слава богу, не было. Правда, в двух киосках оплатили реализацию — приходилось возвращаться в контору". (Роман Сенчин "Барби")

*
"Миновал проходную, кивнув коротко охраннику, но уже другому, не утрешнему. По безымянному переулку, а вернее, по проезду меж заборами, пошагал к метро. Если поспешит, то доедет до дому без давки… «Черт, — тут же разозлился на себя, — только и заботы, что о том, чтоб утром проехать свободно и вечером тоже…»" (Роман Сенчин "Барби")

*
"…Группу назвали «Антидот», отточили пять композиций и записали демо. В фирме наштамповали десятка два сиди-дисков (немалых денег это тогда стоило), раздали послушать директорам клубов. Удалось выступить на нескольких сборных концертах. Приняли неплохо, хотя, в общем, всех неплохо принимали — главное, чтобы жестко было, динамично, драйвово… После концертов получали небольшой гонорар". (Роман Сенчин "Барби")

*
"«Монстры, блин. Настоящие года за три успевали встряхнуть болото, а эти…»

А как получилось у них? Вот и их группе двадцать лет. И что? Ничего не встряхнули, так, повибрировали в болотной жиже, замирая на долгие месяцы…" (Роман Сенчин "Барби")

*
"Что еще? Еще — встреча с будущей женой. Познакомились на концерте группы «Крематорий». Хороший был концерт, в основном играли старые песни. Армен Григорян грустно исполнял энергичную вообще-то тему:

И у Тани на стене нарисовал я облака
И слона с ослом, летящих в никуда,
И она ложилась спать, схватив слона за крыла,
А просыпалась с хвостом осла.

Девушка, стоявшая рядом с Дробовым, подпевала, и когда песня кончилась, он спросил:

— А вас не Таня зовут?

— Нет, Наталья. И я еще жива. — У песни был припев: «Жаль, что она умерла».

— Извини, — кивнул Дробов, — но Таня, судя по всему, была классной… Может, выпьем что-нибудь? — За их спиной был бар". (Роман Сенчин "Барби")

*
"После этого стали встречаться. Дробов подарил ей диск с песнями своей группы " (Роман Сенчин "Барби")

*
"Когда Дробов впервые побывал в их редакции на Новой Басманной, просто глазам не поверил: показалось, что попал в декорации фильма о глухом застое. Громоздкие, толстостенные шкафы с какими-то пыльными книгами, подшивками; скрипучий, шевелящийся паркет под ногами, фанерная обшивка на стенах, все покрыто потемневшим лаком. В кабинетах большие столы, тяжеленные стулья, которые женщины не переносили, а перетаскивали. И хоть в то время уже стояли компьютеры, но на сейфах, шкафах, на широких подоконниках — как какой-то ветеранский резерв — пишущие машинки…" (Роман Сенчин "Барби")

*
"Люди в этом здании были тоже словно из прошлого, проводили рабочий день неспешно, в полусне, с постоянным жиденьким чаем, печеньками, ленивыми разговорами…" (Роман Сенчин "Барби")

*
"Наталья жила без больших запросов, претензий, и Дробова это, особенно в начале их отношений, раздражало — симпатичная, неглупая девушка, а живет так тихо и скромно, будто ей кто-то когда-то напророчил, что ей никуда никогда не пробиться, не достичь, а если не поверит и сунется в московский водоворот, то потеряет то немногое, что имеет". (Роман Сенчин "Барби")

"Но теперь, после двенадцати лет вместе, эти ее ровность, скромность очень Дробову нравились и только укрепляли их семью. Домой он ехал без боязни нарваться на скандал, проблемы почти всегда решались спокойно…" (Роман Сенчин "Барби")

*
"Потом ужинали. Что-то бубнило радио из старенькой магнитолы «Томь»; Дробов не слушал, ел напряженно.

— Проголодался… — сочувствующе отметила жена. — Нормально все на работе?" (Роман Сенчин "Барби")

*
"— Да, через три дня в пятый класс, — поддерживает Дробов и спохватывается: — А в этом году первое сентября в субботу же…

— Будет линейка, урок-знакомство…

— А потом мы в кино собрались, — добавляет Настя.

— Ясно… Вечером можно в суши сходить. — Дробов отодвинул тарелку, потянулся к заварному чайничку. — У нас репетиция завтра. Паша звонил". (Роман Сенчин "Барби")

*
"В общем, держится на плаву, в поле зрения. Как и большинство подобных ей эстрадниц и эстрадников, появившихся в начале девяностых. Кто там еще был из новых? Ветлицкая, конечно, — у этой действительно голос потрясный, песни качественные, клипы стильные, фантастические просто для того времени…" (Роман Сенчин "Барби")

*
"А кто пел энергично: «Дави на газ! Все будет джаз, все будет джаз!»? Лика Стар, кажется…" (Роман Сенчин "Барби")

*
"Дробов испуганно ткнул пальцем в кнопку.

— Хм, не замечала, что тебя на попсу потянуло, — усмехнулась Наталья.

— Да это я так… задумался". (Роман Сенчин "Барби")

*
"Компьютер у них был один. Стоял в комнате дочки — отдельный стол, не замусоренный бумажками, безделушками. Наталья, испытывающая уважение к любой электронике, очень заботилась о стиральной машинке (иногда даже вслух благодарила ее, доставая свежее, почти сухое белье), холодильнике, телевизоре, ди-ви-ди и, конечно, о компьютере. Стол с программным блоком в специальной ячейке, монитором, клавиатурой, решетками для дисков вообще выглядел как некое домашнее животное из фильма про будущее…" (Роман Сенчин "Барби")

*
"Вот Элис Купер советует молодым музыкантам слушать «Студжис», «Ху», ранних «Роллинг стоунз» и быть безбашенными рок-н-рольщиками…" (Роман Сенчин "Барби")

*
"Утром, как обычно, был торопливый завтрак, почти час в метро, недовольная Света, склад, грузчики…" (Роман Сенчин "Барби")

*
"Андрей вспомнил, что, когда они репетировали на базе в Дорогомилове (неплохая, кстати, база, и вид на небоскребы Москва-сити вдохновлял на более жесткую музыку), там болталась одна неприкаянная особа лет за тридцать. Она вроде как пела когда-то в фолк-группе, но группа развалилась, а она по привычке приходила к звукорежиссеру базы, пила с ним чай или вино, мечтала о новой группе, будущих альбомах, концертах, о славе". (Роман Сенчин "Барби")

*
"Ездили сегодня много и далеко — по Северо-Западному округу. Дробова тянуло спросить Саню, посмотрел ли он вечером что-нибудь про Барби, может, нашел ее песни, но Саня был таким сумрачным, надутым, что, казалось, любой вопрос может его взорвать". (Роман Сенчин "Барби")

"И все-таки, уже когда возвращались на склад с коробками просроченных «Хайнекена» и «Стеллы Артуа», Дробов не выдержал.

— Да какое там… Разве с этой семьей что-то посмотришь? Вообще что-нибудь сделаешь?.. Только вошел — сразу: надо то-то, то-то и то-то. «Офигеть, — говорю, — я целый день за рулем по этим пробкам». — «Нет, надо срочно, давай»". (Роман Сенчин "Барби")

*
"Почти бегом до «Авиамоторной», полчаса в метро, заскочил домой за гитарой, снова рысцой к станции, снова метро, и быстрым шагом к базе… То и дело доставал мобильник, смотрел время. Видел, что уже серьезно опаздывает, правда, почти все опаздывают. У всех работа, дела". (Роман Сенчин "Барби")

*
"Вспомнил, что родителям не позвонил. Позавчера обещал приехать сегодня — о репетиции тогда не знал… Мать просила… Надо хотя бы позвонить… Отец опять рвется на родину. Раза три в год у него эти приступы — отправиться в Свестур". (Роман Сенчин "Барби")

*
"Это старость, и не по годам старость — ему всего-то сейчас шестьдесят семь, многие и куда старше активны и энергичны, — а старость по износу. Работал всю жизнь, и вот исчерпал ресурсы до дна…" (Роман Сенчин "Барби")

"Из подъезда в последнее время еле выбирается, посидит на лавке и — потихоньку обратно". (Роман Сенчин "Барби")

*
"На родине мамы Дробов никогда не бывал, а Свестур запомнил. Точнее, помнил эпизоды — как подлетают к райцентру Ермишу на самолетике, и в тесном салоне, забитом не только пассажирами, но и мешками, коробками, возникает радостное оживление". (Роман Сенчин "Барби")

*
"Репетиционная база находилась в бомбоубежище во дворе двух двенадцатиэтажек неподалеку от метро «Профсоюзная»". (Роман Сенчин "Барби")

"Несколько комнат там оборудованы для репетиций — есть барабанные установки, усилители, штативы, шнуры; заведует всем этим бывший металлист Валя…" (Роман Сенчин "Барби")

*
"На скамейке возле входа сидели Паша Гусь, Андрей и Ольга. Дробов не видел их почти все лето и сразу отметил некоторые перемены во внешности". (Роман Сенчин "Барби")

****
****

"Ищут различные вирусы и думают, открыв их, устранить причину заболевания. Это похоже на то, если бы моряки стали изучать воду и причинённую ею в корабле беду, вместо того чтобы искать течь и закрывать переборки. Вирус появляется в организме лишь тогда, когда его туда допустит ослабевшая защита, когда образуется брешь в нервно-гормональной регуляции. Надо в первую очередь искать эту брешь, как течь, и прежде всего в высшей нервной деятельности центров, ведающих перекрытием инфектно-защитных переборок. Ведь человек с идеальной генетической структурой не должен абсолютно ничем болеть". (Иван Ефремов "Лезвие бритвы")

У меня в храме была упорная мысль, что люди с нормальным "энергетическим кровообращением", нормальным обращением в астральном теле потока праны, просто не понимают, как это мы болеем.

Анекдот такой есть. В гостинице проклятый номер: каждого остающегося в этом номере на ночь находят утром повесившимся на ручке двери на собственном галстуке. Наконец, очередного уже задыхающегося вытащили из петли,

-Ну что вот тебе, - говорят - было не так?

-Да вот я сидел и всё думал: ну как это можно, на собственном галстуке на дверной ручке повеситься?

"Нужно несколько сеансов, однократным гипнозом тут ничего не сделаешь". (Иван Ефремов "Лезвие бритвы")

*
"Гирин снова подсел к больному, передавая ему содержание своих размышлений и требуя тайны.

-Чего же другого вы можете ожидать от меня, как не полного согласия? - удивился больной. - Ведь пока вы играли , я уже всё окончательно решил.

-Отказаться ? - понимающе спросил Гирин.

-Да! Или полная жизнь, или ничего! И точка!

-Тем более мы не теряем даже времени. Но вы должны со мной так же: всё или ничего!

-Вас понял! А скажите, доктор, вы это умеете? Как - научились или от природы?

-И то и другое, - дружески улыбнулся Гирин". (Иван Ефремов "Лезвие бритвы")

*
"В Москве есть специалисты внушения и посильнее меня, но я хочу сам, потому как знаю, что требуется. А другой не поймёт или не поверит". (Иван Ефремов "Лезвие бритвы")

*
"Больной полковник протянул исхудавшую, но ещё сильную руку.

-Хотелось бы вам сказать кое-что, да вижу - не нужно. - В жестковатых голубых глазах мелькнул свет, очевидно редко озарявший взгляд этого закалённого бойца с неожиданностями. - Значит, пойдём вроде в слепой полёт с вами вместо приборов?

-Интересное сравнение, но неверное. Мне надо выключить ваше сознание, чтобы действовать на подсознательную сторону психики. И в то же время у вас в сознании должно быть закреплено напряжённое желание, воля следовать за мной. Это надо суметь!" (Иван Ефремов "Лезвие бритвы")

"-Сумею, если сумеете объяснить, - уверенно заявил полковник, и Гирин неожиданно радостно засмеялся, вдруг уверовав в успех безнадёжного предприятия". (Иван Ефремов "Лезвие бритвы")

-Вот и в богословии христианском говорится, что Христос (испытуемый) твёрдо следовал за Отцом (психиатром), и потому не умер.

И в итоге у них всё получилось. Но Гирин отказался обнародовать, сообщив, что огласка всколыхнёт псевдонаучные тенденции.

*
"В столовую вошёл быстрый, суховатый и смуглый человек.

-А, Солтамурад! - приветливо воскликнул профессор. - Очень рад, милости прошу. Товарищи, это Солтамурад Бехоев, товарищ моего ученика Ивернева, который в Индии. Солтамурад - знаток индийских языков". (Иван Ефремов "Лезвие бритвы")

"-Уж и знаток! - поморщился чеченец. - Незрелый ещё". (Иван Ефремов "Лезвие бритвы")

*
"-Критерий нормальности - предмет больших споров на Западе! Где грань между нормальным и ненормальным человеком? Мне кажется, что ответ тут простой и не надо печатать тома докладов. Важнейший критерий нормальности - общественное поведение человека. Все нарушения естественной дисциплины, которую требует от человека совместная жизнь с другими людьми, искривления и искажения добрых, товарищеских и заботливых отношений, вероятно, обязаны каким-то психическим дефектам, подлежащим исследованию. Я говорю, естественно, не о случайных промахах поведения, а о систематически повторяющихся поступках". (Иван Ефремов "Лезвие бритвы")

А если всё общество ненормальное? Разве нормальный человек мог бы вести себя "социально" в таком обществе?

-А если общество находится под массовым внушением? У человека, который какою-то интуициею помнит, что ему надо быть нормальным, здоровым, свободным, в таком обществе начинаются галлюцинации и психопатические состояния. Но кто же нормальнее: человек, последние защитные барьеры здоровья которого подают такими галлюцинациями сигналы, что вообще всё плохо, или человек, у которого блин "всё в порядке"?

Мы под внушением, под психологическими запретами, такими же, как если бы нашу здоровую ногу залить в гипс. Корвин у Желязны просыпается в палате, не помня своего имени и что он тут делает, и для начала выламывает из окна решётку и этой решёткой сдирает гипс с ноги. Ему, ничего не помнящему о себе, инстинктивно кажется, что так правильно. И действительно: нога здорова.

"-Простите меня, - виновато улыбнулся Гирин, - я так привык проповедовать свою науку, что тоже получил психосдвиг, всегда и везде готов читать лекции". (Иван Ефремов "Лезвие бритвы")

*
"Гирин оказался за столом рядом с Бехоевым.

-Вы, может быть, родственник знаменитому Зелим-хану, - спросил чеченца доктор, - прозывавшемуся "абрек Зуар"?

-Как, вы знаете Зелим-хана?

-Случайно. Была хорошая книга осетинского писателя Дзахо Гатуева. По ней в двадцатых годах пославили фильм "абрек Зуар". Я его смотрел мальчишкой. Неплохо бы сейчас заново поставить, романтики в нём больше, чем в самом современном приключенческом фильме. Насколько помню, отцом Зелим-хана и его брата Солтамурада был Гушмазуко, сын Бехо, следовательно, как в царское время писали фамилии горцев, - Бехоев. А Зелим-хан носил фамилию Гущмазукаев.

-Всё верно! - восторженно воскликнул чеченец. - Солтамурад Гушмазукаев - мой дед!" (Иван Ефремов "Лезвие бритвы")

*
"-Хочется поскорее стать большим учёным, - рассмеялся аспирант. - По-моему, ещё хуже, когда выдумывают свою схему и начинают подгонять под неё факты, искажая, обманывая и передёргивая". (Иван Ефремов "Лезвие бритвы")

*
"-Ишь ты, Гирин им расскажи, Сима покажи! - с шутливой ревностью вскричал профессор. - А почему же приключения Андреева забыты? Надоели, что ли? Да и тебе, Иннокентий Ефимыч, есть о чём порассказать!

-Не то говоришь, Кириллыч, - серьёзно возразил охотник, - мы с тобой, как бы это сказать... сами от себя. А Иван Родионович объясняет, почему мы такие, а не этакие и как стать лучше. Я вон до скольких лет дожил, а не подозревал, что может быть такая наука и так уже много знают о человеке. Как же может быть не интересно?" (Иван Ефремов "Лезвие бритвы")

*
"Нарастание открытий, темпов развития науки, и за ней и техники идёт, как сказал бы инженер, по экспоненциальной кривой. Мне, человеку образного, а не абстрактного мышления, развитие нашей научно-технической цивилизации представляется валом, вздымающимся над нашими головами на гигантскую, почти зловещую высоту. Зловещую - это, пожалуй, сильно сказано, но передаёт опасение, что психика человека не подготовлена к таким темпам и мы ещё ничего не сделали для этой подготовки.

Ноши представления о человеке будущего исходят из категорий прошлого, но люди настоящего - хотим мы этого или не хотим, - они совсем другие. Взлёт науки требует всё больше и больше психологических сил.

Ещё больше их понадобится для выполнения колоссальной задачи перестройки людей и экономики и создании коммунистического общества. Но растут ли эти силы, воспитываются ли нужными темпами в человек? Что сделано, чтобы создать всеобщее понимание законов психической жизни человека? Боюсь, что мы серьёзно ещё не думали об этом! Получается разрыв между подготовкой и неумолимыми требованиями эпохи, жизни, нашей передовой роди в авангарде человечества". (Иван Ефремов "Лезвие бритвы")

*
"Время идёт, и качество человека как интегральной единицы общества становится настолько важным для коммунистического завтра, что уже теперь следует считать воспитание, образованность, психологическую подготовку людей не чем-то надстроечным, как раньше, а базисным элементом производительных сил". (Иван Ефремов "Лезвие бритвы")

*
"Мы попросту отвергли известные возможности индийских йогов из страха, что они могут быть сочтены сверхъестественными. Тем самым мы отказались от научного объяснения этих фактов, предоставив их истолкование верующим в чудеса идеалистам". (Иван Ефремов "Лезвие бритвы")

*
Для нашего ВУЗа "тело" заменить на "психика":

"Мзвестно ли вам, что тигр или лев развивает в момент прыжка до пятидесяти лошадиных сил, перенося крупную добычу через высокую загородку? Между тем размеры мускулов этих кошек вовсе не так уж велики, и секрет их огромной силы в нервно-гормональной регулировке, которая позволяет им брать от мышц полную отдачу. Человек обладает не менее могучей нервной системой и тоже может брать от своего тела очень высокую отдачу, но этому надо учиться тренировкой и упражнениями". (Иван Ефремов "Лезвие бритвы")

*

Другие статьи в литературном дневнике:

• 31.01.2020. Цитаты
• 29.01.2020. Цитаты
• 28.01.2020. Цитаты
• 27.01.2020. Цитаты
• 26.01.2020. Цитаты
• 25.01.2020. Цитаты
• 24.01.2020. Цитаты
• 23.01.2020. Цитаты
• 22.01.2020. Цитаты
• 20.01.2020. Цитаты
• 19.01.2020. Цитаты
• 18.01.2020. Цитаты
• 17.01.2020. Цитаты
• 16.01.2020. Цитаты
• 15.01.2020. Цитаты
• 14.01.2020. Цитаты
• 13.01.2020. Цитаты
• 12.01.2020. Цитаты
• 11.01.2020. Цитаты
• 10.01.2020. Цитаты
• 09.01.2020. Цитаты
• 08.01.2020. Цитаты
• 07.01.2020. Цитаты
• 06.01.2020. Цитаты
• 05.01.2020. ***
• 04.01.2020. ***
• 03.01.2020. Цитаты
• 02.01.2020. Цитаты
• 01.01.2020. Цитаты